Немного фантастического (или нет) чтива
Пророчество Дэна Симмонса
Дэн Симмонс - американский писатель-фантаст, известный читателям как автор романа Гиперион. Это перевод рассказа под названием «April 2006 Message from Dan,» который был опубликован на сайте Дэна в начале апреля 2006 года.
Апрель 2006
Приветствую вас, мои читатели, друзья, а также случайные прохожие!
Я не заметил как, этот человек оказался в моём кабинете в последнюю ночь уходящего 2004 года. Седой и мрачный старик лет семидесяти, или около того, одетый в глухую серую рубаху. Более всего он походил на ветерана войны или на человека пережившего автокатастрофу. Всё его лицо и руки были покрыты шрамами, рубцы проглядывали также сквозь ёжик седых волос, подстриженных на военный манер. Один глаз был закрыт чёрной повязкой. Я уже снял трубку, чтобы звонить в полицию, но тут мой посетитель объявил хриплым, срывающимся голосом, что он является путешественником во времени, и что он специально вернулся из будущего, чтобы поговорить со мной.
Я конечно писатель-фантаст, но это не значит, что меня так легко одурачить. Внимательно посмотрев на посетителя, я потребовал доказательств.
- Вы читали «Повтор»? - спросил он.
Мой палец завис над последней цифрой. - Повесть Кена Гримвуда -, уточнил я, - 1987 года?
Незнакомец - душевнобольной, грабитель, путешественник во времени, или кто он там на самом деле - кивнул.
Он меня озадачил. Повесть Гримвуда завоевала премию Мировой Фантастики за пару лет до моей первой повести «Песнь Кали». Герой книги Гримвуда просыпается однажды утром и обнаруживает, что отмотал на двадцать лет назад, на дворе 1963 год, и что он снова студент, которому предстоит пережить - повторить - кусок своей жизни, не теряя при этом воспоминаний о своей прежней жизни. Позже герой узнает, что ему придется возвращаться назад во времени несколько раз, и что кроме него есть и другие его сверстники кто попал в аналогичную ситуацию, и вынуждены скрывать богатый жизненный опыт за юной внешностью. Мне очень понравилась эта книга, она заслуженно получила премию. Я помню, что сильно расстроился узнав что Гримвуд умер… - когда это было? …в 2003.
Так, подумал я, вполне возможно что мой посетитель всего лишь выживший из ума старик, но он читал Повтор и, похоже, помешан на фантастике. По крайней мере, я начал думать, что мой гость вполне безобиден. Хотя, чёрт его знает.
Я всё ещё держал мой палец на последней цифре в номере «911.»
- Какое отношение эта книга имеет к вашему незаконному вторжению в мой дом и в мой кабинет? - спросил я.
Незнакомец улыбнулся… но в его улыбке не чувствовалось веселья. - Вы просили доказать, что я прибыл из будущего, - негромко сказал он. - Вы помните как герой повести Гримвуда пытался отыскать товарищей по несчастью, которые, также как и он переместились из 80-х назад в 60-е годы?
Я вспомнил - конечно, я ещё подумал тогда, что это довольно умно придумано. Этот парень из Повтора, когда понял, что кроме него есть ещё и другие «возвращенцы», то дал объявления в газеты. Объявления были очень краткими: «Если вы помните Чернобыль, Челленджер, Уотергейт, Рейганомику, то напишите мне…»
Прежде чем я успел открыть рот для ответа в ту новогоднюю ночь, за несколько часов до наступления 2005 года, незнакомец начал говорить: - Терри Скаво, Катрина, Новый Орлеан затоплен, Нинс Вард, Рэй Нэйджин, Супердом, судья Джон Робертс, White Sox выиграет чемпионат мира, Папа Бенедикт XVI, Скутер Либби.
- Подождите, подождите - вскричал я хватая ручку и бросаясь торопливо записывать. - Какая Катрина? Чей папа? Какой Скутер?
- Скоро узнаете, - сказал незнакомец. - Я вернусь через год и тогда мы вернёмся к нашему разговору.
- Подождите! - вскричал я. - Что там в середине… Рэй Нэйджин? какой судья? Джон Робертс? Кто… - Но когда я поднял глаза, то увидел, что незнакомец исчез.
- White Sox выиграет чемпионат? - пробормотал я. - Щас!
***
Ровно через год, в последнюю ночь уходящего 2005 года, я сидел дома и ждал моего гостя. Я опять не заметил как он вошел. Я держал в руках книгу, но не мог сосредоточиться на чтении. Когда я поднял глаза, то увидел, что незнакомец снова стоит в тени кабинета. На этот раз я не пытался звонить в полицию. И с доказательствами тоже не стал приставать. Вместо этого я предложил ему откидное кожаное кресло и спросил:
- хотите чего-нибудь выпить?
- Шотландский виски, - попросил он. - С содовой, если есть.
У меня нашлось и то и другое.
Наш разговор занял больше двух часов. Я приведу здесь только краткий пересказ. Всё-таки я писатель и я помню наш разговор довольно хорошо. (Конечно не так идеально как Труман Капоте, который утверждал что может запомнить дословно многочасовую беседу дословно, но все-таки довольно хорошо.)
Посетитель не сказал мне из какого именно года грядущего он явился. Не сказал ни десятилетие, ни даже век. Хотя серые штаны на верёвке и грязно-синяя шерстяная рубаха не тянули на слишком далёкое научно-фантастическое будущее. Никаких скафандров или комбинезонов - простая поношенная одежда рабочего человека. Может быть строителя.
- Я знаю, что вы не хотите раскрывать детали, чтобы не нарушить естественный ход времени - начал я. Не зря же я всю жизнь читал, а потом и писал столько научной фантастики.
- Ах, эти парадоксы путешествия во времени, - сказал посетитель. - Да нет никаких парадоксов. Я могу вам сообщить всё что угодно - и вы всё равно ничего не сможете изменить. Я просто не хочу говорить некоторые вещи.
Я нахмурился. - Как это нет никакого парадокса? Но что если я вернусь назад во времени и убью своего дедушку до того как он встретиться с моей бабушкой…
Незнакомец рассмеялся и пригубил виски. - А вам это надо, дедушку своего убивать? - спросил он. - Или кого-нибудь ещё?
- Ну… Гитлера может быть, - ответил я неуверенно.
Незнакомец улыбнулся, но на этот раз с иронией. - Попробуйте, - сказал он. - Но скорее всего у вас ничего не выйдет.
Я покачал головой. - Но ведь любая информация, которую вы мне сообщите о будущем изменит это будущее, - сказал я.
- Год назад я сообщил вам уйму фактов, - ответил посетитель. - Ну и что изменилось? Спасли вы Новый Орлеан от наводнения?
- Ну, я выиграл 50 баксов - в октябре поставил на White Sox, - признался я.
Посетитель только покачал головой. - Что и требовалось доказать, - сказал он тихо. - Что если я сообщу вам, что река Миссисипи течёт на юг? Сможете вы, используя эти знания изменить её русло или предотвратить наводнение?
Я задумался. Наконец я спросил: - Зачем тогда вы пришли? О чём вы хотели со мной поговорить? Вы хотите, чтобы я что-нибудь сделал?
- Мне нужно с вами поговорить, - сказал незнакомец оглядывая мой заваленный книгами кабинет. - Я выбрал вас потому что так было… удобнее. И я не прошу вас ничего делать. Вы ничего не сможете сделать. Да не бойтесь… мы не будем затрагивать личные темы. Вроде точной даты вашей смерти. Всё равно я этого не знаю, хотя и знаю где это можно легко посмотреть. Да отпустите вы крышку стола, вы так в неё вцепились, что даже пальцы побелели.
Я попытался успокоиться. - О чём вы хотели поговорить? - спросил я.
- О Войне Века - сказал посетитель.
Я заморгал и начал вспоминать историю. - Вы имеете в виду Столетнюю войну? Пятнадцатый век?.. Четырнадцатый?.. Где-то в это время… Между Францией и Англией? Генрих V? Или это было…
- Я говорю о Войне Века - войне с Исламом, - перебил меня незнакомец. - Ваше будущее… Наше общее будущее. - Он больше не улыбался. Он встал, не спрашивая разрешения и не предлагая мне, налил себе ещё виски и сел обратно в кресло. После этого он продолжил: - Для меня было важно вернутся назад именно в это время, на ранней стадии противостояния. Хотя бы для того, чтобы напомнить себе насколько вы все были безнадежно слепы.
- Вы имеете в виду Войну с Терроризмом? - спросил я.
- Я имею в виду Большую Войну с Исламом, - ответил он. - Войну Века. И она ещё не закончилась там, откуда я прибыл. Далеко ещё не закончилась.
- Как можно воевать с Исламом, - возразил я. - Нельзя воевать с религией. Я понимаю войну с радикалистами, с джихаддизмом, с отдельными экстремистами. Но не… с самой же религией! Большинство мусульман - это мирные люди которые никому не желают зла. Я хочу сказать… само слово «Ислам» означает «Мир»
- Ну да, эти байки, которыми вы кормите себя для вашего же собственного успокоения… - перебил меня мой собеседник. В его тихом голосе мне почудились угрожающие нотки. - Под словом «мир» Ислам подразумевает «Покорность.» И вы в этом очень скоро убедитесь.
Только этого мне не хватало! Из всех шатающихся по времени любителей халявной выпивки мне попался гнусный право-патриотический ксенофоб.
- После одиннадцатого сентября мы боремся с терроризмом, - начал я, - а не…
Он сделал мне рукой знак не продолжать.
- Я надеюсь вы не всё забыли из того, чему вас учили на философском факультете в этом вашем задрипанном колледже, - сказал посетитель. - Вы помните что такое ошибка категоризации?
Я что-то такое помнил. Но меня так задело, что он назвал мой университет «задрипанным колледжем», что я не смог сосредоточиться.
- Я вам напомню, что это такое, - сказал мой собеседник. - Этот термин известен в философии и логике, но также употребляется и в науке и в деловом мире. Он применяется для обозначения проблемы, которая сформулирована настолько неправильно, что её становится невозможно решить ни диалектически, ни каким-либо другим способом.
- Представьте, что президент Франклин Рузвельт потребовал объявить войну авиации.
Я молча смотрел на моего собеседника. Наконец я заявил: - Нельзя воевать с религией. Я имею в виду… конечно, можно… Крестовые походы там всякие… но это же варварство.
Мой собеседник отхлебнул виски и посмотрел на меня. - Я вам приведу аналогию…
Боже, как я ненавижу дурацкие аналогии, но я ничего не сказал.
- Представьте себе, - начал мой гость, - что седьмого декабря 1941 года президент Франклин Делано Рузвельт в своём обращении к конгрессу потребовал объявить войну авиации.
- Что за абсурд, - воскликнул я.
- Почему абсурд? - спросил мой собеседник. - Америка потеряла боевые корабли, крейсеры, доки, армейские бараки, и аэродромы в Перл Харборе и на Гавайях в результате воздушного налёта японской авиации. Давайте представим, что на следующий день Рузвельт объявил войну авиации… обещая стереть её с лица земли и неба. Бросим всю мощь Соединённых Штатов Америки на борьбу с авиацией, и да поможет нам Бог!
- Глупость какая-то, - сказал я. Я уже начал опасаться, что мой посетитель не в своём уме. - Самолёты, японские самолёты, - начал объяснять я, - это всего-навсего способ атаки… средство… Японская Империя напала на Перл Харбор, а не авиация. Мы объявили войну Японии и через несколько дней Германия, верная союзническому долгу, объявила войну нам. Если бы мы объявили войну авиации, дурацким самолётам, а не империи и идеологии, мы бы никогда…
Я запнулся. Как он это называл? Ошибка категоризации. Превращение проблемы в нерешаемую из-за неспособности, или боязни, назвать вещи своими именами.
Путешественник во времени ухмыльнулся из своего кресла. Это была кривая, злая ухмылка - он очевидно не видел в моих словах ничего смешного - но всё-таки он улыбнулся. Было похоже, что он нарочно подвёл меня к такому ответу, и он ожидал такую мою реакцию. Пауза затянулась.
- Что вы знаете о Сиракузах? - вдруг спросил он.
Я снова уставился на него. - Это в Нью Йорке? - наконец спросил я.
Он медленно покачал головой. - Сиракузы Фукидида, - сказал он тихо. - 415 год до нашей эры. Сиракузы, захваченные Афинянами.
- Это была… э-э… Пелопоннесская война, - выдал я.
Он выжидательно смотрел на меня, но это было всё, что я помнил. Я люблю историю, но если честно… это уж очень древняя история. И всё же я чувствовал, что должен по крайней мере вспомнить какую роль играли Сиракузы в Пелопоннесской войне, или почему они воевали, или кто воевал, или хотя бы - кто выиграл… Мне было ужасно неуютно чувствовать себя нерадивым школяром рядом с этим потрёпанным жизнью ветераном.
- Афины и их союзники начали войну со Спартой и их союзниками в 431 году до нашей эры. Война велась за контроль над всем миром, хотя в то время мир был значительно меньше, - начал рассказывать мой посетитель. - После семнадцати лет кровопролитных боев ни одна сторона не уступала другой. Афины под командованием Алкивиада решили захватить Сицилию, которую тогда называли «Великой Грецией». Сицилия с её богатыми колониями играла такую же роль в мировой торговле, какую сегодня играет Ормузский пролив в Персидском заливе.
Я не выношу когда мне читают занудные лекции, но в низком глухом голосе пришельца было что-то такое, что делало этот рассказ больше похожим не на лекцию, а на жуткую историю, рассказанную у костра. Я продолжал слушать, вжавшись в кресло.
- Сиракузы не были в числе Афинских врагов, - продолжил мой гость, но они постоянно конфликтовали с местной Афинской колонией, и демократическое правительство Афин использовало этот факт как предлог для того, чтобы начать большую военную кампанию против Сиракуз. Это была грандиозная экспедиция. Афины послали 136 трирем - лучших боевых кораблей того времени - и высадили 5000 солдат прямо под стены города.
- Афиняне так были уверенны в своей военной мощи, особенно после захвата Мелоса, что Фукидид писал: «Афиняне настолько привыкли к своему процветанию, что поверили в своё всемогущество, и в то, что всё им подвластно - как возможное, так и невыполнимое, и неважно какой ценой оно достанется. И в упоении от своих побед стали принимать они желаемое за действительное».
- Всё понятно, - перебил его я, - сейчас начнётся очередная лекция про Ирак, не так ли? Послушайте… в прошлом году я голосовал за Джона Керри и…
- Не перебивайте, - тихо сказал мой собеседник. Это не было похоже на просьбу. В его голосе слышались металлические нотки. - Никий, Афинский генерал, который в результате руководил вторжением, в 415 году до нашей эры предупреждал: «Мы должны хорошо представлять себе, что идём на город полный незнакомых врагов, и что если хотим мы победу одержать, то должны быть готовы одержать её в первый же день, или потерпеть поражение, так как каждый камень на чужой земле будет враг нам.» Никий, вместе с Афинским поэтом и генералом Демосфеном будут свидетелями, как на их глазах под Сиракузами будут уничтожены их армии, а затем они оба будут схвачены и казнены Сиракузянами. Для Спарты разгром Афин был большой победой. Война продолжалась ещё семь лет, но Афиняне так и не смогли переломить ход войны и в результате… потерпели поражение. Спарта захватила Афинскую империю и её союзников, уничтожила Афинскую демократию, нарушила баланс сил и лишила Грецию её мирового господства… повергла весь мир в хаос. Всё из-за того просчёта с Сиракузами.
Я вздохнул. Мне до смерти надоел Ирак. К концу 2005 года он уже достал всех, как сторонников Буша, так и его противников. Было очевидно, что мы по уши завязли в этой куче дерьма. - У них же были выборы, - сказал я. - Народ Ирака. Они обмакнули пальцы в чернила и…
- Ну да, ну да, - перебил меня пришелец как будто вспомнил что-то более древнее и менее важное чем битва Афин с Сиракузами. - Свободные выборы. Пальцы в чернилах. Демократия на Ближнем Востоке. Палестинцы тоже голосовали. В ближайшие годы вы увидите, что из этого получилось.
Мой посетитель выпил ещё виски, закрыл на мгновение глаза и сказал, - Сун-цзы писал - лишь тот одержит победу, кто знает когда воевать, а когда уклониться. Есть дороги по которым не следует ездить, армии на которые не надо нападать, стены которые не надо осаждать.
- Ну хорошо, чёрт побери, - начал раздражаться я. - Я всё понял. Наша ошибка в том, что мы полезли в Ирак в этой… как её? Этой Большой войне с Исламом, этой Войне Века. Мы уже начали это понимать к концу 2005-го.
Мой гость покачал головой. - Ничего вы не поняли. Абсолютно ничего. Афины потерпели поражение под Сиракузами - и тем самым погубили свою демократию - не потому, что ввязались в войну не в том месте или не в то время, а потому что проявили недостаточную жестокость. После того как афиняне перерезали всех мужчин и юношей Мелоса способных носить оружие, захватили в плен всех женщин и детей, они решили, что победа за ними. Демократические афиняне думали, что можно победить своих спартанских и сиракузских врагов не опускаясь до их уровня зверства и жестокости. Больше того, когда неминуемое поражение афинян стало очевидным, те восстали против своих-же полководцев, политических лидеров и провидцев. Если бы генералы Никий и Демосфен выбрались бы из плена и вернулись бы домой, то их бы растерзала толпа, тот самый народ, который гимнами и цветами провожал их на эту войну как героев. Во всех бедах народ предпочёл обвинить своих собственных правителей, как башенная собака, которая поедает свои собственные кишки.
Я задумался. Я всё ещё не понимал, зачем он мне это всё рассказывает и какое отношение это имеет к нашему будущему.
- Вы вернулись в наше время для того, чтобы прочитать мне лекцию про Фукидида? - спросил я. - Афины? Сиракузы? Сун-цзы? Не обижайтесь, но какое это сейчас имеет значение?
Мой гость вскочил с кресла так стремительно, что я вжался в спинку кресла, но он всего лишь встал, чтобы долить себе виски. На этот раз он долил и мне. - Огромное значение - сказал он спокойно. - В 2006 году вы тоже будете рвать на себе волосы, потому что Америка - единственная на Земле страна, которая действительно борется против возрождения Исламского халифата, в этой затянувшейся борьбе за будущее всей цивилизации - будет настолько поглощена самобичеванием и мелкой политической вознёй, что не заметит, что война идёт уже на выживание. Через двадцать пять лет, если вы захотите голосовать, то вам придётся почитать Фукидида. Да и остальным тоже придётся. И экзамен будете сдавать. Кто не знает историю, тот не имеет права голосовать… тем более избираться. Каникулы очень скоро закончатся… по крайней мере для Америки. Ну и ещё для тех немногих выживших, кто ещё сохранил свободу и может голосовать.
- Не надо так шутить, - сказал я.
- Я вовсе не шучу, - ответил мой гость.
- Немногие выжившие, кто ещё сохранил свободу? - повторил я слова, которые ударили меня как обухом по голове. - Что за ерунда? Что, наше правительство лишит нас гражданских прав в этом вашем будущем?
Он расхохотался, и на этот раз это был весёлый и искренний смех. - Ну как же, - сказал он когда смех его немного отпустил. От даже вытер слезу с единственного глаза. - Я же забыл, что вы так боялись за свои… гражданские права… возмущались притеснениями со стороны собственного правительства в тех 2005, 2006 и 2007 годах. Последние годы ненаказуемой глупости. Как по-вашему, от кого следует опасаться репрессий?
- Ну… - начал я. Терпеть не могу начинать фразу со слова «ну», особенно в споре. - Ну, Патриотический Акт. Буш узаконил слежку за американцами… прослушивание международных телефонных звонков и тому подобное. Мм… мне кажется мечети в штатах под наблюдением ФБР. Да чего там… они хотят следить даже за тем какие книги я беру в библиотеке. Большой Брат. 1984 год. Ну, вы знаете.
Мой гость снова рассмеялся, но на этот раз спокойнее. - Да, я знаю, - ответил он. - Мы все знаем… там в будущем, до которого кое-кто из вас доживёт свободными. Гражданские права. В 2006 году вы всё ещё по старой привычке опасаетесь самих себя и своих собственных институтов. Может это не так уж и плохо - паранойя полезна зашореным мазохистам. Я вам открою, и это не предсказание, а скорее урок истории, кто-то из ваших внуков будет жить в Диммитюде.
- Зими… как?, - переспросил я.
Он повторил по буквам. Мне показалось «з» там где пишется «д». Я признался, что я никогда раньше не слышал этого слова.
- Ну так поднимите задницу и поищите его в Гугле! - здоровый глаз моего собеседника сверкнул яростью. - Диммитюд. Вы также можете посмотреть слово _димми_, потому что так будут называть двоих ваших внуков. Димми. Диммитюд - это устав согласно которому они будут жить. Заодно посмотрите слово шариат, потому что это единственный закон которому обязаны подчиняться димми, единственное правосудие на которое они могут рассчитывать… а заодно и остальные десятки и даже уже сотни миллионов тех, кто сегодня так беспокоился о нарушении их «гражданских прав» нехорошими правительствами Америки и Европы, которые они сами же выбрали демократическим путём.
В конце фразы он злобно усмехнулся. Было непонятно то ли он помешался на почве этой ненависти, то ли наоборот.
- Где же это мои внуки будут жить под этим самым диммитюдом? - спросил я. Во рту у меня внезапно пересохло так, что я еле выговаривал слова.
- В Еврабии. - ответил гость.
- Нет такого места, - возразил я.
Он уставился на меня своим единственным глазом. У меня вдруг скрутило живот, и я пожалел, что выпил так много виски.
- Как насчёт слов? - вспомнил я.
Мой собеседник вопросительно приподнял одну бровь.
- Год назад вы дали мне слова и названия из 2005 года, - продолжил я. - Вроде тех, что «возвращенцы» Кена Гримвуда публиковали в газетах, чтобы найти друг-друга. Назовите мне ещё. Или, ещё лучше объясните простыми словами что за херню вы мне тут плетёте. Вы же сами сказали, что это не имеет значения. Вы же сказали, что даже если я что и узнаю, то всё равно ничего не смогу изменить, так же как не могу изменить направление течения Миссисипи. Расскажите же мне наконец, чёрт вас подери!
Он стал диктовать мне слова. Я начал записывать, и мне вспомнилось как недавно я читал про то, как англичане, европейцы и американцы приветствовали наступление 20-го века. В последнюю ночь уходящего 1899 года интеллигенты поднимали бокалы за просвещение, грядущие научно-технические открытия, за конец войнам, мир во всём мире, и за единое мировое правительство.
Какие же слова несчастный пришелец из будущего поместил бы в London Times, или Berliner Zeitung, или New York Times первого января 1900 года, чтобы найти своих современников? Наверное Аушвиц, и Хиросима, и Тринити, и Холокост, и Гитлер, и Сталин, и…
Часы в моём кабинете пробили полночь. Господи! Хотелось ли мне услышать такие слова про 2006 год и 21-й век от этого путешественника во времени?
- Ахмадинеджад, - начал он тихо. - Натанц. Арак. Бушер. Ишафан. Бонаб. Рамшар.
- Эти слова ни черта мне не говорят, - пробурчал я продолжая записывать их на слух. - Где это? Что это?
- Узнаете, и очень скоро, - ответил мой собеседник.
- Вы говорите про… что?… следующие пятнадцать - двадцать лет? - спросил я.
- Я говорю о следующих пятнадцати - двадцати месяцах - ответил он тихо. - Хотите ещё?
Я не хотел, но у меня не было сил возразить.
- Генерал Сейеда Реза Пардис, - продолжил диктовать пришелец. - Шехаб-1, Шехаб-2, Шехаб-3, Тель Авив, Багдадский международный аэропорт, База США в Кювейте Аль-Салем , база США Кемп Доха, Авиационная база Ал Сииб, Ал Удеид, Хайфа, Бер-Шива, Димона.
- О, боже - воскликнул я. - Что же это такое! - Я не имел понятия что могло означать Шехаб-1, 2, или 3, но мне было плохо уже от самой нумерации.
- Это только начало, - сказал мой посетитель.
- Разве это началось не 11 сентября 2001 года? - спросил я еле двигая онемевшими губами.
Одноглазый покачал головой. - В моё время историки называют дату начала 5 июня 1968 года - ответил он. - Но для вас это ещё по настоящему не началось. Ни для кого из вас.
Я начал вспоминать - что же случилось 5 июня 1968 года? Я должен помнить - я же тогда учился в колледже. Летом я работал… Кеннеди. Убийство Роберта Кеннеди. Сейчас вспомним Чикаго, выборы. Серхан Серхан. Он что, пытается всучить мне полузабытую затасканную теорию заговора?
- Что… - начал было я.
- Галвестон, - перебил меня он. - Космическая игла, Площадь Банка Америки в Далласе. Реннесанас тауер в Далласе Первый банк в Далласе. Индианаполис 500- гонка один час и двадцать три минуты. Небоскрёб Белл Саус в Атланте. Пирамида Транс-Америка в Сан-Франциско…
- Остановитесь, - закричал я. - Достаточно.
- Золотые Ворота, - настойчиво продолжал мой посетитель. - Гуггенхейм в Билбао. Новый Рейхстаг в Берлине. Альберт Холл. Собор Святого Петра…
- Заткнись, гад! - закричал я. - Не может такого быть, чтобы всё это будет разрушено в этом столетии, даже в если будет Война Века. Не верю.
- Я не сказал в течение столетия, - возразил гость, он уже почти перешел на шепот. - Я говорю - в течение следующих пятнадцати лет. И это ещё цветочки.
- Ты свихнулся - сказал я. - Ты не из будущего прибыл, а сбежал из психушки.
Путешественник во времени кивнул. - Вы сами не знаете насколько близки к истине, - ответил он. - Там и тогда, откуда я прибыл ваши внуки вместе с сотнями миллионов остальных димми обязаны писать «pbuh» после имени Пророка. Ещё они обязаны нашивать золотой крест и золотую звезду Давида на свою одежду… чтобы их можно было отличить от правоверных. Мусульмане поступали так много веков назад на завоёванных ими землях. В Европе, и не только. В течение следующего десятилетия их требования изменяться, но отнюдь не смягчиться.
- Ты сумасшедший, - закричал я вставая. Мои кулаки сжались. - Ислам - это религия… мирная религия… а не враждебная идеология. Мы не можем начать воевать с религией. Это недостойно.
- А вы читали Коран? А Сунну вы изучали? - спросил пришелец. - Вам бы следовало это сделать. Димми означает «защита.» И вас, и ваших детей и внуков будут оберегать… как домашнюю скотину.
- Да пошёл ты, - сказал я.
- С ваших димми будут собирать подушный налог, который называется джизйа, - продолжил мой собеседник. Его голос звучал устало. - С вас также будут брать земельный налог для неверных, он называется хараз. Это всё дополнительно к обязательным податям - закат. Наказание за неуплату, или за опоздание выносится местными религиозными судьями кади. Приговорённым отрубают голову или забивают их до смерти камнями.
Я сидел молча сложив руки на груди и старался не смотреть на путешественника.
- Согласно закону шариата - основному закону Еврабии, - продолжил мой рассказчик настойчиво, - жизнь димми, то есть жизнь ваших внуков, цениться как половина жизни мусульманина. Иудеи и христиане оценены в треть. Индийские парсы - одна пятнадцатая. По тем же законам, если мусульманин убил димми, или другого неверного, то суд Еврабийского Халифата, или Всемирного Халифата может приговорить его к выплате штрафа за кровь, не не больше одной тысячи евро. Ни один мусульманин не был не только казнён, но и посажен за решетку за убийство димми, вне зависимости от того сколько димми он убил. Если убийство было совершено под знаком Всеобщего Непреодолимого Джихада, который будет объявлен шариатом в 2019 году после рождества Христова, то в этом случае даже и штраф не взымается.
- Убирайся, - сказал я. - Убирайся отсюда. Откуда ты только взялся на мою голову.
- А я как раз местный, - ответил пришелец. - Не очень далеко отсюда.
- Иди в жопу, - сказал я.
- Ваши враги объединяются и нападают на вас раз за разом, а вы, наивные, продолжаете набивать своё брюхо, позорите себя и современников, дискредитируя созданные вами же институты цивилизации - правосудия, равноправия, науки, демократии - а тем временем враги становятся всё сильнее и сильнее.
- Но как мы определим кто является нашим врагом, а кто нет? - набросился я на него. - Современный мир… это очень серьёзные и сложные отношения - внешняя политика, экономика, нравственность.
- Ваши враги готовы отдать жизнь за то, чтобы стереть вас с лица земли, - отчеканил путешественник. - Это те, кто желает смерти вам, вашим детям и внукам. Они готовы пожертвовать собой, но с ещё большей охотой они пожертвуют фанатиками-смертниками, обещая им царствие небесное за каждого убитого неверного… Они не успокоятся, пока вы и ваши западные ценности не будут уничтожены и преданы забвению. До вас пока это ещё не дошло, по крайней мере до большинства из вас - жирные, сонные, самодовольные, тупые американцы и европейцы.
Он встал и поставил пустой стакан обратно на стол. - Вот что нам, в наше время, не понятно, - сказал он тихо. - Как можно не замечать, что почти миллиард мусульман во весь голос объявляют всему миру, что они хотят убить вас и ваших детей… и празднуют массовые убийства? Как можно не обращать внимания на то, что их слова не расходятся с делами? Вот это нам непонятно.
Я всё еще сидел отвернувшись, но теперь смотрел на него через плечо.
- Как видите, - продолжил мой собеседник, - в мире всё вовсе не так сложно, как ваши либералы и слюнтяи политики пытались преподнести…
Я ничего не ответил.
- Ещё две тысячи четыреста лет назад, если считать от вашего времени, Фукидид учил нас, что все наши поступки определяются комбинацией всего трёх причин - phobos, kerdos, и doxa, - сказал путешественник. - «Страх, выгода, и гордыня.»
Я притворился, что ничего не слышал.
- Платон сравнивал поведение людей с колесницей, в которую запряжены три диких скакуна. Каждый из них тянет куда ему вдумается, и в результате колесница мечется из стороны в сторону, - продолжил мой гость. - Те же три скакуна - Phobos, kerdos, doxa. Страх, выгода, и гордыня. Который из них сегодня тянет вашу страну, ваших европейских союзников и весь ваш на удивление хрупкий цивилизованный мир, ответьте мне вы, человек 2006 года?
Вместо того, чтобы смотреть на него, я пялился на полки с книгами и мечтал лишь о том, чтобы он убрался к чертовой матери. Я хотел, чтобы его просто не было, как ребёнок хочет, чтобы не было чудовищ у него под кроватью.
- Какая комбинация этих трёх сил - phobos, kerdos, doxa - спасёт или погубит ваш мир? - спросил мой посетитель. - Какая из них вернёт вас к реальности, заставит перечитать историю, заставит наконец научиться чему-то на тех ошибках, в которых у вас недостатка не наблюдается? Вы, миролюбивые европейцы. Вы, любители гражданских прав американцы? Вы, бесхребетные афиняне, влюбленные в свою экзальтированную чувствительность и вашу готовность ввязаться в мировую войну за выживание цивилизации даже если вы слишком робки, слишком пугливы… слишком порядочны… чтобы сравниться с безжалостными врагом.
Я закрыл глаза, но его слова продолжали звучать у меня в ушах.
- На самом деле, вся эта порядочность улетучится довольно быстро, как только вы начнете хоронить ваших детей и внуков, - сказал путешественник, и его слова были как нож по стеклу. - Или когда узнаете, как они страдают в мусульманском рабстве. Чем дольше откладывать жестокость по отношению к врагам, тем более беспощадными придется быть потом. Неужели же тысячи лет истории непрекращающихся войн так вас ничему и не научили!?
С меня было достаточно. Я открыл глаза, повернулся, выдвинул верхний ящик стола и вытащил 9-ти миллиметровый револьвер, из которого за двадцать три года мне пришлось стрелять только дважды, сразу после того, как мне его подарили, да и то по мишеням.
Я навёл пистолет на путешественника. - Пошёл вон!
Он никак не отреагировал. - Хотите больше, чем слова? - спросил он тихо. - Я вам скажу больше чем слова. Я вам расскажу про восемь миллионов евреев, убитых в Израиле - заживо сгоревших в ядерном котле, и ещё больше убитых в Еврабии и по всему миру. Я вам расскажу про европейский континент, отброшенный более чем на пять веков назад и его жителей, сбившихся в разрозненные враждующие племена.
- Я сказал, пошёл вон! - повторил я, поднимая револьвер выше.
- Я расскажу вам про хаос в азиатском регионе, про Китай, захвативший весь Дальний Восток, воспользовавшись тем, что все военные ресурсы Америки брошены на Войну Века, которой не видно конца и которая, возможно, будет проиграна. Расскажу про Южную Америку и Мексику, погрязшие в коррупции и беззаконии; про возрождённую Российскую Империю, которая вернула себе все свои бывшие республики и под шумок загребла ещё больше; расскажу про Канаду, разрываемую межнациональной гражданской войной.
Я взвёл курок. В тесном помещении щелчок прозвучал очень громко.
- Мы говорили про беспощадность, - сказал посетитель. - Если вы сразу не поняли, то поймёте достаточно быстро в той войне, начало которой вы проморгали. Хотите услышать перечень Исламских городов и храмов, погребённых под грибами ответных ядерных ударов в ближайшие десять лет?
- Убирайся, - сказал я в последний раз. - Я уже достаточно беспощаден, чтобы пристрелить тебя, и видит Бог я это сделаю если ты не уберёшься отсюда.
Путешественник кивнул. - Как хотите. Но напоследок я хочу сообщить вам два последних слова, два имени… религиозный судья Убар ибн Ал-Хаттаб и Исмали Навада - ректор-иммам Нового Университета Аль-Азхар в Лондоне, при Золотой Мечети на 200 тысяч человек в Новом Исламском Халифате Еврабии.
- Какое мне дело до этих имён или им до меня? - спросил я. Мой палец лежал на курке взведённого 9-ти миллиметрового револьвера.
- Эти члены Исламского Трибунала, который приговорил двух димми к смерти. Одному из них отрубили голову, а другого забросали камнями, - сказал пришелец. - Это были ваши внуки, Томас и Даниел.
- Что вменялось… будет вменяться… им в вину? - наконец смог спросить я после долгой паузы. У меня пересохло во рту.
- Они встречались с двумя девушками, мусульманками. Томас, когда был в командировке в Лондоне, Даниел, когда приезжал навестить пожилую мать, вашу дочь, в Канаде. Согласно закону шариата, это называется худуд, и в наше время нам хорошо известен этот закон, неверные не имеют права на связи с мусульманами. Ваши внуки не знали, что девушки были мусульманками, так как обе носили современную одежду - таким образом нарушая жесткое требование обязывающее женщин соблюдать скромность и носить хиджаб. Я слышал, что девушки тоже погибли, но не по приговору шариата. Они были убиты собственными отцом и братьями. Закон чести… Я думаю, что вы уже встречались с таким явлением и до 2006 года.
Если я собирался пристрелить его, то надо было это сделать в тот момент. Моя рука дрожала всё сильнее с каждой секундой дрожь усиливалась.
- Конечно, трудно поверить, что суд шариата в Лондоне приговорил обоих ваших внуков к смерти за преступления совершенные в разных концах света - в Лондоне и Квебеке, - продолжил посетитель. - Также как и тому факту, что они оба познакомились с мусульманками, не зная об их религиозной принадлежности и пошли на единственное свидание с ними в один день находясь так далеко друг от друга. Учитывая, что Томас был женат. Я знаю, он был уверен, что это всего лишь деловая встреча с клиентом.
- Что… - начал я, пистолет дрожал в моей трясущейся руке.
Гость рассмеялся в последний раз. - Ваши внуки были внесены в список. Вы написали что-то… скоро напишете… в результате чего и вас и ваших потомков они внесут в свой список. Всех, включая вашего единственного уцелевшего внука.
Я открыл рот, но не мог произнести ни слова.
- Согласно их писанию, которое в моё время хорошо всем известно, - продолжил пришелец, - Хадис Малик 511:1588 последними словами Мухаммеда были: «О Владыка, покарай Иудеев и Христиан. Они строят церкви на могилах своих пророков. В Арабии не должно быть другой веры.» И её действительно нет. Все неверные - Христиане, Иудеи, противники религиозного обучения - все истреблены, приняли Ислам, или изгнаны. Израиль - пепелище. Еврабия и Новый Халифат разрастается, поглощая остатки того, что осталось от инфантильных культур когда-то мечтавших о Европейском Союзе. Войне Века не видно конца. Двое ваших внуков мертвы. Ваш последний уцелевший внук продолжает бороться вместе с одной из ваших уцелевших внучек. Две другие внучки тоже остались в живых, но верно служат Исламу под эгидой Нового Халифата.
Я опустил пистолет.
- Наслаждайся последними днями, месяцами и годами спокойной жизни, дедушка, - сказал покрытый шрамами старик. - Но скоро наступит пробуждение.
И произнеся три последних слова, путешественник во времени исчез.
Я отложил пистолет - только что обнаружив, что он не был даже заряжен - и немедленно сел за стол, чтобы записать всё это. И не смог. Только по прошествии этих трёх месяцев я заставил себя попытаться снова.
О боже, как я хочу, чтобы кто-нибудь разбудил бы меня и избавил от этого кошмара.
И что самое ужасное, то, что потрясло меня до глубины души - не столько рассказ о судьбе моих несчастных внуков, сколько последние три слова путешественника. Три слова, услышав которые каждый возвращенец из будущих веков будет вздрагивать - три слова, которые я не открыл и не хочу открывать, по крайней мере до тех пор, пока каждый человек на земле не узнает их сам. А до тех пор мне предстоит просыпаться в холодном поту в ожидании событий грядущих месяцев и лет.
Три слова.
Дэн Симмонс, Апрель 2006
Дэн Симмонс - американский писатель-фантаст, известный читателям как автор романа Гиперион. Это перевод рассказа под названием «April 2006 Message from Dan,» который был опубликован на сайте Дэна в начале апреля 2006 года.
Апрель 2006
Приветствую вас, мои читатели, друзья, а также случайные прохожие!
Я не заметил как, этот человек оказался в моём кабинете в последнюю ночь уходящего 2004 года. Седой и мрачный старик лет семидесяти, или около того, одетый в глухую серую рубаху. Более всего он походил на ветерана войны или на человека пережившего автокатастрофу. Всё его лицо и руки были покрыты шрамами, рубцы проглядывали также сквозь ёжик седых волос, подстриженных на военный манер. Один глаз был закрыт чёрной повязкой. Я уже снял трубку, чтобы звонить в полицию, но тут мой посетитель объявил хриплым, срывающимся голосом, что он является путешественником во времени, и что он специально вернулся из будущего, чтобы поговорить со мной.
Я конечно писатель-фантаст, но это не значит, что меня так легко одурачить. Внимательно посмотрев на посетителя, я потребовал доказательств.
- Вы читали «Повтор»? - спросил он.
Мой палец завис над последней цифрой. - Повесть Кена Гримвуда -, уточнил я, - 1987 года?
Незнакомец - душевнобольной, грабитель, путешественник во времени, или кто он там на самом деле - кивнул.
Он меня озадачил. Повесть Гримвуда завоевала премию Мировой Фантастики за пару лет до моей первой повести «Песнь Кали». Герой книги Гримвуда просыпается однажды утром и обнаруживает, что отмотал на двадцать лет назад, на дворе 1963 год, и что он снова студент, которому предстоит пережить - повторить - кусок своей жизни, не теряя при этом воспоминаний о своей прежней жизни. Позже герой узнает, что ему придется возвращаться назад во времени несколько раз, и что кроме него есть и другие его сверстники кто попал в аналогичную ситуацию, и вынуждены скрывать богатый жизненный опыт за юной внешностью. Мне очень понравилась эта книга, она заслуженно получила премию. Я помню, что сильно расстроился узнав что Гримвуд умер… - когда это было? …в 2003.
Так, подумал я, вполне возможно что мой посетитель всего лишь выживший из ума старик, но он читал Повтор и, похоже, помешан на фантастике. По крайней мере, я начал думать, что мой гость вполне безобиден. Хотя, чёрт его знает.
Я всё ещё держал мой палец на последней цифре в номере «911.»
- Какое отношение эта книга имеет к вашему незаконному вторжению в мой дом и в мой кабинет? - спросил я.
Незнакомец улыбнулся… но в его улыбке не чувствовалось веселья. - Вы просили доказать, что я прибыл из будущего, - негромко сказал он. - Вы помните как герой повести Гримвуда пытался отыскать товарищей по несчастью, которые, также как и он переместились из 80-х назад в 60-е годы?
Я вспомнил - конечно, я ещё подумал тогда, что это довольно умно придумано. Этот парень из Повтора, когда понял, что кроме него есть ещё и другие «возвращенцы», то дал объявления в газеты. Объявления были очень краткими: «Если вы помните Чернобыль, Челленджер, Уотергейт, Рейганомику, то напишите мне…»
Прежде чем я успел открыть рот для ответа в ту новогоднюю ночь, за несколько часов до наступления 2005 года, незнакомец начал говорить: - Терри Скаво, Катрина, Новый Орлеан затоплен, Нинс Вард, Рэй Нэйджин, Супердом, судья Джон Робертс, White Sox выиграет чемпионат мира, Папа Бенедикт XVI, Скутер Либби.
- Подождите, подождите - вскричал я хватая ручку и бросаясь торопливо записывать. - Какая Катрина? Чей папа? Какой Скутер?
- Скоро узнаете, - сказал незнакомец. - Я вернусь через год и тогда мы вернёмся к нашему разговору.
- Подождите! - вскричал я. - Что там в середине… Рэй Нэйджин? какой судья? Джон Робертс? Кто… - Но когда я поднял глаза, то увидел, что незнакомец исчез.
- White Sox выиграет чемпионат? - пробормотал я. - Щас!
***
Ровно через год, в последнюю ночь уходящего 2005 года, я сидел дома и ждал моего гостя. Я опять не заметил как он вошел. Я держал в руках книгу, но не мог сосредоточиться на чтении. Когда я поднял глаза, то увидел, что незнакомец снова стоит в тени кабинета. На этот раз я не пытался звонить в полицию. И с доказательствами тоже не стал приставать. Вместо этого я предложил ему откидное кожаное кресло и спросил:
- хотите чего-нибудь выпить?
- Шотландский виски, - попросил он. - С содовой, если есть.
У меня нашлось и то и другое.
Наш разговор занял больше двух часов. Я приведу здесь только краткий пересказ. Всё-таки я писатель и я помню наш разговор довольно хорошо. (Конечно не так идеально как Труман Капоте, который утверждал что может запомнить дословно многочасовую беседу дословно, но все-таки довольно хорошо.)
Посетитель не сказал мне из какого именно года грядущего он явился. Не сказал ни десятилетие, ни даже век. Хотя серые штаны на верёвке и грязно-синяя шерстяная рубаха не тянули на слишком далёкое научно-фантастическое будущее. Никаких скафандров или комбинезонов - простая поношенная одежда рабочего человека. Может быть строителя.
- Я знаю, что вы не хотите раскрывать детали, чтобы не нарушить естественный ход времени - начал я. Не зря же я всю жизнь читал, а потом и писал столько научной фантастики.
- Ах, эти парадоксы путешествия во времени, - сказал посетитель. - Да нет никаких парадоксов. Я могу вам сообщить всё что угодно - и вы всё равно ничего не сможете изменить. Я просто не хочу говорить некоторые вещи.
Я нахмурился. - Как это нет никакого парадокса? Но что если я вернусь назад во времени и убью своего дедушку до того как он встретиться с моей бабушкой…
Незнакомец рассмеялся и пригубил виски. - А вам это надо, дедушку своего убивать? - спросил он. - Или кого-нибудь ещё?
- Ну… Гитлера может быть, - ответил я неуверенно.
Незнакомец улыбнулся, но на этот раз с иронией. - Попробуйте, - сказал он. - Но скорее всего у вас ничего не выйдет.
Я покачал головой. - Но ведь любая информация, которую вы мне сообщите о будущем изменит это будущее, - сказал я.
- Год назад я сообщил вам уйму фактов, - ответил посетитель. - Ну и что изменилось? Спасли вы Новый Орлеан от наводнения?
- Ну, я выиграл 50 баксов - в октябре поставил на White Sox, - признался я.
Посетитель только покачал головой. - Что и требовалось доказать, - сказал он тихо. - Что если я сообщу вам, что река Миссисипи течёт на юг? Сможете вы, используя эти знания изменить её русло или предотвратить наводнение?
Я задумался. Наконец я спросил: - Зачем тогда вы пришли? О чём вы хотели со мной поговорить? Вы хотите, чтобы я что-нибудь сделал?
- Мне нужно с вами поговорить, - сказал незнакомец оглядывая мой заваленный книгами кабинет. - Я выбрал вас потому что так было… удобнее. И я не прошу вас ничего делать. Вы ничего не сможете сделать. Да не бойтесь… мы не будем затрагивать личные темы. Вроде точной даты вашей смерти. Всё равно я этого не знаю, хотя и знаю где это можно легко посмотреть. Да отпустите вы крышку стола, вы так в неё вцепились, что даже пальцы побелели.
Я попытался успокоиться. - О чём вы хотели поговорить? - спросил я.
- О Войне Века - сказал посетитель.
Я заморгал и начал вспоминать историю. - Вы имеете в виду Столетнюю войну? Пятнадцатый век?.. Четырнадцатый?.. Где-то в это время… Между Францией и Англией? Генрих V? Или это было…
- Я говорю о Войне Века - войне с Исламом, - перебил меня незнакомец. - Ваше будущее… Наше общее будущее. - Он больше не улыбался. Он встал, не спрашивая разрешения и не предлагая мне, налил себе ещё виски и сел обратно в кресло. После этого он продолжил: - Для меня было важно вернутся назад именно в это время, на ранней стадии противостояния. Хотя бы для того, чтобы напомнить себе насколько вы все были безнадежно слепы.
- Вы имеете в виду Войну с Терроризмом? - спросил я.
- Я имею в виду Большую Войну с Исламом, - ответил он. - Войну Века. И она ещё не закончилась там, откуда я прибыл. Далеко ещё не закончилась.
- Как можно воевать с Исламом, - возразил я. - Нельзя воевать с религией. Я понимаю войну с радикалистами, с джихаддизмом, с отдельными экстремистами. Но не… с самой же религией! Большинство мусульман - это мирные люди которые никому не желают зла. Я хочу сказать… само слово «Ислам» означает «Мир»
- Ну да, эти байки, которыми вы кормите себя для вашего же собственного успокоения… - перебил меня мой собеседник. В его тихом голосе мне почудились угрожающие нотки. - Под словом «мир» Ислам подразумевает «Покорность.» И вы в этом очень скоро убедитесь.
Только этого мне не хватало! Из всех шатающихся по времени любителей халявной выпивки мне попался гнусный право-патриотический ксенофоб.
- После одиннадцатого сентября мы боремся с терроризмом, - начал я, - а не…
Он сделал мне рукой знак не продолжать.
- Я надеюсь вы не всё забыли из того, чему вас учили на философском факультете в этом вашем задрипанном колледже, - сказал посетитель. - Вы помните что такое ошибка категоризации?
Я что-то такое помнил. Но меня так задело, что он назвал мой университет «задрипанным колледжем», что я не смог сосредоточиться.
- Я вам напомню, что это такое, - сказал мой собеседник. - Этот термин известен в философии и логике, но также употребляется и в науке и в деловом мире. Он применяется для обозначения проблемы, которая сформулирована настолько неправильно, что её становится невозможно решить ни диалектически, ни каким-либо другим способом.
- Представьте, что президент Франклин Рузвельт потребовал объявить войну авиации.
Я молча смотрел на моего собеседника. Наконец я заявил: - Нельзя воевать с религией. Я имею в виду… конечно, можно… Крестовые походы там всякие… но это же варварство.
Мой собеседник отхлебнул виски и посмотрел на меня. - Я вам приведу аналогию…
Боже, как я ненавижу дурацкие аналогии, но я ничего не сказал.
- Представьте себе, - начал мой гость, - что седьмого декабря 1941 года президент Франклин Делано Рузвельт в своём обращении к конгрессу потребовал объявить войну авиации.
- Что за абсурд, - воскликнул я.
- Почему абсурд? - спросил мой собеседник. - Америка потеряла боевые корабли, крейсеры, доки, армейские бараки, и аэродромы в Перл Харборе и на Гавайях в результате воздушного налёта японской авиации. Давайте представим, что на следующий день Рузвельт объявил войну авиации… обещая стереть её с лица земли и неба. Бросим всю мощь Соединённых Штатов Америки на борьбу с авиацией, и да поможет нам Бог!
- Глупость какая-то, - сказал я. Я уже начал опасаться, что мой посетитель не в своём уме. - Самолёты, японские самолёты, - начал объяснять я, - это всего-навсего способ атаки… средство… Японская Империя напала на Перл Харбор, а не авиация. Мы объявили войну Японии и через несколько дней Германия, верная союзническому долгу, объявила войну нам. Если бы мы объявили войну авиации, дурацким самолётам, а не империи и идеологии, мы бы никогда…
Я запнулся. Как он это называл? Ошибка категоризации. Превращение проблемы в нерешаемую из-за неспособности, или боязни, назвать вещи своими именами.
Путешественник во времени ухмыльнулся из своего кресла. Это была кривая, злая ухмылка - он очевидно не видел в моих словах ничего смешного - но всё-таки он улыбнулся. Было похоже, что он нарочно подвёл меня к такому ответу, и он ожидал такую мою реакцию. Пауза затянулась.
- Что вы знаете о Сиракузах? - вдруг спросил он.
Я снова уставился на него. - Это в Нью Йорке? - наконец спросил я.
Он медленно покачал головой. - Сиракузы Фукидида, - сказал он тихо. - 415 год до нашей эры. Сиракузы, захваченные Афинянами.
- Это была… э-э… Пелопоннесская война, - выдал я.
Он выжидательно смотрел на меня, но это было всё, что я помнил. Я люблю историю, но если честно… это уж очень древняя история. И всё же я чувствовал, что должен по крайней мере вспомнить какую роль играли Сиракузы в Пелопоннесской войне, или почему они воевали, или кто воевал, или хотя бы - кто выиграл… Мне было ужасно неуютно чувствовать себя нерадивым школяром рядом с этим потрёпанным жизнью ветераном.
- Афины и их союзники начали войну со Спартой и их союзниками в 431 году до нашей эры. Война велась за контроль над всем миром, хотя в то время мир был значительно меньше, - начал рассказывать мой посетитель. - После семнадцати лет кровопролитных боев ни одна сторона не уступала другой. Афины под командованием Алкивиада решили захватить Сицилию, которую тогда называли «Великой Грецией». Сицилия с её богатыми колониями играла такую же роль в мировой торговле, какую сегодня играет Ормузский пролив в Персидском заливе.
Я не выношу когда мне читают занудные лекции, но в низком глухом голосе пришельца было что-то такое, что делало этот рассказ больше похожим не на лекцию, а на жуткую историю, рассказанную у костра. Я продолжал слушать, вжавшись в кресло.
- Сиракузы не были в числе Афинских врагов, - продолжил мой гость, но они постоянно конфликтовали с местной Афинской колонией, и демократическое правительство Афин использовало этот факт как предлог для того, чтобы начать большую военную кампанию против Сиракуз. Это была грандиозная экспедиция. Афины послали 136 трирем - лучших боевых кораблей того времени - и высадили 5000 солдат прямо под стены города.
- Афиняне так были уверенны в своей военной мощи, особенно после захвата Мелоса, что Фукидид писал: «Афиняне настолько привыкли к своему процветанию, что поверили в своё всемогущество, и в то, что всё им подвластно - как возможное, так и невыполнимое, и неважно какой ценой оно достанется. И в упоении от своих побед стали принимать они желаемое за действительное».
- Всё понятно, - перебил его я, - сейчас начнётся очередная лекция про Ирак, не так ли? Послушайте… в прошлом году я голосовал за Джона Керри и…
- Не перебивайте, - тихо сказал мой собеседник. Это не было похоже на просьбу. В его голосе слышались металлические нотки. - Никий, Афинский генерал, который в результате руководил вторжением, в 415 году до нашей эры предупреждал: «Мы должны хорошо представлять себе, что идём на город полный незнакомых врагов, и что если хотим мы победу одержать, то должны быть готовы одержать её в первый же день, или потерпеть поражение, так как каждый камень на чужой земле будет враг нам.» Никий, вместе с Афинским поэтом и генералом Демосфеном будут свидетелями, как на их глазах под Сиракузами будут уничтожены их армии, а затем они оба будут схвачены и казнены Сиракузянами. Для Спарты разгром Афин был большой победой. Война продолжалась ещё семь лет, но Афиняне так и не смогли переломить ход войны и в результате… потерпели поражение. Спарта захватила Афинскую империю и её союзников, уничтожила Афинскую демократию, нарушила баланс сил и лишила Грецию её мирового господства… повергла весь мир в хаос. Всё из-за того просчёта с Сиракузами.
Я вздохнул. Мне до смерти надоел Ирак. К концу 2005 года он уже достал всех, как сторонников Буша, так и его противников. Было очевидно, что мы по уши завязли в этой куче дерьма. - У них же были выборы, - сказал я. - Народ Ирака. Они обмакнули пальцы в чернила и…
- Ну да, ну да, - перебил меня пришелец как будто вспомнил что-то более древнее и менее важное чем битва Афин с Сиракузами. - Свободные выборы. Пальцы в чернилах. Демократия на Ближнем Востоке. Палестинцы тоже голосовали. В ближайшие годы вы увидите, что из этого получилось.
Мой посетитель выпил ещё виски, закрыл на мгновение глаза и сказал, - Сун-цзы писал - лишь тот одержит победу, кто знает когда воевать, а когда уклониться. Есть дороги по которым не следует ездить, армии на которые не надо нападать, стены которые не надо осаждать.
- Ну хорошо, чёрт побери, - начал раздражаться я. - Я всё понял. Наша ошибка в том, что мы полезли в Ирак в этой… как её? Этой Большой войне с Исламом, этой Войне Века. Мы уже начали это понимать к концу 2005-го.
Мой гость покачал головой. - Ничего вы не поняли. Абсолютно ничего. Афины потерпели поражение под Сиракузами - и тем самым погубили свою демократию - не потому, что ввязались в войну не в том месте или не в то время, а потому что проявили недостаточную жестокость. После того как афиняне перерезали всех мужчин и юношей Мелоса способных носить оружие, захватили в плен всех женщин и детей, они решили, что победа за ними. Демократические афиняне думали, что можно победить своих спартанских и сиракузских врагов не опускаясь до их уровня зверства и жестокости. Больше того, когда неминуемое поражение афинян стало очевидным, те восстали против своих-же полководцев, политических лидеров и провидцев. Если бы генералы Никий и Демосфен выбрались бы из плена и вернулись бы домой, то их бы растерзала толпа, тот самый народ, который гимнами и цветами провожал их на эту войну как героев. Во всех бедах народ предпочёл обвинить своих собственных правителей, как башенная собака, которая поедает свои собственные кишки.
Я задумался. Я всё ещё не понимал, зачем он мне это всё рассказывает и какое отношение это имеет к нашему будущему.
- Вы вернулись в наше время для того, чтобы прочитать мне лекцию про Фукидида? - спросил я. - Афины? Сиракузы? Сун-цзы? Не обижайтесь, но какое это сейчас имеет значение?
Мой гость вскочил с кресла так стремительно, что я вжался в спинку кресла, но он всего лишь встал, чтобы долить себе виски. На этот раз он долил и мне. - Огромное значение - сказал он спокойно. - В 2006 году вы тоже будете рвать на себе волосы, потому что Америка - единственная на Земле страна, которая действительно борется против возрождения Исламского халифата, в этой затянувшейся борьбе за будущее всей цивилизации - будет настолько поглощена самобичеванием и мелкой политической вознёй, что не заметит, что война идёт уже на выживание. Через двадцать пять лет, если вы захотите голосовать, то вам придётся почитать Фукидида. Да и остальным тоже придётся. И экзамен будете сдавать. Кто не знает историю, тот не имеет права голосовать… тем более избираться. Каникулы очень скоро закончатся… по крайней мере для Америки. Ну и ещё для тех немногих выживших, кто ещё сохранил свободу и может голосовать.
- Не надо так шутить, - сказал я.
- Я вовсе не шучу, - ответил мой гость.
- Немногие выжившие, кто ещё сохранил свободу? - повторил я слова, которые ударили меня как обухом по голове. - Что за ерунда? Что, наше правительство лишит нас гражданских прав в этом вашем будущем?
Он расхохотался, и на этот раз это был весёлый и искренний смех. - Ну как же, - сказал он когда смех его немного отпустил. От даже вытер слезу с единственного глаза. - Я же забыл, что вы так боялись за свои… гражданские права… возмущались притеснениями со стороны собственного правительства в тех 2005, 2006 и 2007 годах. Последние годы ненаказуемой глупости. Как по-вашему, от кого следует опасаться репрессий?
- Ну… - начал я. Терпеть не могу начинать фразу со слова «ну», особенно в споре. - Ну, Патриотический Акт. Буш узаконил слежку за американцами… прослушивание международных телефонных звонков и тому подобное. Мм… мне кажется мечети в штатах под наблюдением ФБР. Да чего там… они хотят следить даже за тем какие книги я беру в библиотеке. Большой Брат. 1984 год. Ну, вы знаете.
Мой гость снова рассмеялся, но на этот раз спокойнее. - Да, я знаю, - ответил он. - Мы все знаем… там в будущем, до которого кое-кто из вас доживёт свободными. Гражданские права. В 2006 году вы всё ещё по старой привычке опасаетесь самих себя и своих собственных институтов. Может это не так уж и плохо - паранойя полезна зашореным мазохистам. Я вам открою, и это не предсказание, а скорее урок истории, кто-то из ваших внуков будет жить в Диммитюде.
- Зими… как?, - переспросил я.
Он повторил по буквам. Мне показалось «з» там где пишется «д». Я признался, что я никогда раньше не слышал этого слова.
- Ну так поднимите задницу и поищите его в Гугле! - здоровый глаз моего собеседника сверкнул яростью. - Диммитюд. Вы также можете посмотреть слово _димми_, потому что так будут называть двоих ваших внуков. Димми. Диммитюд - это устав согласно которому они будут жить. Заодно посмотрите слово шариат, потому что это единственный закон которому обязаны подчиняться димми, единственное правосудие на которое они могут рассчитывать… а заодно и остальные десятки и даже уже сотни миллионов тех, кто сегодня так беспокоился о нарушении их «гражданских прав» нехорошими правительствами Америки и Европы, которые они сами же выбрали демократическим путём.
В конце фразы он злобно усмехнулся. Было непонятно то ли он помешался на почве этой ненависти, то ли наоборот.
- Где же это мои внуки будут жить под этим самым диммитюдом? - спросил я. Во рту у меня внезапно пересохло так, что я еле выговаривал слова.
- В Еврабии. - ответил гость.
- Нет такого места, - возразил я.
Он уставился на меня своим единственным глазом. У меня вдруг скрутило живот, и я пожалел, что выпил так много виски.
- Как насчёт слов? - вспомнил я.
Мой собеседник вопросительно приподнял одну бровь.
- Год назад вы дали мне слова и названия из 2005 года, - продолжил я. - Вроде тех, что «возвращенцы» Кена Гримвуда публиковали в газетах, чтобы найти друг-друга. Назовите мне ещё. Или, ещё лучше объясните простыми словами что за херню вы мне тут плетёте. Вы же сами сказали, что это не имеет значения. Вы же сказали, что даже если я что и узнаю, то всё равно ничего не смогу изменить, так же как не могу изменить направление течения Миссисипи. Расскажите же мне наконец, чёрт вас подери!
Он стал диктовать мне слова. Я начал записывать, и мне вспомнилось как недавно я читал про то, как англичане, европейцы и американцы приветствовали наступление 20-го века. В последнюю ночь уходящего 1899 года интеллигенты поднимали бокалы за просвещение, грядущие научно-технические открытия, за конец войнам, мир во всём мире, и за единое мировое правительство.
Какие же слова несчастный пришелец из будущего поместил бы в London Times, или Berliner Zeitung, или New York Times первого января 1900 года, чтобы найти своих современников? Наверное Аушвиц, и Хиросима, и Тринити, и Холокост, и Гитлер, и Сталин, и…
Часы в моём кабинете пробили полночь. Господи! Хотелось ли мне услышать такие слова про 2006 год и 21-й век от этого путешественника во времени?
- Ахмадинеджад, - начал он тихо. - Натанц. Арак. Бушер. Ишафан. Бонаб. Рамшар.
- Эти слова ни черта мне не говорят, - пробурчал я продолжая записывать их на слух. - Где это? Что это?
- Узнаете, и очень скоро, - ответил мой собеседник.
- Вы говорите про… что?… следующие пятнадцать - двадцать лет? - спросил я.
- Я говорю о следующих пятнадцати - двадцати месяцах - ответил он тихо. - Хотите ещё?
Я не хотел, но у меня не было сил возразить.
- Генерал Сейеда Реза Пардис, - продолжил диктовать пришелец. - Шехаб-1, Шехаб-2, Шехаб-3, Тель Авив, Багдадский международный аэропорт, База США в Кювейте Аль-Салем , база США Кемп Доха, Авиационная база Ал Сииб, Ал Удеид, Хайфа, Бер-Шива, Димона.
- О, боже - воскликнул я. - Что же это такое! - Я не имел понятия что могло означать Шехаб-1, 2, или 3, но мне было плохо уже от самой нумерации.
- Это только начало, - сказал мой посетитель.
- Разве это началось не 11 сентября 2001 года? - спросил я еле двигая онемевшими губами.
Одноглазый покачал головой. - В моё время историки называют дату начала 5 июня 1968 года - ответил он. - Но для вас это ещё по настоящему не началось. Ни для кого из вас.
Я начал вспоминать - что же случилось 5 июня 1968 года? Я должен помнить - я же тогда учился в колледже. Летом я работал… Кеннеди. Убийство Роберта Кеннеди. Сейчас вспомним Чикаго, выборы. Серхан Серхан. Он что, пытается всучить мне полузабытую затасканную теорию заговора?
- Что… - начал было я.
- Галвестон, - перебил меня он. - Космическая игла, Площадь Банка Америки в Далласе. Реннесанас тауер в Далласе Первый банк в Далласе. Индианаполис 500- гонка один час и двадцать три минуты. Небоскрёб Белл Саус в Атланте. Пирамида Транс-Америка в Сан-Франциско…
- Остановитесь, - закричал я. - Достаточно.
- Золотые Ворота, - настойчиво продолжал мой посетитель. - Гуггенхейм в Билбао. Новый Рейхстаг в Берлине. Альберт Холл. Собор Святого Петра…
- Заткнись, гад! - закричал я. - Не может такого быть, чтобы всё это будет разрушено в этом столетии, даже в если будет Война Века. Не верю.
- Я не сказал в течение столетия, - возразил гость, он уже почти перешел на шепот. - Я говорю - в течение следующих пятнадцати лет. И это ещё цветочки.
- Ты свихнулся - сказал я. - Ты не из будущего прибыл, а сбежал из психушки.
Путешественник во времени кивнул. - Вы сами не знаете насколько близки к истине, - ответил он. - Там и тогда, откуда я прибыл ваши внуки вместе с сотнями миллионов остальных димми обязаны писать «pbuh» после имени Пророка. Ещё они обязаны нашивать золотой крест и золотую звезду Давида на свою одежду… чтобы их можно было отличить от правоверных. Мусульмане поступали так много веков назад на завоёванных ими землях. В Европе, и не только. В течение следующего десятилетия их требования изменяться, но отнюдь не смягчиться.
- Ты сумасшедший, - закричал я вставая. Мои кулаки сжались. - Ислам - это религия… мирная религия… а не враждебная идеология. Мы не можем начать воевать с религией. Это недостойно.
- А вы читали Коран? А Сунну вы изучали? - спросил пришелец. - Вам бы следовало это сделать. Димми означает «защита.» И вас, и ваших детей и внуков будут оберегать… как домашнюю скотину.
- Да пошёл ты, - сказал я.
- С ваших димми будут собирать подушный налог, который называется джизйа, - продолжил мой собеседник. Его голос звучал устало. - С вас также будут брать земельный налог для неверных, он называется хараз. Это всё дополнительно к обязательным податям - закат. Наказание за неуплату, или за опоздание выносится местными религиозными судьями кади. Приговорённым отрубают голову или забивают их до смерти камнями.
Я сидел молча сложив руки на груди и старался не смотреть на путешественника.
- Согласно закону шариата - основному закону Еврабии, - продолжил мой рассказчик настойчиво, - жизнь димми, то есть жизнь ваших внуков, цениться как половина жизни мусульманина. Иудеи и христиане оценены в треть. Индийские парсы - одна пятнадцатая. По тем же законам, если мусульманин убил димми, или другого неверного, то суд Еврабийского Халифата, или Всемирного Халифата может приговорить его к выплате штрафа за кровь, не не больше одной тысячи евро. Ни один мусульманин не был не только казнён, но и посажен за решетку за убийство димми, вне зависимости от того сколько димми он убил. Если убийство было совершено под знаком Всеобщего Непреодолимого Джихада, который будет объявлен шариатом в 2019 году после рождества Христова, то в этом случае даже и штраф не взымается.
- Убирайся, - сказал я. - Убирайся отсюда. Откуда ты только взялся на мою голову.
- А я как раз местный, - ответил пришелец. - Не очень далеко отсюда.
- Иди в жопу, - сказал я.
- Ваши враги объединяются и нападают на вас раз за разом, а вы, наивные, продолжаете набивать своё брюхо, позорите себя и современников, дискредитируя созданные вами же институты цивилизации - правосудия, равноправия, науки, демократии - а тем временем враги становятся всё сильнее и сильнее.
- Но как мы определим кто является нашим врагом, а кто нет? - набросился я на него. - Современный мир… это очень серьёзные и сложные отношения - внешняя политика, экономика, нравственность.
- Ваши враги готовы отдать жизнь за то, чтобы стереть вас с лица земли, - отчеканил путешественник. - Это те, кто желает смерти вам, вашим детям и внукам. Они готовы пожертвовать собой, но с ещё большей охотой они пожертвуют фанатиками-смертниками, обещая им царствие небесное за каждого убитого неверного… Они не успокоятся, пока вы и ваши западные ценности не будут уничтожены и преданы забвению. До вас пока это ещё не дошло, по крайней мере до большинства из вас - жирные, сонные, самодовольные, тупые американцы и европейцы.
Он встал и поставил пустой стакан обратно на стол. - Вот что нам, в наше время, не понятно, - сказал он тихо. - Как можно не замечать, что почти миллиард мусульман во весь голос объявляют всему миру, что они хотят убить вас и ваших детей… и празднуют массовые убийства? Как можно не обращать внимания на то, что их слова не расходятся с делами? Вот это нам непонятно.
Я всё еще сидел отвернувшись, но теперь смотрел на него через плечо.
- Как видите, - продолжил мой собеседник, - в мире всё вовсе не так сложно, как ваши либералы и слюнтяи политики пытались преподнести…
Я ничего не ответил.
- Ещё две тысячи четыреста лет назад, если считать от вашего времени, Фукидид учил нас, что все наши поступки определяются комбинацией всего трёх причин - phobos, kerdos, и doxa, - сказал путешественник. - «Страх, выгода, и гордыня.»
Я притворился, что ничего не слышал.
- Платон сравнивал поведение людей с колесницей, в которую запряжены три диких скакуна. Каждый из них тянет куда ему вдумается, и в результате колесница мечется из стороны в сторону, - продолжил мой гость. - Те же три скакуна - Phobos, kerdos, doxa. Страх, выгода, и гордыня. Который из них сегодня тянет вашу страну, ваших европейских союзников и весь ваш на удивление хрупкий цивилизованный мир, ответьте мне вы, человек 2006 года?
Вместо того, чтобы смотреть на него, я пялился на полки с книгами и мечтал лишь о том, чтобы он убрался к чертовой матери. Я хотел, чтобы его просто не было, как ребёнок хочет, чтобы не было чудовищ у него под кроватью.
- Какая комбинация этих трёх сил - phobos, kerdos, doxa - спасёт или погубит ваш мир? - спросил мой посетитель. - Какая из них вернёт вас к реальности, заставит перечитать историю, заставит наконец научиться чему-то на тех ошибках, в которых у вас недостатка не наблюдается? Вы, миролюбивые европейцы. Вы, любители гражданских прав американцы? Вы, бесхребетные афиняне, влюбленные в свою экзальтированную чувствительность и вашу готовность ввязаться в мировую войну за выживание цивилизации даже если вы слишком робки, слишком пугливы… слишком порядочны… чтобы сравниться с безжалостными врагом.
Я закрыл глаза, но его слова продолжали звучать у меня в ушах.
- На самом деле, вся эта порядочность улетучится довольно быстро, как только вы начнете хоронить ваших детей и внуков, - сказал путешественник, и его слова были как нож по стеклу. - Или когда узнаете, как они страдают в мусульманском рабстве. Чем дольше откладывать жестокость по отношению к врагам, тем более беспощадными придется быть потом. Неужели же тысячи лет истории непрекращающихся войн так вас ничему и не научили!?
С меня было достаточно. Я открыл глаза, повернулся, выдвинул верхний ящик стола и вытащил 9-ти миллиметровый револьвер, из которого за двадцать три года мне пришлось стрелять только дважды, сразу после того, как мне его подарили, да и то по мишеням.
Я навёл пистолет на путешественника. - Пошёл вон!
Он никак не отреагировал. - Хотите больше, чем слова? - спросил он тихо. - Я вам скажу больше чем слова. Я вам расскажу про восемь миллионов евреев, убитых в Израиле - заживо сгоревших в ядерном котле, и ещё больше убитых в Еврабии и по всему миру. Я вам расскажу про европейский континент, отброшенный более чем на пять веков назад и его жителей, сбившихся в разрозненные враждующие племена.
- Я сказал, пошёл вон! - повторил я, поднимая револьвер выше.
- Я расскажу вам про хаос в азиатском регионе, про Китай, захвативший весь Дальний Восток, воспользовавшись тем, что все военные ресурсы Америки брошены на Войну Века, которой не видно конца и которая, возможно, будет проиграна. Расскажу про Южную Америку и Мексику, погрязшие в коррупции и беззаконии; про возрождённую Российскую Империю, которая вернула себе все свои бывшие республики и под шумок загребла ещё больше; расскажу про Канаду, разрываемую межнациональной гражданской войной.
Я взвёл курок. В тесном помещении щелчок прозвучал очень громко.
- Мы говорили про беспощадность, - сказал посетитель. - Если вы сразу не поняли, то поймёте достаточно быстро в той войне, начало которой вы проморгали. Хотите услышать перечень Исламских городов и храмов, погребённых под грибами ответных ядерных ударов в ближайшие десять лет?
- Убирайся, - сказал я в последний раз. - Я уже достаточно беспощаден, чтобы пристрелить тебя, и видит Бог я это сделаю если ты не уберёшься отсюда.
Путешественник кивнул. - Как хотите. Но напоследок я хочу сообщить вам два последних слова, два имени… религиозный судья Убар ибн Ал-Хаттаб и Исмали Навада - ректор-иммам Нового Университета Аль-Азхар в Лондоне, при Золотой Мечети на 200 тысяч человек в Новом Исламском Халифате Еврабии.
- Какое мне дело до этих имён или им до меня? - спросил я. Мой палец лежал на курке взведённого 9-ти миллиметрового револьвера.
- Эти члены Исламского Трибунала, который приговорил двух димми к смерти. Одному из них отрубили голову, а другого забросали камнями, - сказал пришелец. - Это были ваши внуки, Томас и Даниел.
- Что вменялось… будет вменяться… им в вину? - наконец смог спросить я после долгой паузы. У меня пересохло во рту.
- Они встречались с двумя девушками, мусульманками. Томас, когда был в командировке в Лондоне, Даниел, когда приезжал навестить пожилую мать, вашу дочь, в Канаде. Согласно закону шариата, это называется худуд, и в наше время нам хорошо известен этот закон, неверные не имеют права на связи с мусульманами. Ваши внуки не знали, что девушки были мусульманками, так как обе носили современную одежду - таким образом нарушая жесткое требование обязывающее женщин соблюдать скромность и носить хиджаб. Я слышал, что девушки тоже погибли, но не по приговору шариата. Они были убиты собственными отцом и братьями. Закон чести… Я думаю, что вы уже встречались с таким явлением и до 2006 года.
Если я собирался пристрелить его, то надо было это сделать в тот момент. Моя рука дрожала всё сильнее с каждой секундой дрожь усиливалась.
- Конечно, трудно поверить, что суд шариата в Лондоне приговорил обоих ваших внуков к смерти за преступления совершенные в разных концах света - в Лондоне и Квебеке, - продолжил посетитель. - Также как и тому факту, что они оба познакомились с мусульманками, не зная об их религиозной принадлежности и пошли на единственное свидание с ними в один день находясь так далеко друг от друга. Учитывая, что Томас был женат. Я знаю, он был уверен, что это всего лишь деловая встреча с клиентом.
- Что… - начал я, пистолет дрожал в моей трясущейся руке.
Гость рассмеялся в последний раз. - Ваши внуки были внесены в список. Вы написали что-то… скоро напишете… в результате чего и вас и ваших потомков они внесут в свой список. Всех, включая вашего единственного уцелевшего внука.
Я открыл рот, но не мог произнести ни слова.
- Согласно их писанию, которое в моё время хорошо всем известно, - продолжил пришелец, - Хадис Малик 511:1588 последними словами Мухаммеда были: «О Владыка, покарай Иудеев и Христиан. Они строят церкви на могилах своих пророков. В Арабии не должно быть другой веры.» И её действительно нет. Все неверные - Христиане, Иудеи, противники религиозного обучения - все истреблены, приняли Ислам, или изгнаны. Израиль - пепелище. Еврабия и Новый Халифат разрастается, поглощая остатки того, что осталось от инфантильных культур когда-то мечтавших о Европейском Союзе. Войне Века не видно конца. Двое ваших внуков мертвы. Ваш последний уцелевший внук продолжает бороться вместе с одной из ваших уцелевших внучек. Две другие внучки тоже остались в живых, но верно служат Исламу под эгидой Нового Халифата.
Я опустил пистолет.
- Наслаждайся последними днями, месяцами и годами спокойной жизни, дедушка, - сказал покрытый шрамами старик. - Но скоро наступит пробуждение.
И произнеся три последних слова, путешественник во времени исчез.
Я отложил пистолет - только что обнаружив, что он не был даже заряжен - и немедленно сел за стол, чтобы записать всё это. И не смог. Только по прошествии этих трёх месяцев я заставил себя попытаться снова.
О боже, как я хочу, чтобы кто-нибудь разбудил бы меня и избавил от этого кошмара.
И что самое ужасное, то, что потрясло меня до глубины души - не столько рассказ о судьбе моих несчастных внуков, сколько последние три слова путешественника. Три слова, услышав которые каждый возвращенец из будущих веков будет вздрагивать - три слова, которые я не открыл и не хочу открывать, по крайней мере до тех пор, пока каждый человек на земле не узнает их сам. А до тех пор мне предстоит просыпаться в холодном поту в ожидании событий грядущих месяцев и лет.
Три слова.
Дэн Симмонс, Апрель 2006