Святой Никола на Химке.
Историческое исследование.
Часть 1. Ванечка.
26 февраля 1895 года Лев Толстой записал в дневнике: «Похоронили Ванечку. Ужасное - нет, не ужасное, а великое духовное событие». Ванечка Толстой был любимцем Льва и Софьи Толстых, их младшим ребёнком. Ему, без малого, было семь лет. Он подавал большие надежды, был «исключительный по своим духовным свойствам мальчик». Его смерть была большим ударом для родителей.
Портрет Вани Толстого, сделанный сестрой Татьяной в 1894 году. Государственный музей Л.Н. Толстого.
Могилы детей Толстых Алёши и Ванечки. Николай Касаткин. Март 1895 г. После похорон Ванечки. Государственный музей Л.Н. Толстого.
Умер Ваня Толстой 23 февраля 1895 года, или 8 марта по новому стилю. Похоронили его 25 февраля на сельском кладбище села Никольского, рядом с братиком Алёшей, умершим в четырехлетнем возрасте в 1886 году. Кладбище и часовня при нем находились в приходе Богородицкой церкви, расположенной в усадьбе Покровское-Стрешнево, с которой у родителей Ванечки связано столько светлых воспоминаний. Здесь родилась его мама - Софья Берс, здесь нашёл свою судьбу его папа - Лев Толстой…
Могилы детей Толстых Алёши и Ванечки. Фото 1932 г.
Осенью 1932 года началось строительство канала «Москва-Волга» и прах Алёши и Вани Толстых перенесли в Ясную Поляну, предварительно запечатлев для истории могилы. А вскоре древний сельский погост погрузился на дно Химкинского водохранилища. А о бывшем селе Никольском ныне напоминает лишь Никольский тупик, на котором обычно паркуются машины тех, кто решил прогуляться по парку Покровское-Стрешнево и набрать родниковой воды… Да Никольская дамба, которая и подпирает пришедшие по каналу им. Москвы волжские воды.
Часть 2. Святой Никола от Грозного до Сталина.
Сельский погост, как и само село Никольское, действительно, были очень древними, с многовековой историей. В те далекие времена даже река Химка именовалась иначе: Хинка или Хынск.
Первое упоминание о селе относится к 1498 году: оно тогда называлось Нахинским (т.е. на Химке) и в нем был поповский двор, т.е. церковь уже могла существовать… В 1537 году, во времена малолетнего царя Ивана Грозного, «у Николы святого на Хынске» остановился князь Андрей Старицкий, вызванный Еленой Глинской в Москву с целью извести опасного конкурента.
Андрей Старицкий бьёт челом Елене Глинской и Ивану.
Таким образом, в 1537 году уже точно здесь, теперь на дне Химкинского водохранилища, стояла Никольская церковь. Церковь была деревянная, в середине 1580-х годов она стояла «без пения», т.е. была закрыта по какой-то причине. Стояла она, видимо, на самом берегу реки Химки, и при ней и возникло сельское кладбище, на котором Софья Толстая похоронила своих малолетних детей, да и сама хотела быть похороненной здесь. В 1627 году была построена новая деревянная церковь во имя Николая Чудотворца «на новом месте в расстоянии сажен ста от прежнего» (более 200 м).
Можно предположить, что берег реки Химки с годами подмывался и старый храм оказался под угрозой обрушения, поэтому новый храм построили дальше от берега. Таким образом, новая церковь и старое кладбище были разделены расстоянием.
Фото Эйдинова А.Я, 1932 г. Государственный музей Л.Н. Толстого.
Во времена Толстых второй церкви уже не существовало, а на её месте в 1856 году была построена каменная часовня. На одной из фотографий, сделанных в 1932 году фотографом Ароном Эйдиновым, видно эту часовню, находящейся на приличном расстоянии от кладбища. Это, видимо, единственное изображение Никольской часовни. Она будет разрушена вместе с уничтожением кладбища… Таким образом, запечатлённая история Святого Николы на Химке, начавшись при семилетнем Иване Грозном, закончится в эпоху Сталина при перезахоронении праха семилетнего Ивана Толстого…
Часть 3. Подхожий стан.
В допетровские времена у села Никольского была особая миссия. Это были западные ворота Москвы: здесь обязательно делали остановку при подходе к столице иностранные посольства. Дальнейшее движение было возможно только с разрешения властей, когда они подготовятся к приёму. Такое место называлось подхожим станом.
Вот что писал в 1667 году Григорий Котошихин, бывший дьяк Посольского приказа, сбежавший в Польшу: «А как послы приедут блиско Москвы, и дворянину велено бывает с теми послами остановитися не доезжая Москвы за 20 верст, и о посолском приезде отписать; и по ево писму велят ему с теми послами итти к Москве, на подхожей стан, верст за 7, и ожидати указу, как ему велят быть с ними к Москве. А на Москве того дни, в которой будет встреча, на царской конюшне готовят лошади, на чем их послов принимать; да на дворе, где им стоять, готовят полаты, или избы, и корм и питье, послом и их посолским дворяном и всякого чину людем, и конской корм и дрова, к их посолскому приезду все было готово».
Такая традиция особенно утвердилась во времена владения селом князьями Черкасскими, которые построили здесь свою загородную резиденцию.
Сохранилось с десяток исторических свидетельств о пребывании иностранцев в селе Никольском.
3.1. Путешественник и коммерсант.
В 1634 году в Москву прибыл немецкий путешественник Адам Олеарий. Вот запись из его дневника: «13-го августа мы приехали в последнее село перед Москвой, Никола Нахинский, лежащее в 2 милях от города. Отсюда пристав послал гонца в Москву известить о нашем прибытии».
Из донесения шведского коммерсанта Иоганна де Родеса шведской королеве Христине из Москвы от 10 августа 1651 года: «Мой пристав за 7 верст отсюда послал вперед в город одного "стрельца" сообщить о моем прибытии».
3.2. Немецкое и шведское посольства.
В 1655 году сразу два посольства одно за другим останавливались в селе Никольском.
Сначала прибыло посольство императора Священной Римской империи Фердинанда III. Вот что записал в путевом дневнике Франциск Гундулич, сопровождавший посольство: «14-го октября, в четверг, мы остановились в доме боярина князя Черкасского, где пробыли до воскресенья [17 октября], а в этот день въехали торжественно в столицу».
Затем прибыло шведское посольство. Член посольства Андрес Трана записал в своём дневнике: «Тем же вечером [26 октября] остановились в имении князя Якова Куденетовича Черкасского под названием Никольское, расположенное в двух милях от резиденции Великого князя Москвы, в 34 милях от Твери и в 206 ½ милях от Новгорода. 27 октября мы оставались в том же месте. 28 октября из столицы Москвы прибыл гонец, сообщивший нашему приставу, что великие господа королевские послы могут въехать, что и произошло».
Это же пребывание в Никольском описано в другом шведском дневнике неизвестного автора:
«26-го. Оттуда к обыденному времени в деревню Черкизово, где также чума опустошила двор одного русского боярина, - 3 мили. В тот же день оттуда, к вечеру, в Никольское, в котором находится княжеский двор, принадлежащий полководцу князю Якову Куденеговичу [Черкасскому], где послы и помещались, - 3 мили 2 версты. Хотя и было весьма холодно, и все окна были вынуты, приставам не угодно было, однако, позволить развести огонь в комнате, где помещались послы; не было там также и дров. Напитки, которые послы и свита их хотели бы пить, пришли из города уже поздно ночью, после вечернего стола, и когда послы жаловались на это, русские говорили, что будто бы молодой царевич, которому, однако, было не более десяти лет от роду, не дал об этом приказа. Таким образом если бы у самих послов не было с собой вина, им пришлось бы лечь спать, не утолив жажды.
27-го числа того же месяца послы оставались в Никольском. Гг. послы усердно просили у пристава разрешения отправить вперёд, в город, квартирмейстера и фурьера, чтобы осмотреть и распределить помещения, однако он (пристав) не пожелал позволить это.
28-го числа того же месяца. Пришел из города Москвы приказ, что для принятия послов всё уже готово. Поэтому послы со всей свитой собрались к выезду, который и состоялся днем, в обеденное время».
На обратном пути посольство Фердинанда III остановилось в Никольском дважды. Посольство выехало из Москвы 21 мая 1656 года. Читаем в путевом дневнике: «Пред сумерками мы прибыли в Никольское, где и остались на ночлег. На другой день, чуть свет, явился к нам Василий Семенов, состоявший при нас комиссаром в Mocкве, с приказанием от царя не трогаться дальше и ждать приезда князя Юрия Ивановича, царского постельника, который и не замедлил прибыть. Князь человек с приятными манерами, знающий хорошо латинский язык. Он нам объявил, что царь чрез два дня отправляется в армию, и что желает, чтобы мы присутствовали при его отъезде».
Посольство вынуждено было вернуться в Москву и четыре дня ждать царского отъезда. Гундулич затем записал: «26-го мая мы выехали из Москвы, а к вечеру прибыли в Никольское, как и в первый раз; здесь переночевали, а на другой день с рассветом отправились к Новгороду».
3.3. Рисунки Мейерберга и Пальмквиста.
В 1661 году Москву посетил посланник Священной Римской империи барон Мейерберг. В дневнике он написал: «23-го мая мы приехали к церкви Св. Николая, где, по приказу Великого Князя, приготовили нам две палатки и объявили, что он велел это сделать, узнав, с какою неохотою мы останавливались на постой в крестьянских избах, всегда натопленных как в летнее, так и зимнее, время. В тот же день прибыли присланные Великим Князем, шесть упряжных лошадей с кучерами везти нашу карету, и несколько верховых для почетнейших лиц нашего общества. Правду сказать, это была необыкновенная почесть, так как до сих пор лошади обыкновенно присылались прочим Посланникам один раз только, в самый день их въезда в Москву, за несколько шагов от города. На другой день, около 11 часов пополудни, мы двинулись к Москве».
Усадьба князя Я.К. Черкасского. Рисунок Мейерберга, 1661 г.
В Никольском барон зарисовал усадьбу Черкасского, в которой посольство остановилось, сопроводив рисунок следующим текстом: «Никольское, или Николина Деревня, дача, церковь и деревня некоего боярина. Здесь были раскинуты для нас два шатра, один красный, а другой зеленый, но по причине наступившего вдруг сильного дождя, с громом и молнией, мы принуждены были искать себе приюта в близлежащей беседке. Это место находится в двух милях от столичного города Москвы и в трех милях от Черкизова».
На рисунке на заднем плане виднеется церковь - это первое, чисто схематическое, изображение Никольской церкви.
Теперь заглянем в Википедию:
«В 1673 году в Россию прибыло шведское посольство, возглавленное графом Густавом Оксеншерной. Его целью было уточнение положений Кардисского договора, решение торговых вопросов и заключение союза между Швецией и Россией. Дополнительной задачей посольства был сбор сведений о русских вооружённых силах и фортификации. Для этих целей к посольству и был прикомандирован Эрик Пальмквист, который тщательно зафиксировал свои наблюдения в альбоме, который известен как «Заметки о России». Этот альбом содержит 53 рисунка, 16 географических карт и планов городов, а также обширные комментарии».
Прочитаем, что написал Пальмквист в 1674 г.: «От Черкизова дорога идёт по красивым пашенным полям мимо сёл Бурцево и Нового до Никольского села и монастыря, где послы в соответствии с посольским обычаем должны провести несколько дней перед въездом в Москву».
Но самое ценное, что сделал Пальмквист, это рисунок Никольской церкви. Судя по времени года, сделал это он на обратном пути, в июне 1674 года.
Никольская церковь. Рисунок Пальмквиста, 1674 г.
Подпись под рисунком: «Никольский монастырь построен из дерева и очень красив. Он находится в 7 верстах от Москвы. Обычно здесь всегда несколько дней иностранные послы ожидают разрешения на въезд в Москву».
3.4. Голландское посольство в Никольском.
В 1675 году со стороны Архангельска в Москву двинулось голландское посольство Кунраада фан-Кленка. Участник посольства Бальтазар Койэт оставил подробное описание данного путешествия.
Маршрут пролегал через Вологду, Ярославль, Троице-Сергееву лавру. Утром 7 января 1676 года посольство было уже в 3 верстах от Москвы.
Далее читаем в записках Койэта:
«Здесь нам, однако, по приказу его царского величества, пришлось переехать на совершенно иной путь, который нам был указан, именно к селу Никольскому, откуда нас полагалось ввести в город. Это место, лежащее в 7-ми верстах, т.е., почти в 1 ½ милях от Москвы, принадлежало князю Михаилу Яковлевичу Черкасcкому. Мы прибыли сюда одновременно с шталмейстером и лошадьми, посланными вперёд, и застали всё в беспорядке».
Дело в том, что посольство слишком быстро добралось до Москвы, к встрече не были готовы. Царь спешно строил новый двор для остановки посольства на Ходынке, у села Всехсвятского, т.к. усадьба Черкасского в Никольском сильно пострадала от пожара.
Читаем дальше: «Здесь не было места для его превосходительства, ещё меньше для нас; всем нам пришлось удовольствоваться чёрными избами, в которых было так тесно и негде повернуться, что мы, большею частью, лежали так близко друг к другу, что, после раскладки наших матрасов для спанья, еле было куда поставить ногу. Велико было неудобство, которое мы здесь испытывали, так как, с одной стороны, холод не давал нам выходить из изб, а, с другой стороны, внутри избы, нас так мучили дым, вонь и насекомые, что смело могу сказать, - это было самое неприятное приключение, с нами случившееся, за все наше путешествие.
Мы, тем не менее, должны были удовольствоваться тем, что у нас было, хотя, останься мы несколько дней дольше в Ярославле, где нам жилось в общем хорошо, ничего такого с нами бы не случилось и мы дали бы Русским возможность приготовить дачу Ходынку (откуда мы должны были въезжать в Москву) для нашего пребывания: там мы не испытали бы никаких особых неудобств. Однако тут, где мы должны были смирно сидеть и не смели даже выезжать, как хотели бы некоторые из нас, желавшие провести в Москве все время до нашего въезда, помещение наше, во всяком случае, не соответствовало ни величию великого государя царя, ни достоинству великого посла. Каждый из посещавших нас ежедневно из Москвы немецких купцов с большим сочувствием жалел нас, но нам было мало пользы от этих утешений.
В следующий день, 8-го января, утром, пошли мы во двор названного выше князя. Здесь уже несколько раз имели местопребывание послы перед их въездом: так, например, 3 или 4 года тому назад, Шведский посол и, недавно, Персидский посол. Так как, однако, незадолго до нашего прибытия, большая часть двора была уничтожена пожаром, то в нём почти не оказалось помещения, кроме комнаты, в которой поселился посол, с изразцовой печкою, с сенями, где также была изразцовая печь, с прекрасной большой кухней и с очень большой конюшнею; вот и все помещения, которые тут оказались. В селе не было ничего хорошего, кроме столь красивой и изящной церкви, какой я среди деревянных еще не видывал. Мы быстро достали разрешение осмотреть церковь внутри, но не нашли там ничего особенного. Впрочем, дверь, перед которой мы должны были остановиться, была украшена массою картин…»
Голландское посольство вынужденно было провести в Никольском две недели, пока на Ходынке у села Всехсвятского не построили новый подхожий стан для послов… Единственная поблажка, которая была сделана для посольства, это разрешение царя желающим неофициально посетить Москву, чтобы посмотреть на празднование Крещения…
21 января: «Когда все было готово и когда трижды протрубили в трубы и ударили в литавры, мы утром, в 3 часа, выехали из села Никольского и, пробыв в пути 2 часа, прибыли в назначенное место - Ходынку, где в течение 8-ми или 10-ти дней были построены 2 или 3 дома, с конюшнею и печами, чтобы его превосходительство мог отсюда совершить свой въезд».
Подхожий стан на Ходынке, построенный в январе 1676 г.
25 января: «В это утро мы узнали, что прежний первый пристав наш Михаил Степанов умер от испуга и горя в Никольском селе. Он получил от великого боярина Артемона Сергеевича какое-то письмо, заключавшее тяжкие укоры ему за нерадение при проезде великого посла: письмо стращало его гневом и немилостью его царского величества; это его так перепугало, что от постоянных дум о беде, ему угрожающей, он впал в душевную болезнь, унесшую его в могилу через 3-4 дня, когда ему было еле 23 года от роду».
А через неделю заболеет, и через две недели умрёт и сам царь Алексей Михайлович, в 47 лет. Повлияла ли на смерть царя история со скандальным размещением голландского посольства в Никольском и авральным строительством на Ходынке? Вопрос открытый...
3.5. Никольское при Петре I.
После того, как на Ходынке был построен новый подхожий стан, значение села Никольского уменьшилось. Послы стали проезжать мимо его.
Известно, что на Ходынке останавливались приезжающие послы в конце 1670-х и в 1680-е годы. Но в 1697 году Никольское вновь становится подхожим станом, здесь 16 июля 1697 г. остановился датский посланник Гейнс. На следующий день, 17 июля, состоялся его въезд в столицу.
Возможно, подхожий стан на Ходынке редко использовался (послы приезжали даже не каждый год) и за 20 лет пришёл в негодность, а может быть, просто сгорел…
Несколько ранее, 29 июля 1692 г., друг Петра I Патрик Гордон проводил своего сына до с. Никольского, который был отправлен на учёбу в Кёнигсберг.
В 1699 году, незадолго до начала Северной войны, в Москву последовало большое шведское посольство Карла XII из 150 человек. Процитируем книгу академика Богословского «Петр I: Материалы к биографии» (1948): «Большая казна должна была заготовить для отсылки посольству на подхожий стан в село Никольское "почестный корм". Большой дворец - снарядить туда же "почестное питье", а Ямской приказ - дать подводы для перевозки корма и питей в село Никольское. Корм закупался в городских рядах; в составе его перечисляются: яловица, 5 баранов, 5 гусей, 20 кур, 2 куря индийских, 2 тетерева, 5 уток, 3 поросёнка - "всё живое доброе", да 5 полот ветчины, 200 яиц, 1/2 пуда масла коровья, 2 ведра уксусу, на 16 алтын 4 деньги луку, чесноку, капусты, хрену, свеч сальных да 2 рубля хлеба, калачей и соек. В составе "почестного питья" указаны 10 ведер пива ячного доброго, 30 ведер пива расхожего, полведра романеи, 2 ведра вина боярского, ведро ренского, ведро меду малинового, 3 ведра меду обарного, 5 ведер меду паточного, 3 ведра квасу медвяного, 10 ведер меду цеженого».
Шведское посольство прибыло в Никольское 22 июля 1699 года. Въезд в Москву был назначен на 26 июля. Петра I в этот момент не было в Москве, он был в Азове и в Воронеже на строительстве флота и вернулся в столицу лишь спустя два месяца, 27 сентября.
В декабре 1702 года, после взятия шведской крепости Орешек, Петр I остановился в селе Никольском перед торжественным въездом в Москву. Вот что написал в своих записках путешественник голландец Корнелий де Бруин: «Иностранные министры, наш резидент, английский консул и несколько купцов на следующий же день по получении сказанного известия отправились в Никольское на поклон к царю, возвратились оттуда рано утром на другой день».
3.6. Цари вместо послов, но без Никольского.
После строительства Санкт-Петербурга и переноса туда столицы послы уже торжественно не въезжали в Москву. Но зато с питерского направления стали часто въезжать русские цари и царицы, следуя из новой столицы. Но село Никольское уже утратило свой статус, а когда им стали владеть Шереметевы с 1743 года, так и вообще было запущено…
До строительства Екатериной II Петровского путевого дворца в 1783 году, последней монаршей остановкой перед торжественным въездом в Москву была разной.
После победы в Полтавской битве торжественный въезд в Москву Петра I происходил из села Коломенского. Екатерина I перед коронацией остановилась вместе с Петром I в селе Преображенском. Петр I после победы над Швецией, Петр II, Анна Иоанновна и Елизавета Петровна перед своей коронацией останавливались в с. Всехсвятском в имении грузинской царицы Дарьи Арчиловны. Екатерина II перед коронацией в Москве остановилась в селе Петровское-Разумовское.
Часть 4. Открытие Барановского.
А теперь вернемся к знаменитому рисунку Пальмквиста.
О работах Пальмквиста в России впервые узнали спустя два века, в 1880-е годы, когда его дневники и некоторые рисунки были опубликованы в Швеции.
К этому моменту Никольской церкви уже полвека не существовало. В 1800 году она была закрыта, а в 1831 году разобрана из-за ветхости. Поэтому, что за церковь была изображена, было неизвестно. Но подпись «Никольский монастырь» направило исследователей на ложный след. Был известен единственный подмосковный монастырь на схожем расстоянии от Москвы - это Николо-Угрешский монастырь. Эта версия до сих пор гуляет по интернету и даже отражена в Википедии…
Разумеется, логичная версия, что храм, зарисованный Пальмквистом, находился в селе Никольском, до революции тоже существовала. Но доказать это было трудно, ввиду отсутствия какого-либо другого изображения Никольской церкви.
Петр Барановский в 1920-е годы. Фото В. Рудченко. Музей-заповедник А.С. Грибоедова "Хмелита".
Окончательную точку в вопросе поставил Петр Барановский. Этот выдающийся человек вошёл в историю как основатель музея в Коломенском и Музея имени Андрея Рублёва в Андрониковом монастыре. По профессии он был архитектором, реставратором памятников древнерусского зодчества. По свидетельству его дочери, он спас от уничтожения 90 церквей, в том числе, храм Василия Блаженного на Красной площади.
Однажды, разбирая какие-то архивы, он обнаружил картину начала 19 века, на которой была изображена церковь. Подпись гласила, что это «деревянная церковь села Никольское-Химки». Как специалист, Барановский сразу понял, что это и есть та самая церковь, изображённая Пальмквистом в 1674 году. Барановский прежде всего сделал копию картины, а затем, дело было в 1927 году, произвел даже раскопки на берегу Химки.
Часть 5. Первое изображение Покровского-Стрешнева.
Посмотрим на картинку Пальмквиста ещё раз. Кроме храма, на ней можно увидеть, видимо, подпёртую запрудой, реку Химку, а на горизонте то, что сейчас именуется парком Покровское-Стрешнево.
Фрагмент рисунка Пальмквиста, 1674 г. Видно речку Химку и будущий парк Покровское-Стрешнево с безлесной кручей (будущее сельцо Елизаветино).
Обратите внимание, что самая крутая возвышенность изображена совершенно лысой, безлесной. Можно предположить, что так схематично изображено место, где в 19 веке находилось сельцо Елизаветино. Сейчас это место покрыто деревьями.
На карте 1825 года эта крутость отчетливо обозначена.
Сельцо Елизаветино на карте 1825 года.
Ещё более интересна карта Генерального межевания за 1790 год. Здесь видно, что основная территория будущего парка Покровское-Стрешнево была безлесной. Известно, что возраст сосен в парке не более 200 лет, а это значит, что скорее всего они искусственно посажены где-то в первой половине 19 века. Скорее всего сосны были завезены из Европы. Это объяснило бы распространенность в парке такого гриба как спарассис (грибная капуста). В России - это редкий гриб, а вот в Западной Европе обычный.
Безлесное место (в том числе участок с церковными землями) на месте будущего парка Покровское-Стрешнево на карте 1790 г.
На карте 1790 г. безлесный участок обозначен буквами Ц.З., а на карте 1825 года этот участок уже показан лесистым. Может быть, здесь и высажены первые сосны?
Церковные земли засажены, видимо, соснами. Карта 1825 г.
На ещё более старой карте 1763 года видно, что на реке Химке в районе будущего парка Покровское-Стрешнево существовало три плотины с мельницами. Одна из плотин недалеко от Никольской церкви. И, кстати, на рисунке Пальмквиста видно какое-то строение на реке. Возможно, это и есть водяная мельница на плотине у села Никольского…
Мельница на рисунке Пальмквиста и на карте 1763 года.
Заключение.
После сноса Никольской церкви в 1831 года, на более поздних картах вплоть до 1850-х годов указывалось место бывшей церкви.
Кладбище и место бывшей церкви на карте 1856 года.
На современной карте место кладбища находится на дне Химкинского водохранилища, а место, где более 200 лет простоял деревянный храм Святого Николы, находится рядом с Водным стадионом.
Место кладбища и место Никольской церкви на современной карте.
Водный стадион в 1939 году и приблизительное направление на место, где стояла Никольская церковь.