Классовая борьба, политика идентичности, ЛГБТ
С точки зрения "классического" марксизма, борьба за права ЛГБТ (или женщин) не может проходить в отрыве от классовой борьбы. Вернее, как только мы придём к безклассовому обществу исчезнет любое угнетение (практика СССР показала, что это не так. Но относительно СССР существуют разные точки зрения среди разных "левых"). Сама же по себе борьба за права ЛГБТ (или женщин) - есть, по сути, продвижение капитализма (который, как известно, есть абсолютное зло, дьявол, марксизма). "Политика идентичности" противопоставляется "классовой борьбе". Синтез между ними невозможен.
В этой связи показательна следующая цитата:
Ключевой вопрос, который должен заботить любого настоящего левого: как осуществить социальную революцию? Всё остальное подчинено этой цели... где в результате пресловутой политики идентичности произошла социальная революция? Раз мы марксисты, то практика для нас - критерий истины. Покажите мне истину восстания, которое было бы организовано, например, экологистским движением. «Идентаторы» фестивалят с 1980-х годов, что совпадает с валом неолиберализма на планете. Я вижу прямую корреляцию между двумя явлениями: чем сильнее буржуазная реакция - тем больше разговоров про «уникальный опыт дискриминации» и «особую идентичность». После сворачивания протестов в духе 1968-го на Западе осталась толпа «обездоленных» обладателей докторских степеней, которых нужно было как-то куда-то пристраивать, чтобы доказать, насколько капитализм оказался гибким, изменчивым и ля-ля-ля. Повеселились дети, что ж, бывает. «Всех можно понять - наигрались... И - ввысь, на лучшую полку...». Вот и пораздавали им кафедры всяких «гендерных», «чёрных» и «постколониальных» исследований, откуда они могли выступать со своими «радикальными» идеями. Западные вузы - институты капитализма. А зачем, интересно, капиталисты будут финансировать то, что идёт им во вред? Эрик Хобсбаум справедливо указывает на то, что все серьёзные революционные движения были пуританскими и концентрировались на магистральных - классовых - вопросах социальной борьбы. Псевдолевое индивидуальное культурное диссидентство, связанное с употреблением наркотиков, беспорядочным сексом и повальным «занятием искусством», несовместимо с построением успешной революционной организации[47]. А ведь «борьба» за легализацию лёгких наркотиков так удобно укладывается в логику идентичностей, дегенеративные российские анархисты через одного мечтают сидеть в подвалах и укуриваться. На ум сразу приходит эпизод из фильма Джилло Понтекорво «Битва за Алжир», где провал бойцов Фронта национального освобождения был спровоцирован сдавшим своих товарищей на допросе наркоманом. Революционная политика имеет право быть только жёсткой и непримиримой.
Как писал товарищ Ленин, «кто... говорит о неклассовой политике и о неклассовом социализме, того стоит просто посадить в клетку и показывать рядом с каким-нибудь австралийским кенгуру»[48]. Не хочется показаться нескромной, но я вынуждена процитировать себя, поскольку прежде мне и Роману Водченко уже приходилось связываться с заразой под названием «политика идентичностей», когда мы писали рецензию на книжку американизированного мексиканского профессора Рохаса о методологии истории; я ссылалась на работу совсем не революционерки, а леволиберальной профессорши Сьюзан Джордж, которая в своей книге «Доклад Лугано»[49] прямо пишет о том, что «политика идентичностей» - оружие эксплуататорского класса против угнетённых: «правящие классы в интересах сохранения своего господствующего положения должны всячески укреплять политику и идеологию идентичностей, подрывая более широкие уровни солидарности в обществе. Пусть человек ощущает себя негром, женщиной, гомосексуалистом, индейцем, одноногим, сектантом, исламским или индуистским фундаменталистом, пускай каждая из этих групп откроет свои газеты, радио, телеканалы и пускай отстаивает свои личные права. Что угодно, лишь бы угнетённым не взбрела в голову ужасная идея объединиться на основе более общего критерия, например, классового. Ни в коем случае! И глобальный капитализм всячески поддерживает подход, направленный на фрагментацию общества, когда вместо больших социальных групп появляется куча мелких «группок» с собственными системами ценностей, то есть с собственными истинами»[50]. «Политика идентичностей» нужна правящему классу, чтобы предотвратить реальную угрозу: жестокую, грубую, нефестивальную антикапиталистическую революцию...
Конец цитаты. Источник.
Пока я не могу согласится с таким огульным неприятием "политики идентичности", поскольку сам принадлежу к одному из тех меньшинств, которое благодаря этой политике смогло добиваться изменения своего положения. Однако, как мне видится, в этой критике есть достаточно здравое зерно, поскольку доведённая до логического завершения "политика идентичности" приводит к тотальной атомизации с разрушением тех сообществ, которые изначально её порождают.
На примере ЛГБТ-сообщества это видно со всей очевидностью. В какой-то момент стало мало четырёх букв и кроме ЛГБТ появились TQQA2S и ещё огромное море "идентичностей", "не вписывающиеся в традиционную бинарную модель". И зачастую солидарность между этими разными "буквами" не только не возможна, но ситуация доходит до открытой враждебности, поскольку интересы и потребности этих "идентичностей" различны. Заканчивается это всё тем, что сообщество оказалось расколотым на мельчайшие субкультурки, а в некоторых (так и подмывает написать "особо патологичных") случаях, отдельные персоны представляют собой "отдельные идентичности".
При этом, как мне кажется, в большинстве случаев все эти "идентичности" упускают одну из основных идентичностей "человек", поскольку а) не хотят быть обвинёнными в антропоцентризме, б) для них эта идентичность не является значимой, в) считают эту идентичность тем, что лишает их индивидуальности и используется "угнетателями" для подавления их идентичности через генерализацию, г) вообще считают неприемлемыми по отношению к себе эту идентичность, поскольку не считают себя людьми.
Вообще, дискурс "политики идентичности" в сфере гендера и сексуальности (хотя, на самом деле, и национальности, религии... и далее везде) порождает куда больше вопросов, которые начинают переплетаться с другими не менее обширными дискурсами (например дискурсом "прав человека"). Однако сейчас у меня ответов на эти вопросы нет. Да и сами вопросы ещё не все сформулированы. Нужно начитывать базу.
В этой связи показательна следующая цитата:
Ключевой вопрос, который должен заботить любого настоящего левого: как осуществить социальную революцию? Всё остальное подчинено этой цели... где в результате пресловутой политики идентичности произошла социальная революция? Раз мы марксисты, то практика для нас - критерий истины. Покажите мне истину восстания, которое было бы организовано, например, экологистским движением. «Идентаторы» фестивалят с 1980-х годов, что совпадает с валом неолиберализма на планете. Я вижу прямую корреляцию между двумя явлениями: чем сильнее буржуазная реакция - тем больше разговоров про «уникальный опыт дискриминации» и «особую идентичность». После сворачивания протестов в духе 1968-го на Западе осталась толпа «обездоленных» обладателей докторских степеней, которых нужно было как-то куда-то пристраивать, чтобы доказать, насколько капитализм оказался гибким, изменчивым и ля-ля-ля. Повеселились дети, что ж, бывает. «Всех можно понять - наигрались... И - ввысь, на лучшую полку...». Вот и пораздавали им кафедры всяких «гендерных», «чёрных» и «постколониальных» исследований, откуда они могли выступать со своими «радикальными» идеями. Западные вузы - институты капитализма. А зачем, интересно, капиталисты будут финансировать то, что идёт им во вред? Эрик Хобсбаум справедливо указывает на то, что все серьёзные революционные движения были пуританскими и концентрировались на магистральных - классовых - вопросах социальной борьбы. Псевдолевое индивидуальное культурное диссидентство, связанное с употреблением наркотиков, беспорядочным сексом и повальным «занятием искусством», несовместимо с построением успешной революционной организации[47]. А ведь «борьба» за легализацию лёгких наркотиков так удобно укладывается в логику идентичностей, дегенеративные российские анархисты через одного мечтают сидеть в подвалах и укуриваться. На ум сразу приходит эпизод из фильма Джилло Понтекорво «Битва за Алжир», где провал бойцов Фронта национального освобождения был спровоцирован сдавшим своих товарищей на допросе наркоманом. Революционная политика имеет право быть только жёсткой и непримиримой.
Как писал товарищ Ленин, «кто... говорит о неклассовой политике и о неклассовом социализме, того стоит просто посадить в клетку и показывать рядом с каким-нибудь австралийским кенгуру»[48]. Не хочется показаться нескромной, но я вынуждена процитировать себя, поскольку прежде мне и Роману Водченко уже приходилось связываться с заразой под названием «политика идентичностей», когда мы писали рецензию на книжку американизированного мексиканского профессора Рохаса о методологии истории; я ссылалась на работу совсем не революционерки, а леволиберальной профессорши Сьюзан Джордж, которая в своей книге «Доклад Лугано»[49] прямо пишет о том, что «политика идентичностей» - оружие эксплуататорского класса против угнетённых: «правящие классы в интересах сохранения своего господствующего положения должны всячески укреплять политику и идеологию идентичностей, подрывая более широкие уровни солидарности в обществе. Пусть человек ощущает себя негром, женщиной, гомосексуалистом, индейцем, одноногим, сектантом, исламским или индуистским фундаменталистом, пускай каждая из этих групп откроет свои газеты, радио, телеканалы и пускай отстаивает свои личные права. Что угодно, лишь бы угнетённым не взбрела в голову ужасная идея объединиться на основе более общего критерия, например, классового. Ни в коем случае! И глобальный капитализм всячески поддерживает подход, направленный на фрагментацию общества, когда вместо больших социальных групп появляется куча мелких «группок» с собственными системами ценностей, то есть с собственными истинами»[50]. «Политика идентичностей» нужна правящему классу, чтобы предотвратить реальную угрозу: жестокую, грубую, нефестивальную антикапиталистическую революцию...
Конец цитаты. Источник.
Пока я не могу согласится с таким огульным неприятием "политики идентичности", поскольку сам принадлежу к одному из тех меньшинств, которое благодаря этой политике смогло добиваться изменения своего положения. Однако, как мне видится, в этой критике есть достаточно здравое зерно, поскольку доведённая до логического завершения "политика идентичности" приводит к тотальной атомизации с разрушением тех сообществ, которые изначально её порождают.
На примере ЛГБТ-сообщества это видно со всей очевидностью. В какой-то момент стало мало четырёх букв и кроме ЛГБТ появились TQQA2S и ещё огромное море "идентичностей", "не вписывающиеся в традиционную бинарную модель". И зачастую солидарность между этими разными "буквами" не только не возможна, но ситуация доходит до открытой враждебности, поскольку интересы и потребности этих "идентичностей" различны. Заканчивается это всё тем, что сообщество оказалось расколотым на мельчайшие субкультурки, а в некоторых (так и подмывает написать "особо патологичных") случаях, отдельные персоны представляют собой "отдельные идентичности".
При этом, как мне кажется, в большинстве случаев все эти "идентичности" упускают одну из основных идентичностей "человек", поскольку а) не хотят быть обвинёнными в антропоцентризме, б) для них эта идентичность не является значимой, в) считают эту идентичность тем, что лишает их индивидуальности и используется "угнетателями" для подавления их идентичности через генерализацию, г) вообще считают неприемлемыми по отношению к себе эту идентичность, поскольку не считают себя людьми.
Вообще, дискурс "политики идентичности" в сфере гендера и сексуальности (хотя, на самом деле, и национальности, религии... и далее везде) порождает куда больше вопросов, которые начинают переплетаться с другими не менее обширными дискурсами (например дискурсом "прав человека"). Однако сейчас у меня ответов на эти вопросы нет. Да и сами вопросы ещё не все сформулированы. Нужно начитывать базу.