Мрожек
Вчера умер Славомир Мрожек.
Я, честно, и не знала, что он еще живой. Живая легенда. Казалось, Мрожек, Ионеску, Беккет и т.д. - все они далеко, в 60-х XX столетия, а, значит, наверняка почили в бозе. А тут оказалось - Мрожек живой! И тут же - Мрожек умер в возрасте 83 лет. Тяжело, наверное, быть живой легендой.
Знаете, как это бывает... Тебе 20 лет и ты увлечен просто творчеством: театр, музыка, перформансы, арт-акции. У тебя друзья сплошь художники, поэты, музыканты и актеры. Все ищут всё. :) Книги читаются взахлеб, музыка слушается часами, стихи пробуются на вкус вперемешку с каким-нибудь дешевым алкоголем, тут же придумываются и реализуются перформансы и акции. И ты постоянно в поиске в первую очередь знания. Тебе не хочется нафталина в виде пьес 19 века, для тебя они устарели как бабушкин чепчик. Даешь новое, молодое, зажигательное. И вот тут ты наталкиваешься на французских структуралистов, потом постструктуралистов... Так в твою жизнь полноводной рекой впадает постмодерн со всеми Павичами и Ионеску... И Мрожеками. Это была любовь с первой строчки и до сих пор продолжает ею быть. В нашем маленьком провинциальном городе было 2 театра и ни один не ставил Мрожека! :) Только в Москве в одном только маленьком театре "Человек" играли "Стриптиз" Мрожека. (Сейчас еще в А.Р.Т.О. идет "Танго" Мрожека). В наших театрах ставили Островского, слегка Чехова и иногда (ужасно) Шекспира. А вообще, это была такая тоска, что ходить туда было просто неприлично. Мрожек рушил всё и давал воздух и надежду, что в театре должно быть и может быть все по-другому! Что театр - это не пыльные декорации и нафталинные юбки, а место, где задают вопросы, дают пищу для ума и (даже) меняют жизнь. Священное место.
Имела счастье работать над "Стриптизом". Коряво, невыразительно, старательно. Замахнулась, не испугалась. И это был большой творческий и нравственный опыт. Темы, на который говорил Мрожек, для меня актуальны и сейчас: что есть свобода? Свобода выбора или внутренняя? Почему мы подчиняемся системе (и она всегда выигрывает)?
В "Стриптизе" отлично устроен финал, когда два протогониста, оказавшись связанными между собой наручниками, идут кланяться некой "руке" просто так. Причем идею предлагает оппозиционер, изначально настроенный против руки и за свободу выбора. "Давай попросим у нее прощения! - говорит он. - Я сам не знаю за что, но раз она нас не выпускает, значит мы виноваты, правда мы не знаем, за что, но это не важно. Она наверняка знает!"...
Славомир Мрожек когда-то подарил чувство внутренней и творческой свободы. Это было знание о том, что можно плыть не только по течению или против, можно в принципе не плыть, а идти по земле.
Я, честно, и не знала, что он еще живой. Живая легенда. Казалось, Мрожек, Ионеску, Беккет и т.д. - все они далеко, в 60-х XX столетия, а, значит, наверняка почили в бозе. А тут оказалось - Мрожек живой! И тут же - Мрожек умер в возрасте 83 лет. Тяжело, наверное, быть живой легендой.
Знаете, как это бывает... Тебе 20 лет и ты увлечен просто творчеством: театр, музыка, перформансы, арт-акции. У тебя друзья сплошь художники, поэты, музыканты и актеры. Все ищут всё. :) Книги читаются взахлеб, музыка слушается часами, стихи пробуются на вкус вперемешку с каким-нибудь дешевым алкоголем, тут же придумываются и реализуются перформансы и акции. И ты постоянно в поиске в первую очередь знания. Тебе не хочется нафталина в виде пьес 19 века, для тебя они устарели как бабушкин чепчик. Даешь новое, молодое, зажигательное. И вот тут ты наталкиваешься на французских структуралистов, потом постструктуралистов... Так в твою жизнь полноводной рекой впадает постмодерн со всеми Павичами и Ионеску... И Мрожеками. Это была любовь с первой строчки и до сих пор продолжает ею быть. В нашем маленьком провинциальном городе было 2 театра и ни один не ставил Мрожека! :) Только в Москве в одном только маленьком театре "Человек" играли "Стриптиз" Мрожека. (Сейчас еще в А.Р.Т.О. идет "Танго" Мрожека). В наших театрах ставили Островского, слегка Чехова и иногда (ужасно) Шекспира. А вообще, это была такая тоска, что ходить туда было просто неприлично. Мрожек рушил всё и давал воздух и надежду, что в театре должно быть и может быть все по-другому! Что театр - это не пыльные декорации и нафталинные юбки, а место, где задают вопросы, дают пищу для ума и (даже) меняют жизнь. Священное место.
Имела счастье работать над "Стриптизом". Коряво, невыразительно, старательно. Замахнулась, не испугалась. И это был большой творческий и нравственный опыт. Темы, на который говорил Мрожек, для меня актуальны и сейчас: что есть свобода? Свобода выбора или внутренняя? Почему мы подчиняемся системе (и она всегда выигрывает)?
В "Стриптизе" отлично устроен финал, когда два протогониста, оказавшись связанными между собой наручниками, идут кланяться некой "руке" просто так. Причем идею предлагает оппозиционер, изначально настроенный против руки и за свободу выбора. "Давай попросим у нее прощения! - говорит он. - Я сам не знаю за что, но раз она нас не выпускает, значит мы виноваты, правда мы не знаем, за что, но это не важно. Она наверняка знает!"...
Славомир Мрожек когда-то подарил чувство внутренней и творческой свободы. Это было знание о том, что можно плыть не только по течению или против, можно в принципе не плыть, а идти по земле.