ИРОХА
Песня «ИРОХА» (いろは歌, «Ироха-ута»).
Перевод Н.И. Конрада. [Конрад, 480]. Старояпонский текст приводится по изданиям [Маевский, 12; Канаока, 9].
Красота блистает миг -
И увяла вся.
В нашем мире что, скажи,
Пребывает ввек?
Грани мира суеты
Ныне перейди,
Брось пустые видеть сны
И пьянеть от них!
По традиции автором «Песни ИРОХА» считается Ку:кай (Ко:бо:-дайси, 774-835, 空海・弘法大師), один из крупнейших японских буддийских мыслителей и поэтов, основатель «тайного учения Истинных Слов» (真言密教, Сингон миккё:) в Японии.
На деле «ИРОХА» возникла, вероятно, в конце X в. Поводом полагать так является то, что в песне одинаково воспринимаются знаки エ из ряда А и ヱ из радя Я (ниже изложу другую версию по поводу этих двух знаков), неправильное употребление "КО" (противоречит правилам, использовавшимся в времена Кобо Дайси), а так же из жанра стиха (今様歌, ИМАЁ-УТА, «песен на современный лад»),- все эти черты характерны для времени после середины периода Хэйан, то есть после Кобо Дайси.
Кисти Ку:кай «Песню ИРОХА» приписали, вероятно, еще и потому, что в школе Сингон, основанной им, особенное внимание уделялось мантрам (真言, яп. сингон) - священным формулам из текстов буддийского канона, чье звучание следовало воспроизводить при обряде с полной точностью. А значит, нужно было такое средство записи, которое передавало бы звуковой облик слова, а не только его значение, как иероглифы. (Правда, китайские знаки тоже использовались для фонетической записи, в том числе и в переводах буддийских канонических текстов с санскрита. Например, название нашей «Песни…» можно записать тремя иероглифами 伊呂波 - «и-ро-ха». Значения их при этом не берутся в расчет, учитываются только чтения). Считается, что образцом для «ИРОХА» как слоговой азбуки послужил принцип построения санскритской азбуки сиддхам (siddhaü, 悉曇, яп. ситтан) [Горегляд, 104], - а ведь известно, что Ку:кай был если не первым, то одним из первых японских буддистов, освоивших санскрит.
Впрочем, по другой версии, первая половина «Песни ИРОХА» принадлежит не Ку:кай, а Гомё: (護命), монаху школы Хоссо: (法相) - он, будто бы, сложил четыре строки и закончил их вопросом («Что, скажи…?»), а Ку:кай дал ответ следующими четырьмя строчками. Есть и еще одна версия, по которой «Песню…» сочинили Ку:кай и его наставник Гондзо: (勤操) [Канаока, 9-10].
Песня представляет собой, пожалуй, самое ёмкое и краткое выражение главной мысли буддийского учения - мысли о непостоянстве. Образцом для «Песни ИРОХА» стала песня-гатха из «Сутры о нирване» (涅槃経, яп. «Нэхан-гё:»). Это отрывок одной из последних речей, обращенных Буддой Шакьямуни к ученикам, скорбящим о близкой кончине учителя. В китайском переводе сутры этот отрывок выглядит так [Канаока, 9-11]:
諸行無常
Все движется, ничто не постоянно.
是生滅法
Таков закон рождения и гибели.
生滅滅己
Погубить и рождение, и гибель (или: погибнуть и для рождения, и для гибели) -
寂為滅楽
- [Значит найти] покой от деяний и уничтожить [пустые] радости.
Вместе с понятиями «не-самости» (無我, санскр. anàtma, кит. уво, яп. муга) и «страдания» (苦, санскр. duþkha, кит. ку, яп. ку) «непостоянство» (無常, санскр. anitya, кит. учан, яп. мудзё:) образует «три признака» (三相, санскр. trilakùaõa, кит. саньсян, яп. сансо:) мира, каким его видят буддисты. Непостоянство земного существования - это смерть близких, болезни, старость, разъединение с тем, что дорого, соединение с тем, что ненавистно; зыбкость любой радости и неутолимость даже самых скромных желаний, наконец, неотвратимость собственной смерти. С другой стороны, круговорот изменений, безначальный и бесконечный сам по себе, тоже не обладает «постоянством», ибо из него можно вырваться. В махаянском буддийском учении сансара, мир страдания, и нирвана, мир освобождения, осознаются как одно: самой своей быстротечностью мир непостоянства указывает на что-то, что есть за его пределами. А «тайное» буддийское учение ищет природу будды внутри непостоянного мира именно постольку, поскольку он непостоянен.
いろはにほへど
色は匂へど Иро ва ниоэдо
Красота блистает миг -
ちりぬるを
散りぬるを
Тиринуру о
И увяла вся.
わがよたれぞ
我が世誰ぞ
Вага ё тарэ дзо
В нашем мире что, скажи,
つねならむ
常ならむ
Цунэ нараму
Пребывает ввек?
うゐのおくやま
有為の奥山
Уи но оку яма
Грани мира суеты
けふこえて
今日越えて
Кё: коэтэ
Ныне перейди,
あさきゆめみじ
浅き夢見じ
Асаки юмэ мидзи
Брось пустые видеть сны
ゑひもせず
酔ひもせず
Эи мо сэдзу
И пьянеть от них!
«Песня ИРОХА» - текст «азбучный» в прямом смысле слова.В нее вошли все буквы японского слогового алфавита, причем каждая - только по одному разу. На протяжении многих столетий японцы именно в таком порядке запоминали и перечисляли знаки своей азбуки-кана. В современных японских текстах тоже можно встретить перечни, пронумерованные буквами согласно порядку «Песни…»: «и», «ро», «ха», «ни», «хо» и т.д. Иногда в этом порядке располагают слова в словарях, буквами «и», «ро», «ха» обозначают параграфы (как у нас «А», «Б», «В» и т.д.). Заметьте, что перевод Н.И. Конрада передает не только смысл, но и ритм «Песни» с чередованием строк по семь и по пять слогов (7-5-7-5-7-5-7-5).
С другой стороны, точное количество знаков в азбуке кана до сих пор оспаривается. Например, есть версия существовавшего полного ряда ВА (ва-ви-ву-вэ-во) и полного ряда Я (я-йи-ю-йэ-ё). Таким образом количество знаков доходит до всех 50 (то есть до количества, указанного в одном из названий азбуки - 五十音, ГОДЗЮ:ОН, "пятьдесят звуков"). Так же не однозначна позиция знака ん ("Н"), ведь он единственный в своем роде (обозначает одиночную согласную), не входит ни в один ряд, и даже в современных пособиях часто пишется вне таблиц. В классической ИРОХА-УТА этого знака нет. Есть теория, что знак этот должен был писаться в конце, последним.
С количеством же знаков именно в ИРОХА-УТА тоже темная история. В традиционной передаче в этом стихотворении 47 знаков (см. выше).Предполагается, что в нем был утерян один знак - в начале четвертой строки "Э" (...Эцурэнараму...). А знак "Э" в 6й строке (Кэфукоэтэ) вроде как изначально был знаком йотированного йЭ из ряда яиюэё, согласно правилам использования того времени (上代特殊仮名遣, ДЗЁДАЙ ТОКУСЮ КАНАДЗУКАИ). В таком случае отнесение песни к какому-то периоду истории ещё более усложняется.
В добавок, существует вариант прибавления в конце знака 京 (в старом написании кана записывается как きやう). Эта прибавка появляется со средних веков (самый ранний образец датируется 1287 годом), и смысл её официально не известен (во всяком случае, так утверждает энциклопедия 小学館・日本大百科事典). По одной из версий, приставка появилась от того, что последней песней в традиционной игре "ИРОХА ГАРУТА" (карты с использованием сборника "Сто стихотворений ста поэтов", 百人一首 ХЯКУНИН ИССЮ) является "京の夢大坂の夢". То, что это окончание писалось изначально, сомнительно в первую очередь потому, что дополнительные 3 знака кана никак не вписываются в общую концепцию использования всех знаков только по разу.
При указании на "все буквы" речь идет именно о знаках, а не о слогах. Как оно всё читалось во время создания - вопрос, может быть, и спорный, но в современном прочтении, которое приведено выше (см. кириллицу), слоги уже повторяются.
Так же интересно то, что само стихотворение хоть и читается не по знакам, а по правилам чтения этих знаков в старые времена, при использовании песни во вспомогательных целях (описаны выше) все знаки читаются как есть. То есть при счете, например, читается И-РО-ХА-НИ-ХО, а не И-РО-ВА-НИ-О. Тоже самое в названии стихотворения даже.
Следующей особенностью чтения стихотворения является то, что в оригинальном написании не использовались КУТЭН (句点, знаки озвончения/оглушения), и все знаки отображали т.н. Чистые Звуки (清音, СЭЙ-ОН). В современном же написании добавлено 4 озвончения, 2 в начале и 2 к концу, а оглушения так и нет. В остальном стихотворение всегда записывается "старой" каной, а читается по новым правилам.
Литература:
Горегляд - Горегляд В.Н. Японская литература VIII-XVI вв. Начало и развитие традиций. СПб, 1997
Канаока - Канаока Сю:ю: Ку:кай дзитэн (Ку:кай. Словарь). Токио, 1979
Конрад - Конрад Н.И. Японская литература в образцах и очерках. М., 1991
Маевский - Маевский Е.В. Учебное пособие по старописьменному японскому языку (бунго). М., 1991
Перевод Н.И. Конрада. [Конрад, 480]. Старояпонский текст приводится по изданиям [Маевский, 12; Канаока, 9].
Красота блистает миг -
И увяла вся.
В нашем мире что, скажи,
Пребывает ввек?
Грани мира суеты
Ныне перейди,
Брось пустые видеть сны
И пьянеть от них!
По традиции автором «Песни ИРОХА» считается Ку:кай (Ко:бо:-дайси, 774-835, 空海・弘法大師), один из крупнейших японских буддийских мыслителей и поэтов, основатель «тайного учения Истинных Слов» (真言密教, Сингон миккё:) в Японии.
На деле «ИРОХА» возникла, вероятно, в конце X в. Поводом полагать так является то, что в песне одинаково воспринимаются знаки エ из ряда А и ヱ из радя Я (ниже изложу другую версию по поводу этих двух знаков), неправильное употребление "КО" (противоречит правилам, использовавшимся в времена Кобо Дайси), а так же из жанра стиха (今様歌, ИМАЁ-УТА, «песен на современный лад»),- все эти черты характерны для времени после середины периода Хэйан, то есть после Кобо Дайси.
Кисти Ку:кай «Песню ИРОХА» приписали, вероятно, еще и потому, что в школе Сингон, основанной им, особенное внимание уделялось мантрам (真言, яп. сингон) - священным формулам из текстов буддийского канона, чье звучание следовало воспроизводить при обряде с полной точностью. А значит, нужно было такое средство записи, которое передавало бы звуковой облик слова, а не только его значение, как иероглифы. (Правда, китайские знаки тоже использовались для фонетической записи, в том числе и в переводах буддийских канонических текстов с санскрита. Например, название нашей «Песни…» можно записать тремя иероглифами 伊呂波 - «и-ро-ха». Значения их при этом не берутся в расчет, учитываются только чтения). Считается, что образцом для «ИРОХА» как слоговой азбуки послужил принцип построения санскритской азбуки сиддхам (siddhaü, 悉曇, яп. ситтан) [Горегляд, 104], - а ведь известно, что Ку:кай был если не первым, то одним из первых японских буддистов, освоивших санскрит.
Впрочем, по другой версии, первая половина «Песни ИРОХА» принадлежит не Ку:кай, а Гомё: (護命), монаху школы Хоссо: (法相) - он, будто бы, сложил четыре строки и закончил их вопросом («Что, скажи…?»), а Ку:кай дал ответ следующими четырьмя строчками. Есть и еще одна версия, по которой «Песню…» сочинили Ку:кай и его наставник Гондзо: (勤操) [Канаока, 9-10].
Песня представляет собой, пожалуй, самое ёмкое и краткое выражение главной мысли буддийского учения - мысли о непостоянстве. Образцом для «Песни ИРОХА» стала песня-гатха из «Сутры о нирване» (涅槃経, яп. «Нэхан-гё:»). Это отрывок одной из последних речей, обращенных Буддой Шакьямуни к ученикам, скорбящим о близкой кончине учителя. В китайском переводе сутры этот отрывок выглядит так [Канаока, 9-11]:
諸行無常
Все движется, ничто не постоянно.
是生滅法
Таков закон рождения и гибели.
生滅滅己
Погубить и рождение, и гибель (или: погибнуть и для рождения, и для гибели) -
寂為滅楽
- [Значит найти] покой от деяний и уничтожить [пустые] радости.
Вместе с понятиями «не-самости» (無我, санскр. anàtma, кит. уво, яп. муга) и «страдания» (苦, санскр. duþkha, кит. ку, яп. ку) «непостоянство» (無常, санскр. anitya, кит. учан, яп. мудзё:) образует «три признака» (三相, санскр. trilakùaõa, кит. саньсян, яп. сансо:) мира, каким его видят буддисты. Непостоянство земного существования - это смерть близких, болезни, старость, разъединение с тем, что дорого, соединение с тем, что ненавистно; зыбкость любой радости и неутолимость даже самых скромных желаний, наконец, неотвратимость собственной смерти. С другой стороны, круговорот изменений, безначальный и бесконечный сам по себе, тоже не обладает «постоянством», ибо из него можно вырваться. В махаянском буддийском учении сансара, мир страдания, и нирвана, мир освобождения, осознаются как одно: самой своей быстротечностью мир непостоянства указывает на что-то, что есть за его пределами. А «тайное» буддийское учение ищет природу будды внутри непостоянного мира именно постольку, поскольку он непостоянен.
いろはにほへど
色は匂へど Иро ва ниоэдо
Красота блистает миг -
ちりぬるを
散りぬるを
Тиринуру о
И увяла вся.
わがよたれぞ
我が世誰ぞ
Вага ё тарэ дзо
В нашем мире что, скажи,
つねならむ
常ならむ
Цунэ нараму
Пребывает ввек?
うゐのおくやま
有為の奥山
Уи но оку яма
Грани мира суеты
けふこえて
今日越えて
Кё: коэтэ
Ныне перейди,
あさきゆめみじ
浅き夢見じ
Асаки юмэ мидзи
Брось пустые видеть сны
ゑひもせず
酔ひもせず
Эи мо сэдзу
И пьянеть от них!
«Песня ИРОХА» - текст «азбучный» в прямом смысле слова.В нее вошли все буквы японского слогового алфавита, причем каждая - только по одному разу. На протяжении многих столетий японцы именно в таком порядке запоминали и перечисляли знаки своей азбуки-кана. В современных японских текстах тоже можно встретить перечни, пронумерованные буквами согласно порядку «Песни…»: «и», «ро», «ха», «ни», «хо» и т.д. Иногда в этом порядке располагают слова в словарях, буквами «и», «ро», «ха» обозначают параграфы (как у нас «А», «Б», «В» и т.д.). Заметьте, что перевод Н.И. Конрада передает не только смысл, но и ритм «Песни» с чередованием строк по семь и по пять слогов (7-5-7-5-7-5-7-5).
С другой стороны, точное количество знаков в азбуке кана до сих пор оспаривается. Например, есть версия существовавшего полного ряда ВА (ва-ви-ву-вэ-во) и полного ряда Я (я-йи-ю-йэ-ё). Таким образом количество знаков доходит до всех 50 (то есть до количества, указанного в одном из названий азбуки - 五十音, ГОДЗЮ:ОН, "пятьдесят звуков"). Так же не однозначна позиция знака ん ("Н"), ведь он единственный в своем роде (обозначает одиночную согласную), не входит ни в один ряд, и даже в современных пособиях часто пишется вне таблиц. В классической ИРОХА-УТА этого знака нет. Есть теория, что знак этот должен был писаться в конце, последним.
С количеством же знаков именно в ИРОХА-УТА тоже темная история. В традиционной передаче в этом стихотворении 47 знаков (см. выше).Предполагается, что в нем был утерян один знак - в начале четвертой строки "Э" (...Эцурэнараму...). А знак "Э" в 6й строке (Кэфукоэтэ) вроде как изначально был знаком йотированного йЭ из ряда яиюэё, согласно правилам использования того времени (上代特殊仮名遣, ДЗЁДАЙ ТОКУСЮ КАНАДЗУКАИ). В таком случае отнесение песни к какому-то периоду истории ещё более усложняется.
В добавок, существует вариант прибавления в конце знака 京 (в старом написании кана записывается как きやう). Эта прибавка появляется со средних веков (самый ранний образец датируется 1287 годом), и смысл её официально не известен (во всяком случае, так утверждает энциклопедия 小学館・日本大百科事典). По одной из версий, приставка появилась от того, что последней песней в традиционной игре "ИРОХА ГАРУТА" (карты с использованием сборника "Сто стихотворений ста поэтов", 百人一首 ХЯКУНИН ИССЮ) является "京の夢大坂の夢". То, что это окончание писалось изначально, сомнительно в первую очередь потому, что дополнительные 3 знака кана никак не вписываются в общую концепцию использования всех знаков только по разу.
При указании на "все буквы" речь идет именно о знаках, а не о слогах. Как оно всё читалось во время создания - вопрос, может быть, и спорный, но в современном прочтении, которое приведено выше (см. кириллицу), слоги уже повторяются.
Так же интересно то, что само стихотворение хоть и читается не по знакам, а по правилам чтения этих знаков в старые времена, при использовании песни во вспомогательных целях (описаны выше) все знаки читаются как есть. То есть при счете, например, читается И-РО-ХА-НИ-ХО, а не И-РО-ВА-НИ-О. Тоже самое в названии стихотворения даже.
Следующей особенностью чтения стихотворения является то, что в оригинальном написании не использовались КУТЭН (句点, знаки озвончения/оглушения), и все знаки отображали т.н. Чистые Звуки (清音, СЭЙ-ОН). В современном же написании добавлено 4 озвончения, 2 в начале и 2 к концу, а оглушения так и нет. В остальном стихотворение всегда записывается "старой" каной, а читается по новым правилам.
Литература:
Горегляд - Горегляд В.Н. Японская литература VIII-XVI вв. Начало и развитие традиций. СПб, 1997
Канаока - Канаока Сю:ю: Ку:кай дзитэн (Ку:кай. Словарь). Токио, 1979
Конрад - Конрад Н.И. Японская литература в образцах и очерках. М., 1991
Маевский - Маевский Е.В. Учебное пособие по старописьменному японскому языку (бунго). М., 1991