Если хочешь знать, есть ли я, спроси у моей мамы
я писала, что вот уже две недели пытаюсь добить тётю психо ногами и прекратить посещения? нет? так это потому, что я на самом деле этого не хотела.
а началось нехотение с того, что я увидела у себя в мозгах на образ "мама" две фигуры: мамину и тёти психо. а потом случилось Озарение. и вот я две недели доказываю ей, что я не хочу её видеть.
а вчера села и решила, что хочу принятьъ решение. и поняла, что если уйду, то будет плохо. не знаю чем, но будет.
ну, есть запрос-есть ответ.
Ещё раз спасибо Руфине.
Оригинал взят у uta_kryakva в Если хочешь знать, есть ли я, спроси у моей мамы
Похожая на изысканную месть авторитетной родительской фигуре, которая отыгрывается в терапии с терапевтом, негативная терапевтическая реакция. Именно похожая, потому что на самом деле является лишь слепком сценария, усвоенного человеком за его детство. Но будем по порядку.
Итак - негативная терапевтическая реакция - когда клиенту становится хуже сразу просле большого прорыва, каких-то достижений в терапии.
Или хуже, или он просто обесценивает бессознательно все результаты, говоря, что ничего и не было (для него и правда там ничего не было, но об этом дельше)
Мне никто не сможет помочь - идея весьма тяжелая для постоянного пребывания с ней, но относящаяся именно к мести.
Такой клиент отыгрывает паттерн, когда сначала бессознательно завлекает терапевта, чтобы тот включился в помогание, а когда будет сделано достаточно много, аннигилирует результаты, уничтожает для себя все сделанное.
Естественно возвращаясь сам в позицию жертвы, а терапевта вроде бы повергая в полное бессилие, недоумение и чувство вины.
На самом же деле, таким образом на первый взгляд человек мстит родителю, когда-то нанесшему ущерб полным отвержением ребенка, его личности. Мстит внутри самого себя. Потому что боль чувствует он сам. И фигура родителя сегодня с его бессилием - тоже он.
Ничего не получая, оставаясь голодным он избегает признательности родителю. Ведь он был таким несправедливым и жестоким, или отвергавшим или когда-то предал...
Таким образом, предательство продолжается, живет и ничего другого в жизни этого человека не происходит.
Только бесконечная череда боли, бессилия и покинутых обесцененных помогавших.
Так он увековечивает свою боль, до тех пор, пока вдруг не увидит весь ужас положения - жизнь проходит, наполненная лишь одним смыслом - показать, каким бессильным был он, когда он мог что-то получить только лишь отказавшись от самого себя. Как это можно рассказать? Сделать бессильным того, к кому он обратился за помощью. Остаться жертвой. И это только лишь верхний, самый тривиальный слой. Вроде бы. Но вовсе не так. В глубине лежит сила любви ребенка к своему отвергшему его родителю, любившему не его, а некий образ ребенка, который он мог любить.
Если такой человек удерживается в терапии, то постепенно начинает видеть глубже.
Те результаты, которые у него были, фактически были сделаны для терапевта. Клиент делал в терапии то, что делал, вообще не для себя. Он был хорошим для другого, для терапевта. Он делал все как обычно: становился таким, каким хочет его видеть терапевт (или предполагается, что хочет), он хорошо умеет сканировать других, он вообще центрирован в других, внешних объектах. Он делает это, надеясь, что повторится паттерн из его детства - взамен терапевт даст ему все необходимое. Потому что этот человек всегда жил именно так. Он вообще не имеет права делать что-то для себя и понятия не имеет, кто он и чего хочет. Его, фактически, вообще никогда не было в его жизни, были лишь требования других, которым он старался соответствовать.
Всегда бывало так, что он жертвовал собой ради того, чтобы другой дал ему то, что ему нужно, и именно этот другой должен знать, что же это такое.
Такой человек фактически не жил. Пока, до настоящего момента - не жил. Он лишь служил отражением желаний и представлений других о нем. Жил либо вопреки, в конфликте, против; либо - ради, для. Но никогда - сам по себе.
Он идентифицирован с родителем, но не с собой-ребенком.
Обнаружить себя в такой ситуации непросто. И там, где этот я-ребенок - пока лишь пустота, отчаяние и боль.
а началось нехотение с того, что я увидела у себя в мозгах на образ "мама" две фигуры: мамину и тёти психо. а потом случилось Озарение. и вот я две недели доказываю ей, что я не хочу её видеть.
а вчера села и решила, что хочу принятьъ решение. и поняла, что если уйду, то будет плохо. не знаю чем, но будет.
ну, есть запрос-есть ответ.
Ещё раз спасибо Руфине.
Оригинал взят у uta_kryakva в Если хочешь знать, есть ли я, спроси у моей мамы
Похожая на изысканную месть авторитетной родительской фигуре, которая отыгрывается в терапии с терапевтом, негативная терапевтическая реакция. Именно похожая, потому что на самом деле является лишь слепком сценария, усвоенного человеком за его детство. Но будем по порядку.
Итак - негативная терапевтическая реакция - когда клиенту становится хуже сразу просле большого прорыва, каких-то достижений в терапии.
Или хуже, или он просто обесценивает бессознательно все результаты, говоря, что ничего и не было (для него и правда там ничего не было, но об этом дельше)
Мне никто не сможет помочь - идея весьма тяжелая для постоянного пребывания с ней, но относящаяся именно к мести.
Такой клиент отыгрывает паттерн, когда сначала бессознательно завлекает терапевта, чтобы тот включился в помогание, а когда будет сделано достаточно много, аннигилирует результаты, уничтожает для себя все сделанное.
Естественно возвращаясь сам в позицию жертвы, а терапевта вроде бы повергая в полное бессилие, недоумение и чувство вины.
На самом же деле, таким образом на первый взгляд человек мстит родителю, когда-то нанесшему ущерб полным отвержением ребенка, его личности. Мстит внутри самого себя. Потому что боль чувствует он сам. И фигура родителя сегодня с его бессилием - тоже он.
Ничего не получая, оставаясь голодным он избегает признательности родителю. Ведь он был таким несправедливым и жестоким, или отвергавшим или когда-то предал...
Таким образом, предательство продолжается, живет и ничего другого в жизни этого человека не происходит.
Только бесконечная череда боли, бессилия и покинутых обесцененных помогавших.
Так он увековечивает свою боль, до тех пор, пока вдруг не увидит весь ужас положения - жизнь проходит, наполненная лишь одним смыслом - показать, каким бессильным был он, когда он мог что-то получить только лишь отказавшись от самого себя. Как это можно рассказать? Сделать бессильным того, к кому он обратился за помощью. Остаться жертвой. И это только лишь верхний, самый тривиальный слой. Вроде бы. Но вовсе не так. В глубине лежит сила любви ребенка к своему отвергшему его родителю, любившему не его, а некий образ ребенка, который он мог любить.
Если такой человек удерживается в терапии, то постепенно начинает видеть глубже.
Те результаты, которые у него были, фактически были сделаны для терапевта. Клиент делал в терапии то, что делал, вообще не для себя. Он был хорошим для другого, для терапевта. Он делал все как обычно: становился таким, каким хочет его видеть терапевт (или предполагается, что хочет), он хорошо умеет сканировать других, он вообще центрирован в других, внешних объектах. Он делает это, надеясь, что повторится паттерн из его детства - взамен терапевт даст ему все необходимое. Потому что этот человек всегда жил именно так. Он вообще не имеет права делать что-то для себя и понятия не имеет, кто он и чего хочет. Его, фактически, вообще никогда не было в его жизни, были лишь требования других, которым он старался соответствовать.
Всегда бывало так, что он жертвовал собой ради того, чтобы другой дал ему то, что ему нужно, и именно этот другой должен знать, что же это такое.
Такой человек фактически не жил. Пока, до настоящего момента - не жил. Он лишь служил отражением желаний и представлений других о нем. Жил либо вопреки, в конфликте, против; либо - ради, для. Но никогда - сам по себе.
Он идентифицирован с родителем, но не с собой-ребенком.
Обнаружить себя в такой ситуации непросто. И там, где этот я-ребенок - пока лишь пустота, отчаяние и боль.