...
И можно принять любого в свои палаты, где б ты ни гнездился, они все равно - палаты, но мир весь делится на адекват и неадекват и, всегда в итоге останешься виноватым.
И день прошел - котлета из специй с соей, и ты убеждаешься, что ничего не стоишь, и в том, что - вот точно - ну ничего не стоит твоей минуты.
И черен сон, отзывчива память к датам, и ты все веришь, веришь чужим цитатам, тебе комфортней с теми, кто жестко - матом, и влажный воздух тяжек, ты - змей - куда там? - бумажным в небо под серым ливнем - не очень круто.
И черный кот скрутился кольцом в подушке, ты даже не помнишь: мама, друзья, подружки, как будто кто-то дует тебе в макушку, но только вязко, сыро, темно и скучно, бежать пора, ну а куда - нечетко.
А утро сеет, сеет свои вопросы, и ты не Жанна, не Александр Матросов, ты - просто привыкаешь, что против ворса - железной щеткой.
И ты - из тех, кто не ходил на танцы, теперь тем - делать труху, а тебе - скитаться, и вечных двадцать: радоваться, расставаться, у толстой проводницы кольцо на пальце нелепой тонкостью режет.
И привыкаешь ловить красоту рассветов, огни закатов, точность других поэтов, но это лето - это уже не лето, а звон и скрежет.
Наросты плесени, лихо мелькают лица, ты выбираешь жить не в своих столицах, а там, где будет некуда торопиться, где все на месте.
И ты взрываешь что-то тонкое, рвешь наощупь, чтобы на час стать хоть немного проще, привет, Харон, профессия - перевозчик, а ты- груз двести.
Но есть судьбец, он измеряет грузы, передохнешь, микшируя лед с арбузом, и даже неудобно: не Жан Лаперуз, но - моря открыты.
И вот - твое одиночество, ни о ком ты, ты просто меняешь земли, страны и комнаты, а там, куда ты хочешь - давно битком и - слетай с орбиты.