На подумать
Я всегда считала, что нетерпение к культуре материальной - это чисто советская привычка. Интересно, в последнем интервью Вейль говорит о ней, но ведет хронологию с православия. Не думала, честно говоря. Интересно.
Но если конспективно, подозреваю, что дело в первую очередь в русском извиве христианства. В православии гораздо меньше, чем в католичестве, тем более в протестантстве, уделяется внимания созидательному труду - ценится труд духовный, над собой, своим внутренним совершенством. Душевная чистота почти противопоставляется телесной.
Высокая культура - культуре материальной. Это одна из краеугольных опор русского интеллигентского комплекса. Ведь и по сей день в образованной компании не очень-то принято говорить о мебели или еде, что-то сдвинулось лишь в самые последние годы («Кафку любишь?» - «Ага, особенно грефневую»). Большевистский демонстративный аскетизм лишь продолжил русскую традицию. Гляньте на фадеевскую «Молодую гвардию»: там кто чисто одет и часто моется - предатель и враг, безошибочно. Это крайность, конечно, но метастазы мощные. У меня как-то были в гостях с целью интервью молодые московские журналисты, исключительно одарённые люди, и материал у них вышел хороший. Но вот они сочли нужным долго рассуждать о том, что у меня, «писателя», обстановка квартиры «буржуазная». Какие-то нашли умные слова, обосновывая возможность такого сочетания. Господи, неужто надо что-то обосновывать? А им ведь немного за тридцать. Но и они считают, что раз писатель - живи в говне, в крайнем случае на жёрдочках.
Но если конспективно, подозреваю, что дело в первую очередь в русском извиве христианства. В православии гораздо меньше, чем в католичестве, тем более в протестантстве, уделяется внимания созидательному труду - ценится труд духовный, над собой, своим внутренним совершенством. Душевная чистота почти противопоставляется телесной.
Высокая культура - культуре материальной. Это одна из краеугольных опор русского интеллигентского комплекса. Ведь и по сей день в образованной компании не очень-то принято говорить о мебели или еде, что-то сдвинулось лишь в самые последние годы («Кафку любишь?» - «Ага, особенно грефневую»). Большевистский демонстративный аскетизм лишь продолжил русскую традицию. Гляньте на фадеевскую «Молодую гвардию»: там кто чисто одет и часто моется - предатель и враг, безошибочно. Это крайность, конечно, но метастазы мощные. У меня как-то были в гостях с целью интервью молодые московские журналисты, исключительно одарённые люди, и материал у них вышел хороший. Но вот они сочли нужным долго рассуждать о том, что у меня, «писателя», обстановка квартиры «буржуазная». Какие-то нашли умные слова, обосновывая возможность такого сочетания. Господи, неужто надо что-то обосновывать? А им ведь немного за тридцать. Но и они считают, что раз писатель - живи в говне, в крайнем случае на жёрдочках.