Николай Пашин - Из дневников «пропавшего без вести» (продолжение)
Продолжение. Начало см. в "Новом журнале" № 268 и №269
Полностью материал смотрите в "Новом журнале" №270
Публикация Андрея Любимова
1945 ГОД
1-ое июня, пятница. Если прошлый месяц решил вопрос о том, останемся ли мы на территории, захваченной большевиками, или же уйдем от них, то этот, надо полагать, решит вопрос о том - выдадут нас англичане или нет. И он, этот месяц, начинается с пятницы.
Бог да поможет нам!
4-ое июня, понедельник. Мальчики «профессора» Затворницкого1 с легкой руки своего духовного вождя, кажется, распоясались совсем. Сегодня, напившись пьяным, один из их придрался в саду виллы к Сереже2, оскорбил его самым гнусным образом да еще попытался полезть в драку. Сергей поднялся со скамейки, на которой он сидел, и надавал актеришке таких хороших зуботычин, что тот едва унес из сада ноги. Когда Сережа передал мне все это, меня охватило такое возмущение, что если бы не поздний час и не Лялины просьбы, я тут же умчался бы на виллу, чтобы сказать «профессору» и его шайке все, что думаю о них. Но завтра я все-таки это сделаю.
5-ое июня, вторник. Я явился в комнату актеров, когда большинство из них, в том числе и Виктор, оскорбивший вчера Сережу (кстати сказать, этот Виктор недавно лишь признался, что его отец - крупный чекист, т. е. обер-палач), сидели еще за чаем. Я подошел прямо к столу и остановился против Виктора. Все тотчас же уставились на меня, а те, кто уже закончили свой завтрак и сидели по койкам, поднялись и подошли поближе, предчувствуя скандал.
- Вот что, Виктор, - сказал я ему спокойно, - я предупреждаю Вас в присутствии всей вашей труппы, что если когда-нибудь с кем-нибудь из моих родственников или их друзей, живущих в этом доме, случится что-нибудь вроде вчерашнего, мы, даю Вам слово, снимем с Вас прямо в саду штаны и высечем Вас как мальчишку, а после оттащим в английскую полицию и там будем объясняться по всем вопросам.
Я произнес всю эту тираду при полном молчании всей группы, глядя прямо в лицо Виктору, которое на моих глазах бледнело все больше и больше. Я ожидал, что он вскочит, выплеснет мне в лицо кружку чая, которую он держал в руке и бросится в драку. Но вместо этого он поставил кружку на стол и глухо заговорил:
- Я прошу передать Вашему брату, что я очень сожалею, что я вел себя вчера так же, как он, и что все случилось так нехорошо. Думаю, что этого больше не повторится.
- Это все меняет, - сказал я. - В таком случае и я беру свои слова назад. До свидания.
- До свидания! - хором ответила мне вся группа.
Я ушел к Сереже. Через десять минут, направляясь домой, я встретил у двери виллы Виктора. Он ждал меня.
- Я повторяю, то, что я сказал Вам в комнате, но я лично хочу поговорить с Вашим братом, чтобы сказать ему следующее: методы, которые я применил вчера, были скверны, но мое мнение о том, что я говорил, не меняется.
- Есть политическая дискуссия и есть политическое хулиганство, - ответил я ему, - вчера Вы были политическим хулиганом. Идите и поговорите с братом, но помните, что то, что я сказал Вам в комнате, в таком случае остается тоже в силе.
Он наклонил голову, словно бык, и вошел в виллу, я понял, что отныне этот сын чекиста не успокоится до тех пор, пока не всадит нож кому-нибудь из нас, а может - и обоим.
Полностью материал смотрите в "Новом журнале" №270