Странная пьеса
Из книги - «Кажется, смешно». Редакционная коллегия: И.Н. Ветров, Н.М. Горчаков, С.А. Калинкин, В.А. Регинин, Я.М. Рудин, Г.Е. Рыклин. Ответственный редактор Г.Е. Рыклин. Посвящается десятилетию Московского театра «Сатиры». Издание Московского театра «Сатиры», Москва, 1935 год.
Михаил Ефимович КОЛЬЦОВ
(настоящее имя Мойсей Фридлянд)
Родился 12 июня 1898 года в Киеве, расстрелян 2 февраля 1940 года в Москве. Русский советский публицист и журналист, писатель, общественный деятель. Член-корреспондент АН СССР (1938).
Недавно ходили вдвоем в театр. Иван Вадимович, человек хотя и очень занятой, служебный, но за искусством следит неослабно, зорко. Всегда в курсе линии, знает, кого кто прорабатывает, кого с чем едят и вообще всю подноготную. С таким приятно пойти: не просыпишься в разговоре со специалистами.
К началу мы опоздали, чуть ли не силой прорвались в зал. На сцене уже завывал речевой хор и мигали фиолетовые молнии.
«Два славных и высоких рода
К прискорбию всего народа
Старинной лютою враждой
Влеклись, что день, то в страшный бой».
- Ага, - кивнул Иван Вадимович, - родовая месть. Кавказская пьеса. Так-так. Шариат. То есть адат. Бек-Назаров. Амаглобели. Имени Ахметели.
На сцене, в декорациях городской площади, бились мечами слуги двух знатных аристократических домов.
ГОРЧАКОВ Николай Михайлович - художественный руководитель Московского театра Сатиры.
Дружеский шарж Бориса Николаевича ЛИВАНОВА (1904 - 1972)
- Обманутые баями дехкане. Так-так. На экономической почве. Тут еще будет спор из-за воды. Арык будут делить. Медрессе... Человек меняет кожу. Лахути. Фирдоуси. Калевала.
- А костюмы? У них костюмы как будто иные... Вон тс двое... в беретах, в камзолах...
- А как же: формалистическая условность. Неореализм. Левачество. Шкловский. Гронский. Дос Пассос. И вам бы следовало в курсе быть. Нельзя в наше время оставаться односторонним специалистом. Театр - это, знаете, большой фактор.
Стычки и перебежки сменились торжественным пиром в одном из враждующих домов. Юный представитель другого дома проник туда в маске. Действие кончилось любовной сценой при свете луны.
- Это для затравки. Сюжетная линия. Ведущая роль драматургии. Что-то муллы не видно. Наверное, появится во втором действии.
В антракте я хотел купить программу, но Иван Вадимович отговорил от ненужной траты денег.
- Исполнители все равно не те, что обозначены на программе, а ход пьесы я вам объясню заранее. Сейчас, очевидно, вблизи селения найдут марганец и начнут для него бурить нефтяную скважину. Парень пойдет сторожем на эскалатор, вступит в Союз безбожников, а девушку отец с муллой я с группой кулаков запрут в башню. Ну, а жена инженера с новостройки будет тайком обучать ее грамоте. Остальное - тракторы, убийство из обреза, укушение начальника политотдела змеей и пуск турбины - это будет в последнем, в третьем акте.
Занавес поднялся и открыл обиталище старого муллы, точнее, католического монаха Лоренцо. Но дальнейший ход пьесы не удовлетворил Ивана Вадимовича. К мулле (монаху) явился не кулак-отец, а почему-то молодой влюбленный. Они, правда, повели разговор о религии, но юноша был далек от последовательной защиты взглядов воинствующих безбожников. Монах же в свою очередь разыгрывал доброго, отзывчивого старичка я объяснял влюбленному, как соединяться с девушкой. Классово нечеткий образ давала и кормилица. По-видимому, автор хотел показать тип искренно колеблющейся середнячки, по это ему не удалось.
- Искания, - задумчиво сказал Иван Вадимович, - творческие искания. Олеша. Типические характеры в типических обстоятельствах. Афиногенов. Шкваркин. Проблема социалистической семейной единицы. Метод Станиславского. Мэй Ланьфан. Билль-Белоцерковский. Это все понимать надо...
Но в третьем действии началась полная неразбериха. Положительные элементы, долженствующие изменять ход событий, не появились. Представители враждующих родов дрались непрестанно в чем попало. Вместо того чтобы заняться антирелигиозными вопросами, юноша, как на зло, зачастил к служителю культа. Тут же, по дикому капризу автора, он приколол брата своей девушки. Кормилица превратилась в одну из ведущих фигур, не будучи, однако, вскрыта в своем классовом нутре.
Вдобавок третье действие вовсе не оказалось заключительным. Мы, было, кинулись, сбивая друг друга с ног, к вешалке, но встретили там тишину я пустоту.
- Начудили, - хмуро сказал Иван Вадимович, опять садясь в кресло. - Приспособленчество. Тематическая бесхребетность. Маяковщина. Джойс. Просто любопытно, как они думают выпутаться из подобной мешанины. По-видимому, в городе начнется восстание, и это распутает все.
Но автор и не думал выпутываться. В четвертом действии опять выплыл злополучный мулла (патер), развел невероятные интриги и всучил девушке сонный напиток, от которого она умерла. Тут-то и подоспеть бы комсомольцам-безбожникам - поднять похороны закабаленного подростка на принципиально политическую высоту. Но и этого не произошло. С церковными обрядами и колокольным звоном девушку снесли в склеп.
- Фабульная штучка, - нерешительно заметил мой спутник, - курс на развлекательность... Пути советской оперетты... «Веселые ребята»... «Личная жизнь»... «Дама с камелиями»... Н-да! Только уж очень длинно. Неужели будет и пятый акт? Прямо трудно поверить.
Пятый акт оказался налицо. Автору так понравился склеп, что он из него уже не вылезал до конца спектакля. Сюда, в склеп, сошлись и юноша, и священник, и представители враждующих домов. Над трупом возлюбленной юноша совершил самоубийство, после чего покойная ожила, но тут же опять покончила с собой. Ни тракторы, ни работники ликбеза, ни раскаявшиеся вредители так и не появились перед рампой.
Зажегся свет, публика табуном двинулась к выходу, театральный администратор льстиво склонился перед моим спутником, выпрашивая какой-то блат по фарфоро-фаянсовой части.
- Что это за пьеса? - спросил Иван Вадимович, высоко подняв плечи.
- «Ромео и Джульетта».
- А автор кто?
- Шекспир.
- А текст чей?
- Шекспира.
- Я слышу - Шекспир. Нo чей текст? Как? Его же и текст? Без обработки? В сыром виде?
Иван Вадимович не стал больше расспрашивать. И только в подъезде, внешним спокойствием прикрывая нервность, сказал:
- С ума сошли. Это надо будет тотчас же прекратить. Я завтра Литовскому позвоню. Юзовскому. Динамову. Осинскому.
Михаил Ефимович КОЛЬЦОВ
(настоящее имя Мойсей Фридлянд)
Родился 12 июня 1898 года в Киеве, расстрелян 2 февраля 1940 года в Москве. Русский советский публицист и журналист, писатель, общественный деятель. Член-корреспондент АН СССР (1938).
Недавно ходили вдвоем в театр. Иван Вадимович, человек хотя и очень занятой, служебный, но за искусством следит неослабно, зорко. Всегда в курсе линии, знает, кого кто прорабатывает, кого с чем едят и вообще всю подноготную. С таким приятно пойти: не просыпишься в разговоре со специалистами.
К началу мы опоздали, чуть ли не силой прорвались в зал. На сцене уже завывал речевой хор и мигали фиолетовые молнии.
«Два славных и высоких рода
К прискорбию всего народа
Старинной лютою враждой
Влеклись, что день, то в страшный бой».
- Ага, - кивнул Иван Вадимович, - родовая месть. Кавказская пьеса. Так-так. Шариат. То есть адат. Бек-Назаров. Амаглобели. Имени Ахметели.
На сцене, в декорациях городской площади, бились мечами слуги двух знатных аристократических домов.
ГОРЧАКОВ Николай Михайлович - художественный руководитель Московского театра Сатиры.
Дружеский шарж Бориса Николаевича ЛИВАНОВА (1904 - 1972)
- Обманутые баями дехкане. Так-так. На экономической почве. Тут еще будет спор из-за воды. Арык будут делить. Медрессе... Человек меняет кожу. Лахути. Фирдоуси. Калевала.
- А костюмы? У них костюмы как будто иные... Вон тс двое... в беретах, в камзолах...
- А как же: формалистическая условность. Неореализм. Левачество. Шкловский. Гронский. Дос Пассос. И вам бы следовало в курсе быть. Нельзя в наше время оставаться односторонним специалистом. Театр - это, знаете, большой фактор.
Стычки и перебежки сменились торжественным пиром в одном из враждующих домов. Юный представитель другого дома проник туда в маске. Действие кончилось любовной сценой при свете луны.
- Это для затравки. Сюжетная линия. Ведущая роль драматургии. Что-то муллы не видно. Наверное, появится во втором действии.
В антракте я хотел купить программу, но Иван Вадимович отговорил от ненужной траты денег.
- Исполнители все равно не те, что обозначены на программе, а ход пьесы я вам объясню заранее. Сейчас, очевидно, вблизи селения найдут марганец и начнут для него бурить нефтяную скважину. Парень пойдет сторожем на эскалатор, вступит в Союз безбожников, а девушку отец с муллой я с группой кулаков запрут в башню. Ну, а жена инженера с новостройки будет тайком обучать ее грамоте. Остальное - тракторы, убийство из обреза, укушение начальника политотдела змеей и пуск турбины - это будет в последнем, в третьем акте.
Занавес поднялся и открыл обиталище старого муллы, точнее, католического монаха Лоренцо. Но дальнейший ход пьесы не удовлетворил Ивана Вадимовича. К мулле (монаху) явился не кулак-отец, а почему-то молодой влюбленный. Они, правда, повели разговор о религии, но юноша был далек от последовательной защиты взглядов воинствующих безбожников. Монах же в свою очередь разыгрывал доброго, отзывчивого старичка я объяснял влюбленному, как соединяться с девушкой. Классово нечеткий образ давала и кормилица. По-видимому, автор хотел показать тип искренно колеблющейся середнячки, по это ему не удалось.
- Искания, - задумчиво сказал Иван Вадимович, - творческие искания. Олеша. Типические характеры в типических обстоятельствах. Афиногенов. Шкваркин. Проблема социалистической семейной единицы. Метод Станиславского. Мэй Ланьфан. Билль-Белоцерковский. Это все понимать надо...
Но в третьем действии началась полная неразбериха. Положительные элементы, долженствующие изменять ход событий, не появились. Представители враждующих родов дрались непрестанно в чем попало. Вместо того чтобы заняться антирелигиозными вопросами, юноша, как на зло, зачастил к служителю культа. Тут же, по дикому капризу автора, он приколол брата своей девушки. Кормилица превратилась в одну из ведущих фигур, не будучи, однако, вскрыта в своем классовом нутре.
Вдобавок третье действие вовсе не оказалось заключительным. Мы, было, кинулись, сбивая друг друга с ног, к вешалке, но встретили там тишину я пустоту.
- Начудили, - хмуро сказал Иван Вадимович, опять садясь в кресло. - Приспособленчество. Тематическая бесхребетность. Маяковщина. Джойс. Просто любопытно, как они думают выпутаться из подобной мешанины. По-видимому, в городе начнется восстание, и это распутает все.
Но автор и не думал выпутываться. В четвертом действии опять выплыл злополучный мулла (патер), развел невероятные интриги и всучил девушке сонный напиток, от которого она умерла. Тут-то и подоспеть бы комсомольцам-безбожникам - поднять похороны закабаленного подростка на принципиально политическую высоту. Но и этого не произошло. С церковными обрядами и колокольным звоном девушку снесли в склеп.
- Фабульная штучка, - нерешительно заметил мой спутник, - курс на развлекательность... Пути советской оперетты... «Веселые ребята»... «Личная жизнь»... «Дама с камелиями»... Н-да! Только уж очень длинно. Неужели будет и пятый акт? Прямо трудно поверить.
Пятый акт оказался налицо. Автору так понравился склеп, что он из него уже не вылезал до конца спектакля. Сюда, в склеп, сошлись и юноша, и священник, и представители враждующих домов. Над трупом возлюбленной юноша совершил самоубийство, после чего покойная ожила, но тут же опять покончила с собой. Ни тракторы, ни работники ликбеза, ни раскаявшиеся вредители так и не появились перед рампой.
Зажегся свет, публика табуном двинулась к выходу, театральный администратор льстиво склонился перед моим спутником, выпрашивая какой-то блат по фарфоро-фаянсовой части.
- Что это за пьеса? - спросил Иван Вадимович, высоко подняв плечи.
- «Ромео и Джульетта».
- А автор кто?
- Шекспир.
- А текст чей?
- Шекспира.
- Я слышу - Шекспир. Нo чей текст? Как? Его же и текст? Без обработки? В сыром виде?
Иван Вадимович не стал больше расспрашивать. И только в подъезде, внешним спокойствием прикрывая нервность, сказал:
- С ума сошли. Это надо будет тотчас же прекратить. Я завтра Литовскому позвоню. Юзовскому. Динамову. Осинскому.