Последний шанс
Королевская кровь драгоценна, королевская кровь не водица,
Так по крайней мере считается среди самих королей,
И коль с отпрыском царской крови должен покончить убийца,
То он должен быть самым лучшим, что найдется в этой земле.
И вот король принимает во дворце секретного гостя,
Тот выглядит неприметно, на вид вроде как молодой,
Только ужасно бледный, кожей обтянуты кости,
А глаза глядят не моргая и наполнены лишь пустотой.
Король не в своей тарелке, и выглядит чуть виновато,
Убийце сует торопливо через стол медальон и нож:
«Нож должен быть найден на теле. За срочность - тройная плата.
Портрет - внутри медальона. Как сделаешь - мне вернешь».
Раскрыв медальон, убийца видит в нем на портрете
Очень милую девушку, но не сказочной красоты,
Такая пройдет по улице - ее вроде и не заметишь,
Но как бы ни было плохо - вдруг улыбнешься ты.
Наемник смотрит бесстрастно, без злости и сожаленья,
Рот изогнут в улыбке, а в глазах ледяная ночь,
И говорит спокойно, практически без удивленья:
«Простите, ваше величество… Но это же ваша дочь?»
Король глаза потирает и морщится, но не плачет:
«Хоть ты не читай мне проповедь, сам знаешь, как я их люблю.
Дело тут, братец, такое, что невозможно иначе:
Ее обещал я в жены соседнему королю.
Его земли граничат с нами, его армия больше нашей,
Ни в деньгах, ни в железе, ни в людях у него недостатка нет,
Если я не сдержу свое слово - он легко превратит нас в кашу,
А если посмею исполнить - не он, так другой сосед.
Этот гад, признаться, давно уж вовсю помыкает нами,
Он хитер и пронырлив как крыса, зол как бес и богат как еврей,
Если я ему поперечу, то он скупит всех с потрохами,
От министров в моем совете, до стражи моих дверей.
А коли не станет принцессы, то драться им выйдет дороже,
Нож-то, смотри, особый - видишь с каким клеймом?
У обоих моих соседей гербы уж очень похожи,
Они обвинят друг друга, а я вроде и ни при чем.
Да и потом, припомни, какие слухи ходили…
Взять хоть того менестреля, что пил и пел в три горла,
Теперь-то никто не знает - мать уж давно в могиле,
С певцом ты сделал все чисто, а дочь - ну, не дочь и была...»
Убийца кивает: «Вы правы, тут приятного мало.
Впрочем, сказать по правде, до политики дела мне нет,
Но раз вам надо всего лишь, чтобы ее не стало,
И если она не нужна вам - отдайте ее лучше мне.
Помощник давно мне нужен, она как будто подходит,
Убийцу женского пола встречал я, и не одну,
Такая порой не хуже мужчины в нашей работе,
Ее я приму как дочку, а потом может - и как жену.
Отдав ее мне под присмотр, можете действовать смело,
Она для вас и для мира будет более чем мертва,
А для придуманной смерти подложим похожее тело,
Труп я найду в любом морге, не придется и убивать».
Король глядит с изумленьем: «Ты видно серьезно болен?
Оставить ее в твоей власти? Что за безумный бред!
Мне, королю, предлагаешь отдаться на твою волю?
Да что с тобой стало такое! Жалость на старости лет?»
Убийца в ответ вздыхает: «Времени все покорно,
И я, хоть и в первый раз в жизни, дал жертве последний шанс.
Но если ваше величество стоит на своем упорно,
Я сделаю ту работу, за которую взял аванс».
Король головой качает: «Да что ты несешь, бесноватый?!
Ты сроду не брал аванса - у вас это как закон,
На третий день после убийства ты приходил за оплатой.
Нет, ты совсем ненадежен! Отдай назад медальон!».
И за медальон схватившись, он дернул что было силы,
Вырвал из рук у убийцы, и в кулаке зажал,
Но тут нежданная боль будто в живот укусила,
И он увидел под ребрами тот самый особый кинжал.
И прежде чем он все понял, и крикнул на помощь охрану,
Жестоким ударом глотку перерезал ему стилет,
И не выпустив медальона, он упал, зажимая рану,
И кровь из раскрытого горла заливала дочкин портрет.
И король, с головой погружаясь в холодные воды забвенья,
За какую-то долю секунды перед тем, как разум угас,
Услышал над ухом шепот, чуть приправленный сожаленьем:
«Она уж очень просила дать вам последний шанс».
Так по крайней мере считается среди самих королей,
И коль с отпрыском царской крови должен покончить убийца,
То он должен быть самым лучшим, что найдется в этой земле.
И вот король принимает во дворце секретного гостя,
Тот выглядит неприметно, на вид вроде как молодой,
Только ужасно бледный, кожей обтянуты кости,
А глаза глядят не моргая и наполнены лишь пустотой.
Король не в своей тарелке, и выглядит чуть виновато,
Убийце сует торопливо через стол медальон и нож:
«Нож должен быть найден на теле. За срочность - тройная плата.
Портрет - внутри медальона. Как сделаешь - мне вернешь».
Раскрыв медальон, убийца видит в нем на портрете
Очень милую девушку, но не сказочной красоты,
Такая пройдет по улице - ее вроде и не заметишь,
Но как бы ни было плохо - вдруг улыбнешься ты.
Наемник смотрит бесстрастно, без злости и сожаленья,
Рот изогнут в улыбке, а в глазах ледяная ночь,
И говорит спокойно, практически без удивленья:
«Простите, ваше величество… Но это же ваша дочь?»
Король глаза потирает и морщится, но не плачет:
«Хоть ты не читай мне проповедь, сам знаешь, как я их люблю.
Дело тут, братец, такое, что невозможно иначе:
Ее обещал я в жены соседнему королю.
Его земли граничат с нами, его армия больше нашей,
Ни в деньгах, ни в железе, ни в людях у него недостатка нет,
Если я не сдержу свое слово - он легко превратит нас в кашу,
А если посмею исполнить - не он, так другой сосед.
Этот гад, признаться, давно уж вовсю помыкает нами,
Он хитер и пронырлив как крыса, зол как бес и богат как еврей,
Если я ему поперечу, то он скупит всех с потрохами,
От министров в моем совете, до стражи моих дверей.
А коли не станет принцессы, то драться им выйдет дороже,
Нож-то, смотри, особый - видишь с каким клеймом?
У обоих моих соседей гербы уж очень похожи,
Они обвинят друг друга, а я вроде и ни при чем.
Да и потом, припомни, какие слухи ходили…
Взять хоть того менестреля, что пил и пел в три горла,
Теперь-то никто не знает - мать уж давно в могиле,
С певцом ты сделал все чисто, а дочь - ну, не дочь и была...»
Убийца кивает: «Вы правы, тут приятного мало.
Впрочем, сказать по правде, до политики дела мне нет,
Но раз вам надо всего лишь, чтобы ее не стало,
И если она не нужна вам - отдайте ее лучше мне.
Помощник давно мне нужен, она как будто подходит,
Убийцу женского пола встречал я, и не одну,
Такая порой не хуже мужчины в нашей работе,
Ее я приму как дочку, а потом может - и как жену.
Отдав ее мне под присмотр, можете действовать смело,
Она для вас и для мира будет более чем мертва,
А для придуманной смерти подложим похожее тело,
Труп я найду в любом морге, не придется и убивать».
Король глядит с изумленьем: «Ты видно серьезно болен?
Оставить ее в твоей власти? Что за безумный бред!
Мне, королю, предлагаешь отдаться на твою волю?
Да что с тобой стало такое! Жалость на старости лет?»
Убийца в ответ вздыхает: «Времени все покорно,
И я, хоть и в первый раз в жизни, дал жертве последний шанс.
Но если ваше величество стоит на своем упорно,
Я сделаю ту работу, за которую взял аванс».
Король головой качает: «Да что ты несешь, бесноватый?!
Ты сроду не брал аванса - у вас это как закон,
На третий день после убийства ты приходил за оплатой.
Нет, ты совсем ненадежен! Отдай назад медальон!».
И за медальон схватившись, он дернул что было силы,
Вырвал из рук у убийцы, и в кулаке зажал,
Но тут нежданная боль будто в живот укусила,
И он увидел под ребрами тот самый особый кинжал.
И прежде чем он все понял, и крикнул на помощь охрану,
Жестоким ударом глотку перерезал ему стилет,
И не выпустив медальона, он упал, зажимая рану,
И кровь из раскрытого горла заливала дочкин портрет.
И король, с головой погружаясь в холодные воды забвенья,
За какую-то долю секунды перед тем, как разум угас,
Услышал над ухом шепот, чуть приправленный сожаленьем:
«Она уж очень просила дать вам последний шанс».