Из серии "Неизданное"
Меня среди них нет
Я никогда не была на Севере. Никогда. Говорят, тот, кто там не был, не поймет. Он говорил, что я не пойму, потому, что никогда там не была.
Я никогда не видела Северное сияние и не бежала вослед Млечному пути. Никогда не видела тех дивных красок, которые сменяют друг друга по мере того, как день сменяется ночью. Я никогда не видела Белое море, потому никогда не смогу поверить на слово тем, кто говорит, что оно действительно белое. Как же я невежественна в географии. Я не знаю, какие животные населяют тот край, и какие люди живут там и на протяжении долгих и бесконечных веков проигрывают суровой природе свою жизнь. Я не знаю, есть ли там кошки и цветут ли там ромашки. Да, ромашки. Я люблю ромашки гораздо больше, чем, например, розы или гладиолусы. Поэтому я не люблю, когда мне дарят цветы, ведь никто и никогда не догадается подарить простые белые ромашки. Они настолько просты и естественны, что не попадают в поле зрения людей, а между тем они завораживают своей белой и ненавязчивой красотой, в которой сокрыта тайна…
Те, кто когда-либо рассказывал мне про Север, вряд ли догадывался о том, с какой жадностью я ловила каждое слово и рисовала… я рисовала свой Север. Видели ли вы когда-нибудь работу художника? Художника, который создает портрет, обреченный на славу и проклятие. И как бы смертен ни был этот портрет, он остается вечным. Так же и я рисовала свой Север. Это было удивительное место, куда я эгоистично никого не допускала. Там я видела только себя. Себя, сидящую на берегу моря, скрестившую ноги и смотрящую на небо. Не знаю, почему я видела себя именно в таком положении, в такой позе. И почему это были непременно море и вечернее небо. Да, оно было исключительно вечерним, с небрежно разлитыми по нему красками.
Разлитые краски. Краски - удивительная штука. Дочь художника. Я - дочь художника. Мой отец никогда не рисовал для меня Север. Мой отец - человек с Востока, он рисовал степь. Он рисовал тепло. Я - дочь человека с Востока. Я - дочь человека с Востока, умеющего рисовать. Мой отец знал толк в красках. Он и сейчас знает. Он больше не рисует. Но я знаю силу красок. Я не рисую красками - я рисую карандашом. Моя картина - жизнь цвета грифеля. Я рисую свою жизнь карандашом. Твердым карандашом, чтоб не смазать линию. Север я рисую красками. Красками моего отца - он знал толк в красках.
Одна моя знакомая говорила, что мои глаза удивительного цвета: они как море, реагируют на каждое изменение в природе. С восходом солнца глаза становятся цвета моря. Когда солнце уходит за облако, появляется тень, глаза снова меняют цвет. Она говорила, что мои глаза - море, в котором играют краски.
Я родилась на юге. Росла в чужой стране. Но я никогда не была на русском Севере. В свои глаза я поверю, когда увижу море.
Я никогда не была на Севере. Никогда. Говорят, тот, кто там не был, не поймет. Он говорил, что я не пойму, потому, что никогда там не была.
Я никогда не видела Северное сияние и не бежала вослед Млечному пути. Никогда не видела тех дивных красок, которые сменяют друг друга по мере того, как день сменяется ночью. Я никогда не видела Белое море, потому никогда не смогу поверить на слово тем, кто говорит, что оно действительно белое. Как же я невежественна в географии. Я не знаю, какие животные населяют тот край, и какие люди живут там и на протяжении долгих и бесконечных веков проигрывают суровой природе свою жизнь. Я не знаю, есть ли там кошки и цветут ли там ромашки. Да, ромашки. Я люблю ромашки гораздо больше, чем, например, розы или гладиолусы. Поэтому я не люблю, когда мне дарят цветы, ведь никто и никогда не догадается подарить простые белые ромашки. Они настолько просты и естественны, что не попадают в поле зрения людей, а между тем они завораживают своей белой и ненавязчивой красотой, в которой сокрыта тайна…
Те, кто когда-либо рассказывал мне про Север, вряд ли догадывался о том, с какой жадностью я ловила каждое слово и рисовала… я рисовала свой Север. Видели ли вы когда-нибудь работу художника? Художника, который создает портрет, обреченный на славу и проклятие. И как бы смертен ни был этот портрет, он остается вечным. Так же и я рисовала свой Север. Это было удивительное место, куда я эгоистично никого не допускала. Там я видела только себя. Себя, сидящую на берегу моря, скрестившую ноги и смотрящую на небо. Не знаю, почему я видела себя именно в таком положении, в такой позе. И почему это были непременно море и вечернее небо. Да, оно было исключительно вечерним, с небрежно разлитыми по нему красками.
Разлитые краски. Краски - удивительная штука. Дочь художника. Я - дочь художника. Мой отец никогда не рисовал для меня Север. Мой отец - человек с Востока, он рисовал степь. Он рисовал тепло. Я - дочь человека с Востока. Я - дочь человека с Востока, умеющего рисовать. Мой отец знал толк в красках. Он и сейчас знает. Он больше не рисует. Но я знаю силу красок. Я не рисую красками - я рисую карандашом. Моя картина - жизнь цвета грифеля. Я рисую свою жизнь карандашом. Твердым карандашом, чтоб не смазать линию. Север я рисую красками. Красками моего отца - он знал толк в красках.
Одна моя знакомая говорила, что мои глаза удивительного цвета: они как море, реагируют на каждое изменение в природе. С восходом солнца глаза становятся цвета моря. Когда солнце уходит за облако, появляется тень, глаза снова меняют цвет. Она говорила, что мои глаза - море, в котором играют краски.
Я родилась на юге. Росла в чужой стране. Но я никогда не была на русском Севере. В свои глаза я поверю, когда увижу море.