рассказ
Он не появлялся домой уже несколько суток, выглядел усталым и не свежим. Лицо обросло быстро седеющей щетиной. Одежда была далеко не чистой, но больше его беспокоили носки, будто бы приросшие к ногам.
Карманы грела последняя десятка. В руке же он держал изрядно отпитую бутылку портвейна.
Он шел один. Люди и машины сновали туда-сюда сквозь лишившуюся смысла морозную ночь. Было такое ощущение, что его мозгом кто-то завладел и не хочет отдавать обратно. И конечно же он точно знал, кто.
Наш герой не был злым человеком. Иногда, конечно система давала сбой и он стремительно, с головой, погружался в непонятную никому ярость.
Он даже не заметил, как она попала в список его друзей, не заметил, как начал ее защищать и даже уважать. Странно, что никто не знал ее адреса, или места работы. Она открыто общалась и как будто бы ничего не утаивала, но из ее жизни до появления в компании не было известно практически ничего. Ничего, кроме номера телефонии и имени.
Она действительно была совершенно особенной. Не то, чтобы очень красивой или стройной. Просто все относились к ней совершенно не так, как к другим девушкам. И вот в тот самый вечер они отмечали чей-то очередной день Рождения. Это был один из тех вечеров, когда накаляло решительно все.
- Не надо так….
- Блядь… ты достала… на хуй иди….
- Ты понимаешь, что я не вернусь?
- Да….
Теперь он ненавидел себя за эти слова. ХОТЯ… ОН даже их не помнил. Но он прекрасно помнил, как он кричал «прости», когда она уходила. Он помнил, нееет, даже тогда он понимал, что не вернет ее… и кричал: «ПРОСТИ», даже когда ее силуэт скрылся за горизонтом.»
Она не оглянулась.
Странно, но он так и не смог вспомнить, когда стал считать ее своей девушкой. Все было как-то плавно и размыто, как в тумане.
А первый поцелуй.
Тогда они шли домой и встретили какого-то ее друга, с которым она обнялась. Он приревновал, и девушка ее друга ревновала. ОНА же просто подошла к нашему герою и мягко коснулась его губ. Все стало на свои места.
Так же он помнил ее ноги, точнее ступни, когда сквозь носки сочилась кровь из натертых ее любимыми кедами пяток. Ему казалось, что только он один тогда заметил это. Он помнил, как защищал ее, как она смеялась над его шутками, как она смотрела… все это он помнил. Но не мог вернуть.
Всю неделю, после этого злосчастного разговора он пытался ей звонить, но телефон был выключен и только жестокий женский голос все повторял, что абонент находится вне зоны действия сети.
Счет дням был потерян, кажется он даже с кем-то дрался. Не важно. Все на свете перестало быть важным без нее.
Он присел прямо на бордюр, около дороги, допивая свой портвейн и вспоминал ее образ. Не переставая набирать ее номер. И почему голос в трубке так жесток? Почему записи не могут сочувствовать или жалеть, или поощрять? По лицу, будто слезы катились растаявшие снежинки.
Господи! Ну она же не настолько жестока, да и ему всегда казалось, что чего симпатия взаимна! Неужели он ей так и не сможет сказать все то, что так хотелось?
Но вот ненавистный металлический голос сменился долгожданными гудками, как будто бы какой-то телефонный бог смилостивился над ним. Сердце буквально плавилось от предвкушения. Неужели он снова услышит этот немного хриплый и от этого еще более нежный и домашний голос?
- Алло?
Карманы грела последняя десятка. В руке же он держал изрядно отпитую бутылку портвейна.
Он шел один. Люди и машины сновали туда-сюда сквозь лишившуюся смысла морозную ночь. Было такое ощущение, что его мозгом кто-то завладел и не хочет отдавать обратно. И конечно же он точно знал, кто.
Наш герой не был злым человеком. Иногда, конечно система давала сбой и он стремительно, с головой, погружался в непонятную никому ярость.
Он даже не заметил, как она попала в список его друзей, не заметил, как начал ее защищать и даже уважать. Странно, что никто не знал ее адреса, или места работы. Она открыто общалась и как будто бы ничего не утаивала, но из ее жизни до появления в компании не было известно практически ничего. Ничего, кроме номера телефонии и имени.
Она действительно была совершенно особенной. Не то, чтобы очень красивой или стройной. Просто все относились к ней совершенно не так, как к другим девушкам. И вот в тот самый вечер они отмечали чей-то очередной день Рождения. Это был один из тех вечеров, когда накаляло решительно все.
- Не надо так….
- Блядь… ты достала… на хуй иди….
- Ты понимаешь, что я не вернусь?
- Да….
Теперь он ненавидел себя за эти слова. ХОТЯ… ОН даже их не помнил. Но он прекрасно помнил, как он кричал «прости», когда она уходила. Он помнил, нееет, даже тогда он понимал, что не вернет ее… и кричал: «ПРОСТИ», даже когда ее силуэт скрылся за горизонтом.»
Она не оглянулась.
Странно, но он так и не смог вспомнить, когда стал считать ее своей девушкой. Все было как-то плавно и размыто, как в тумане.
А первый поцелуй.
Тогда они шли домой и встретили какого-то ее друга, с которым она обнялась. Он приревновал, и девушка ее друга ревновала. ОНА же просто подошла к нашему герою и мягко коснулась его губ. Все стало на свои места.
Так же он помнил ее ноги, точнее ступни, когда сквозь носки сочилась кровь из натертых ее любимыми кедами пяток. Ему казалось, что только он один тогда заметил это. Он помнил, как защищал ее, как она смеялась над его шутками, как она смотрела… все это он помнил. Но не мог вернуть.
Всю неделю, после этого злосчастного разговора он пытался ей звонить, но телефон был выключен и только жестокий женский голос все повторял, что абонент находится вне зоны действия сети.
Счет дням был потерян, кажется он даже с кем-то дрался. Не важно. Все на свете перестало быть важным без нее.
Он присел прямо на бордюр, около дороги, допивая свой портвейн и вспоминал ее образ. Не переставая набирать ее номер. И почему голос в трубке так жесток? Почему записи не могут сочувствовать или жалеть, или поощрять? По лицу, будто слезы катились растаявшие снежинки.
Господи! Ну она же не настолько жестока, да и ему всегда казалось, что чего симпатия взаимна! Неужели он ей так и не сможет сказать все то, что так хотелось?
Но вот ненавистный металлический голос сменился долгожданными гудками, как будто бы какой-то телефонный бог смилостивился над ним. Сердце буквально плавилось от предвкушения. Неужели он снова услышит этот немного хриплый и от этого еще более нежный и домашний голос?
- Алло?