Мы уже практически победили
Ну что же, дорогие френды и френдессы, мы уже практически победили, мсьедам! Над Канном победно реет задница из УС-2, и вот-вот из нее вывалится торжествующее «Ура-а!». Враги России посрамлены, и ЦРУ зря потратило свои деньги на подкуп миллионов российских зрителей, чтобы они не ходили на великое кино.
Конкурс этого фестиваля на сей раз почти весь словно вышел из фильма Михалкова. В нем беспрерывно встают и разговаривают трупы, в нем главный материал для изготовления кино - картон, в нем все мастера словно по команде пригасли и стали бесталанными.
Он напоминает истоптанную сапогами дорожку, по которой великий фильм взойдет-взорлит к звездам. И установит в кино свои моральные принципы и свои художественные критерии.
Если бы нашелся гениальный аниматор, он бы сделал самый великий в мире фильм о том, как дерьмо превращается в чистое золото.
Последние дни фестиваля никаких неожиданностей не принесли. Хотя это как раз и стало самой неожиданной неожиданностью: так не бывает. Так не бывает, чтобы весь мировой кинематограф, даже сильно поднатужившись, ничего не издал в свет, кроме громкого пука.
Да, был Майк Ли. Он наверняка что-то получит. Но такое кино, очень качественное, во времена Феллини или Тарковского было крепким середнячком. А теперь надо радостно изумляться: и актеры умеют играть, и камера в порядке, и у режиссера мозги есть, потрясающе!
Уже второго фильма не назову.
Впрочем, первым для меня остается Лозница. Здесь и потрясающая правда, в которую в Канне никто не может поверить. Здесь предложен новый способ сюжетосложения - не о том, кто кого убил и кто на ком женился, а о том, как в человеке работают инстинкты, неведомые даже зверю. Здесь документалист слился с игровым кино - идеально, без зазоров. Этот фильм продолжил классическую тему Ханеке, но на совершенно ином уровне, куда кино и заглядывать робело.
Но этот орешек оказался не по зубам благополучному Канну. Не верит Канн в то, что такое может быть. Что та жизнь, к которой мы уже давно привыкли, о которой читаем в газетах, которую видим в криминальной хронике, о которой шепотом рассказывают друг другу бабки, - что эта самая жизнь есть действительно - жизнь, а не фильм ужасов.
А как фильм ужасов картина не получилась. Просто потому, что Лозница не делал фильм ужасов.
Интересно, как люди на зарплате Михалкова рьяно отрабатывают тут свою зарплату. Куда ни пойдешь - везде сидит Петя Шепотинник и рассказывает о том, какой Лозница бездарный и какой кошмар этот фильм. И даже умнейший Кирилл Эмильевич считает, что конкурс вполне приличный, что этот Канн ничем не отличается от других Каннов - эагодя готовит почву для того, чтобы провозгласить: УС победил в битве достойных! И он тоже весьма ядовито говорит о Лознице.
То есть понимает, кто тут реальный соперник. Более того, соперник-антипод. Правда против лжи. Лжи тем более омерзительной, что лгущий прекрасно понимает, что - лжет. И вот он как раз действительно презирает все то, о чем Лозница говорит с такой горечью. Это презрение видно и в прежнем его кино - в «Цирюльнике», в «12», в «Автостопе», даже в «Очах черных».
Но - патриот!
Итак, что нам показали? (Кстати, извините за паузу: кроме всего прочего готовил очередную передачу для радио «Культура» на пятницу и совсем замотался).
Показали Апичатпонга Веерасетхакула. Это enfant terrible сорокалетний такой, из Тайланда, уже провозглашен самым главным фильммейкером нового века. Или тысячелетия, не понял. Грешен, я его впервые вижу, хотя «Дядя Бунми» - его шестой фильм. Дядя Бунми умеет вспоминать свои прошлые жизни. Потому что в Тайланде очень верят в то, что были когда-то буйволами, козами, тиграми или пчелками. Там привидений - как у нас картошки. Являются даже не по ночам, а прямо днем, нагло зависают над обеденным столом, но если им придвинуть плошку с едой - не едят. Зависают и лыбятся. Потом приходит какой-нибудь прошлый сын в облике мохнатого астронавта из «Звездных войн», забыл его фамилию, но - тот, кто бессловесный и постоянно рулит звездолетом рядом с Фордом. И вот этот сын с красными глазами стоит рядом и никто его не боится. Хотя по ночам в его глазницах горят красные лампочки.
Вы когда-нибудь снимали своей видеокамерой через ветровое стекло машины дорогу? Так можно снимать часами, да? Вот новый поворот - что он нам несет? Ага, несет он новый поворот - а что он нам несет теперь? И так далее. Можно часами. Веерасетхакул может так минут сорок. Наверное, так ему диктуют древние тайские легенды.
Вообще, восток - дело тонкое. Действительно. Вот стоят какие-то невнятные люди и очень коряво по интонациям общаются друг с другом, гадая, куда девать руки. Во МХАТе бы таких выгнали сразу. Но мы же не знаем - может, это такая национальная тайская актерская школа! Речь звучит даже не как в самодеятельности - а просто жутко. Но мы же не знаем, может, в Тайланде все так говорят! Короче, нам остается принимать эту блеклую картинку с этими блеклыми персонажами как есть, веря, что это, возможно, открытие новой вселенной и новое слово в киноискусстве.
Допускаю, что именно так смотрят здесь и наши фильмы. Видят в них что-то свое и ищут в них свой доступный им смысл. Что-нибудь чеховское - это хорошо, а нет чего-нибудь чеховского - это плохо.
У Лозницы нет чего-нибудь чеховского. Это его и наша беда. Правда, это беда не кино, а жизни. Но такое разве поймешь тут, среди сплошных устриц и вина-розе!
Я отвлекся. Так вот, Апичатпонг. Он, оказывается, в этом фильме про дядю Бунми, вспоминающего свои прошлые жизни, ностальгирует по окружению своего детства и старому кино тех времен.
Теперь представьте фильм, где вы не только не сечете ничего про невероятную реальность, но и наблюдаете ряд привидений в шкурах и без них, а режиссер еще и воспроизводит стиль очень плохого старого кино! Иными словами, я не знаю, гениально это или нет. С таким же успехом можно пытаться оценить искусство марсиан.
Не делаю опасных параллелей, ибо более чем уважаю прекрасную страну Тайланд, родившую такого художника, как Апичатпонг Веерасетхакул. Но есть в Африке племена, где хорошим тоном считается подать на стол хорошо прожаренного родственника. Если бы эти племена умели снимать кино - мы бы тоже не поняли, что в этом кино хорошо, а что плохо. Слишком разные системы координат.
Так что остается объявить кино с привидениями и мохнатыми сыновьями в стиле «Звездных войн» кинематографом нового тысячелетия. И внимательно следить за его развитием. И давать ему на всякий случай призы. И приучать всяких там Жюльетт Бинош перевоплощаться в тигрицу или в пчелку. Чтобы быть на высоте времени.
Значит, Апичатпонг на этом фестивале либо пролетел, либо получит что-нибудь поощрительное. Но скорее всего пролетел - члены жюри уснут на пятой минуте, когда камера будет через ветровое стекло снимать сто сорок пятый новый поворот.
Что еще? Американцы показали кино вполне стандартное: сюжетно интересное, актерски нормальное, ни в какое новое пространство не заглядывающее. Что тут премировать - ума не приложу. Остается венгр. Верю в него. Но призов в распоряжении у жюри много больше, чем может получить один венгр.
Стало быть, фестиваль проснется, когда пойдут танки. Ветер им в паруса!
Вот такие дела, френды мои дорогие. А вы говорите - истина, искусство, справедливость, здравый смысл! А НС вот ща как закатит всем пощечину, эхо которой долго будет кататься от края и до края, по горным вершинам, где гордый орел совершает полет!
Конкурс этого фестиваля на сей раз почти весь словно вышел из фильма Михалкова. В нем беспрерывно встают и разговаривают трупы, в нем главный материал для изготовления кино - картон, в нем все мастера словно по команде пригасли и стали бесталанными.
Он напоминает истоптанную сапогами дорожку, по которой великий фильм взойдет-взорлит к звездам. И установит в кино свои моральные принципы и свои художественные критерии.
Если бы нашелся гениальный аниматор, он бы сделал самый великий в мире фильм о том, как дерьмо превращается в чистое золото.
Последние дни фестиваля никаких неожиданностей не принесли. Хотя это как раз и стало самой неожиданной неожиданностью: так не бывает. Так не бывает, чтобы весь мировой кинематограф, даже сильно поднатужившись, ничего не издал в свет, кроме громкого пука.
Да, был Майк Ли. Он наверняка что-то получит. Но такое кино, очень качественное, во времена Феллини или Тарковского было крепким середнячком. А теперь надо радостно изумляться: и актеры умеют играть, и камера в порядке, и у режиссера мозги есть, потрясающе!
Уже второго фильма не назову.
Впрочем, первым для меня остается Лозница. Здесь и потрясающая правда, в которую в Канне никто не может поверить. Здесь предложен новый способ сюжетосложения - не о том, кто кого убил и кто на ком женился, а о том, как в человеке работают инстинкты, неведомые даже зверю. Здесь документалист слился с игровым кино - идеально, без зазоров. Этот фильм продолжил классическую тему Ханеке, но на совершенно ином уровне, куда кино и заглядывать робело.
Но этот орешек оказался не по зубам благополучному Канну. Не верит Канн в то, что такое может быть. Что та жизнь, к которой мы уже давно привыкли, о которой читаем в газетах, которую видим в криминальной хронике, о которой шепотом рассказывают друг другу бабки, - что эта самая жизнь есть действительно - жизнь, а не фильм ужасов.
А как фильм ужасов картина не получилась. Просто потому, что Лозница не делал фильм ужасов.
Интересно, как люди на зарплате Михалкова рьяно отрабатывают тут свою зарплату. Куда ни пойдешь - везде сидит Петя Шепотинник и рассказывает о том, какой Лозница бездарный и какой кошмар этот фильм. И даже умнейший Кирилл Эмильевич считает, что конкурс вполне приличный, что этот Канн ничем не отличается от других Каннов - эагодя готовит почву для того, чтобы провозгласить: УС победил в битве достойных! И он тоже весьма ядовито говорит о Лознице.
То есть понимает, кто тут реальный соперник. Более того, соперник-антипод. Правда против лжи. Лжи тем более омерзительной, что лгущий прекрасно понимает, что - лжет. И вот он как раз действительно презирает все то, о чем Лозница говорит с такой горечью. Это презрение видно и в прежнем его кино - в «Цирюльнике», в «12», в «Автостопе», даже в «Очах черных».
Но - патриот!
Итак, что нам показали? (Кстати, извините за паузу: кроме всего прочего готовил очередную передачу для радио «Культура» на пятницу и совсем замотался).
Показали Апичатпонга Веерасетхакула. Это enfant terrible сорокалетний такой, из Тайланда, уже провозглашен самым главным фильммейкером нового века. Или тысячелетия, не понял. Грешен, я его впервые вижу, хотя «Дядя Бунми» - его шестой фильм. Дядя Бунми умеет вспоминать свои прошлые жизни. Потому что в Тайланде очень верят в то, что были когда-то буйволами, козами, тиграми или пчелками. Там привидений - как у нас картошки. Являются даже не по ночам, а прямо днем, нагло зависают над обеденным столом, но если им придвинуть плошку с едой - не едят. Зависают и лыбятся. Потом приходит какой-нибудь прошлый сын в облике мохнатого астронавта из «Звездных войн», забыл его фамилию, но - тот, кто бессловесный и постоянно рулит звездолетом рядом с Фордом. И вот этот сын с красными глазами стоит рядом и никто его не боится. Хотя по ночам в его глазницах горят красные лампочки.
Вы когда-нибудь снимали своей видеокамерой через ветровое стекло машины дорогу? Так можно снимать часами, да? Вот новый поворот - что он нам несет? Ага, несет он новый поворот - а что он нам несет теперь? И так далее. Можно часами. Веерасетхакул может так минут сорок. Наверное, так ему диктуют древние тайские легенды.
Вообще, восток - дело тонкое. Действительно. Вот стоят какие-то невнятные люди и очень коряво по интонациям общаются друг с другом, гадая, куда девать руки. Во МХАТе бы таких выгнали сразу. Но мы же не знаем - может, это такая национальная тайская актерская школа! Речь звучит даже не как в самодеятельности - а просто жутко. Но мы же не знаем, может, в Тайланде все так говорят! Короче, нам остается принимать эту блеклую картинку с этими блеклыми персонажами как есть, веря, что это, возможно, открытие новой вселенной и новое слово в киноискусстве.
Допускаю, что именно так смотрят здесь и наши фильмы. Видят в них что-то свое и ищут в них свой доступный им смысл. Что-нибудь чеховское - это хорошо, а нет чего-нибудь чеховского - это плохо.
У Лозницы нет чего-нибудь чеховского. Это его и наша беда. Правда, это беда не кино, а жизни. Но такое разве поймешь тут, среди сплошных устриц и вина-розе!
Я отвлекся. Так вот, Апичатпонг. Он, оказывается, в этом фильме про дядю Бунми, вспоминающего свои прошлые жизни, ностальгирует по окружению своего детства и старому кино тех времен.
Теперь представьте фильм, где вы не только не сечете ничего про невероятную реальность, но и наблюдаете ряд привидений в шкурах и без них, а режиссер еще и воспроизводит стиль очень плохого старого кино! Иными словами, я не знаю, гениально это или нет. С таким же успехом можно пытаться оценить искусство марсиан.
Не делаю опасных параллелей, ибо более чем уважаю прекрасную страну Тайланд, родившую такого художника, как Апичатпонг Веерасетхакул. Но есть в Африке племена, где хорошим тоном считается подать на стол хорошо прожаренного родственника. Если бы эти племена умели снимать кино - мы бы тоже не поняли, что в этом кино хорошо, а что плохо. Слишком разные системы координат.
Так что остается объявить кино с привидениями и мохнатыми сыновьями в стиле «Звездных войн» кинематографом нового тысячелетия. И внимательно следить за его развитием. И давать ему на всякий случай призы. И приучать всяких там Жюльетт Бинош перевоплощаться в тигрицу или в пчелку. Чтобы быть на высоте времени.
Значит, Апичатпонг на этом фестивале либо пролетел, либо получит что-нибудь поощрительное. Но скорее всего пролетел - члены жюри уснут на пятой минуте, когда камера будет через ветровое стекло снимать сто сорок пятый новый поворот.
Что еще? Американцы показали кино вполне стандартное: сюжетно интересное, актерски нормальное, ни в какое новое пространство не заглядывающее. Что тут премировать - ума не приложу. Остается венгр. Верю в него. Но призов в распоряжении у жюри много больше, чем может получить один венгр.
Стало быть, фестиваль проснется, когда пойдут танки. Ветер им в паруса!
Вот такие дела, френды мои дорогие. А вы говорите - истина, искусство, справедливость, здравый смысл! А НС вот ща как закатит всем пощечину, эхо которой долго будет кататься от края и до края, по горным вершинам, где гордый орел совершает полет!