Вичугские прототипы «Бесприданницы» Островского. Часть 4. Паратов.
Очень может быть, что прототипом Паратова был Александр Федорович Второв. Во-первых, говорящая фамилия, фактически синоним. Во-вторых, именно Второв женился на девушке очень богатой, которая к моменту написания пьесы владела золотыми приисками. И даже возраст Паратова («лет за 30») соответствует возрасту Второва, которому в 1875 году было 34 года.
Эльдар Рязанов и здесь гениально угадал с образом Паратова!..
Второв и Паратов
25 февраля 1867 года в «Иркутских губернских ведомостях» была напечатана заметка «Островский на здешней сцене», в которой автор отрадно заметил, что «большая часть иркутского коммерческого люда ни прямо, ни косвенно не принадлежит к категории типов Островского».
Знал бы автор заметки, что когда он писал свои строчки, в Иркутске уже несколько лет торговал Второв, будущий тип Островского, и появился он как раз оттуда, где и брал многие свои типы Островский - из Костромской губернии.
1. Второв и золотая лихорадка.
Расскажем подробнее о Второве.
Александр Федорович Второв родился в 1841 году в г. Лухе в семье мещан. В 1851 году умирает отец, и десятилетний Александр вынужден «пойти в люди»: с 1852 года он уже работает сначала «мальчиком», а затем приказчиком в торговой лавке. В 1862 году Второву исполняется 21 год, это год совершеннолетия в Российской империи. И он не преминул этим воспользоваться, чтобы уехать в Иркутск, где записывается в купцы 3-й гильдии.
Но чем именно Иркутск привлёк Второва, и кто мог его надоумить на этот шаг?
Выбор Иркутска объясняется довольно просто: с 1840-х годов в Восточной Сибири, столицей которой считался Иркутск, началась настоящая золотая лихорадка. Каждый год открывались десятки и сотни новых приисков, а ежегодная добыча золота только официально достигала 20 тонн и более. Таким образом, Иркутск утопал в золоте, население возрастало, рабочие приисков за лето получали до 1000 рублей (в то время, когда на текстильных фабриках Вичуги рабочие получали 5-10 рублей в месяц). А товары, особенно мануфактурные, были в большом дефиците, потому что добраться до Иркутска в те годы было очень и очень непросто: только гужевым транспортом и с большим риском быть ограбленным криминальным элементом, ссылаемым в Сибирь. И путь этот, особенно с товаром, длился до трёх-четырёх месяцев. Даже золото, которое вывозили из Иркутска в Санкт-Петербург под усиленной охраной, находилось в пути не менее 50 суток.
Таким образом, несмотря на огромные расстояния, на существенные транспортные издержки, поставлять товары в Иркутск с Нижегородской ярмарки или из Москвы, было очень выгодно, так как цены на всё были раза в два выше, чем в столичном Петербурге.
2. Морокин и Второв.
Кто же мог убедить молодого Второва решиться на столь рискованное решение? Это мог быть вичужанин Галактион Иванович Морокин (1833-1885), младший брат Фёдора Морокина, владевшего фабрикой в Новой Гольчихе. Братья жили одним домом. И если Фёдор занимался производством, то Галактион поднаторел в торговле. Он торговал на Нижегородской ярмарке, откуда товары шли прямиком в Иркутск.
В 1853 году Галактион женился на дочери ярославского купца, который позднее, в 1881 году, станет городским головой Ярославля. Тесть имел большую мукомольную мельницу в Ярославле и занимался торговлей хлеба, а его брат имел табачную фабрику. И это были те товары, в которых жизненно нуждался Иркутск. Таким образом, Галактион Морокин мог торговать не только текстильными товарами, производимыми на фабрике родного брата или на соседней фабрике Коновалова, но и товарами тестя и его брата.
В 1863 году он подал иск в Иркутский городовой суд на одного задолжавшего местного купчишку, который просрочил выплату кредита за товар, приобретённый у Морокина на Нижегородской ярмарке, может быть, в 1862 или 1861 году. Дело рассматривалось долго, о нём упоминалось в иркутской газете и в 1868 году, и 1869 году. В конце концов, суд Галактион Морокин, видимо, выиграл, так как в 1872 году он пожертвовал в Иркутске 25 рублей на благотворительность.
Неизвестно, бывал ли Галактион Морокин в Иркутске лично или все дела обделывал через доверенных лиц. Но то, что Иркутск был в центре его внимания, в этом можно не сомневаться.
В те годы купцы широко практиковали продажу товара в кредит. Например, на украинских ярмарках срок оплаты кредита обычно составлял полгода. В торговле с Сибирью, кредит, возможно, продлевался на год. Купцы часто посылали своих торговых агентов в места, где торговали должники. Целью было не только получение денег, но и оценка на месте кредитоспособности местных торговцев.
Возможно, таким торговым агентом Морокина и стал Александр Второв. Оценив рынок золотой столицы России, Второв понял, что попал на золотую жилу, и решил тоже заняться поставками товаров Иркутск, записавшись в иркутские купцы 3-й гильдии.
3. Удачная женитьба и золотые прииски.
Но сначала Второв никак не выделялся среди купцов Иркутска, так как капиталов ещё было недостаточно для крупной торговли. В 1865 году он женится на дочери крестьянина Ковровского уезда Владимирской губернии, возможно, тоже одного из поставщиков товаров в Иркутск (как известно, Ковровский уезд был центром офеней, торговавших в розницу по всей России). В апреле 1866 года у них рождается сын Николай, будущий крупнейший предприниматель России. Но жена, как это часто случалось в те времена, через несколько дней после родов умирает.
В июне 1867 года Александр Второв очень выгодно женится вторым браком на Клавдии, дочери иркутского купца 2-й гильдии Якова Малкова. От второй жены у Александра Второва родится 6 детей (сын Александр и 5 дочерей). Одна из дочерей (Надежда) в будущем станет женой Александра Ивановича Коновалова, а их сына Сергея крестить в Вичугу приедет сама Клавдия Второва.
Николо-Иннокентьевский храм в Иркутске, построенный Яковом Малковым.
Яков Малков обогатился на рыбном промысле в озере Байкал. О богатстве купца напоминает дожившая до наших дней церковь в Иркутске, построенная на средства Малкова в 1859 году. Можно не сомневаться, что Второв получил большое приданое, так как именно в 1867 году Второв закупил столь много товара, что это позволило ему открыть собственную оптовую торговлю в Иркутске.
А где же золотые прииски, спросите вы?
В конце декабря 1873 года генерал-губернатором Восточной Сибири были выданы Якову Малкову, Александру Второву и Клавдии Второвой разрешения на поиски и разработку золота в Восточной Сибири. Но приисками сначала занималась жена Второва, они и приобретались на её имя (лишь в 1880-е годы Второв эти золотые прииски у жены выкупит).
Таким образом, уже в 1874 году на Нижегородской ярмарке, где Второв был одним из главных покупателей, могли узнать, что жена Второва владеет золотыми приисками. Об этом мог рассказать как сам Второв, так и тот же Галактион Морокин, который, наверняка, был в курсе семейных дел Второва.
Следует добавить, что золото приносило большие доходы Второвым. Известно, что Клавдия Второва владела несколькими приисками. Один из них, Маломальский прииск, она сдала в аренду одному чиновнику из Питера, но в конце 1870-х возник какой-то конфликт, договор был расторгнут и стороны через суд предъявили финансовые претензии друг к другу. И если со стороны чиновника к Клавдии Второвой был предъявлен иск на сумму более 100 тысяч рублей для компенсации издержек, то Второва предъявила иск к чиновнику на сумму в 430 тысяч рублей за золото, которое он намыл на прииске. И это только с одного прииска! А с нескольких приисков добытое золото могло исчисляться уже на миллионы рублей… Известно, что в 1890-е годы на приисках А.Ф. Второва и Ко намывалось золота почти 2 тонны в год (Второву принадлежала треть паёв).
4. Железная дорога в Сибирь.
Можно предположить, что имя Второва было на слуху в Кинешемском уезде. И главными распространителями информации о нём могли быть те же Морокины, или Коновалов, у которого Второв покупал товар. Но в те годы была ещё одна причина, которая заставляла вспоминать имя Второва.
В 1871 году была построена железная дорога до Кинешмы. В это же время в России обсуждались планы строительства железной дороги в Сибирь. В 1872 году начались уже конкретные изыскания на предмет проведения железной дороги до Урала, в результате которых определились два конкурирующих направления. Северное направление - от Кинешмы на Вятку и далее до Перми, и южное направление - от Нижнего Новгорода на Казань и далее до Екатеринбурга.
Таким образом, обсуждение проектов сибирской железной дороги было в центре внимания Кинешемского уезда. Особенно, это касалось фабриканта Коновалова, товары которого давно проложили дорогу в Сибирь. В марте 1873 года в Петербург даже прибыла большая депутация от Шуи, Кинешмы и Иваново-Вознесенска, чтобы лоббировать северное направление.
Ещё больше тема железной дороги в Сибирь волновала Александра Второва. Он как никто другой знал, насколько была трудна и опасна доставка товаров в Сибирь без железной дороги. Об этом свидетельствует, к примеру, следующая заметка в «Сибирской газете» за 1885 год:
«Грабежи по Калтайскому тракту не прекращаются, 11 февраля шёл обоз с товарами в Томск, состоящий из 70 лошадей. Вследствие дурной дороги, ухабов и выбоин обоз растянулся почти на версту. В 15 верстах от Томска на обоз этот нападают более 10 человек грабителей, которым удалось отбить одну лошадь с товаром. Случилось это так. Передний ямщик ушёл вперёд от своих товарищей, грабители этим воспользовались, напали на ямщика, избили его и затем скрылись с лошадью, увидав, что другие ямщики бегут на помощь. Лошадь была скоро найдена, но товары оказались выгружены. Украдено товаров, по слухам, на 1000 р., принадлежащих купцу Второву и находившихся в доставке Камчатова».
Но тема железной дороги в Сибирь непосредственно касалась и Александра Островского, так как в случае её строительства от Кинешмы, она должна была бы пройти мимо его усадьбы. Это существенно упростило бы поездки в Щелыково из Москвы или Кинешмы.
Железнодорожный вокзал в Кинешме.
Таким образом, сибирская дорога объединила интересы Островского с интересами Коновалова и Второва, что, в свою очередь, могло способствовать если не непосредственному общению, то хотя бы разговорам о делах вичугского фабриканта и сибирского торговца.
Ключевым годом, когда решалась судьба направления сибирской железной дороги, был 1875 год. Пресса бурлила, обсуждая этот вопрос. Вышло несколько отдельных изданий, в которых противоборствующие стороны приводили доводы в пользу того, или другого направления. Кстати, одним из ярых сторонников северного направления был как раз Галактион Морокин.
Вопрос о направлении сибирской железной дороги по европейской части страны 6 мая 1875 года рассматривался в Комитете Министров. За северное направление тогда агитировал министр путей сообщения. За южное направление - генерал-губернатор Западной Сибири. В результате голосования большинством голосов (20 против 4) вопрос решён в пользу южного направления. В декабре 1975 года царь Александр II это решение утвердил.
5. Островский и Кинешма.
Как известно, в конце 1874 года А. Островский был избран в гласные Кинешемского уездного собрания, а в марте 1875 года - в почетные мировые судьи. Но зимой Островский жил в Москве (к тому же болел), а в своё имение Щелыково он приехал как раз в начале мая 1875 года, когда решалась судьба направления сибирской ж.д. Новые общественные должности заставили писателя посещать Кинешму. И здесь-то на него и мог обрушиться шквал новостей. Здесь могло быть и бурное обсуждение решения правительства, зарубившего железную дорогу в Сибирь через Кинешму. А во время таких разговоров могла возникнуть тема о богатствах Сибири, о золотой лихорадке, о Второве и его жене с золотыми приисками.
И источником этой информации о Второве могли быть коллеги Островского по земству, вичугские фабриканты А.П. Коновалов и А.Ф. Морокин. Александр Морокин был не только известным публицистом, но и одним из самых активных гласных Кинешемского земства. А жил он, как упомянуто выше, в Новой Гольчихе в одном доме со своим дядей Галактионом Морокиным.
А.Ф. Морокин
Разумеется, Островский вряд ли знал, когда у четы Второвых появились прииски, и поэтому мог предположить, что Второв, уехав в Сибирь, выгодно женился на невесте с золотыми приисками.
Но в 1875 году была ещё одна сногсшибательная новость для Островского - это женитьба младшего Коновалова на бесприданнице. Причем, Островский мог хорошо знать семью невесты. И именно летом 1875 года драматург, видимо, и начал писать свою знаменитую «Бесприданницу» (в одном письме, написанном 1 октября 1876 года, Островский сообщил, что «большую пьесу» он начал писать более года назад). Но о прототипе Ларисы Огудаловой речь пойдёт позднее, а сейчас поговорим о Робинзоне.
6. Робинзон и случай на Амуре.
Как известно, в пьесе есть такой персонаж как Робинзон, провинциальный артист, которого из-за безобразий на пароходе ссадили на берег… Его подобрал Паратов, выдав публике г. Бряхимова за иностранца-англичанина…
А теперь обратимся к одной заметке, опубликованной 2 мая 1875 года в Иркутских губернских ведомостях. В ней объявлялось о розыске целого ряда лиц для их явки в окружной суд Амурской области «для выслушивания решения суда, состоявшегося по делу о неприличных поступках нидерландского подданного Густава Д. Асс, допущенных 21 июня 1872 года на пароходе «Ингода».
Пароход "Ингода".
Что это за неприличные поступки и что сделали с нидерландским подданным - неизвестно. Но схожесть с безобразиями «англичанина» Робинзона налицо.
Среди лиц, которым предлагалось явиться в суд, фигурировали два купца, которые, очевидно, тоже плыли на этом пароходе и были свидетелями…Один из них - Михаил Чардымов - был первым купцом в Хабаровске, второй - Василий Хлыновский - был первым купцом в Чите. Можно не сомневаться, что они хорошо знали как Второва, так и Галактиона Морокина, так как наверняка закупали у них мануфактурный товар на Нижегородской ярмарке или в Иркутске. А следовательно во всех подробностях могли рассказать это происшествие, случившееся на пароходе.
Таким образом, эту историю в Кинешемском земском собрании Островскому мог пересказать А.П. Коновалов, услышавший её от Александра Второва, или А.Ф. Морокин, узнавший её от своего дяди Галактиона Морокина.