Неотвратимое насилие маскулинности
Текст для сайта Выхода.
Неотвратимое насилие маскулинности
11-15 июля 2011 года в Москве проходила Международная Научная Конференция «Трансформации маскулинности в XXI веке: глобальные вызовы, нормативные ожидания, статусные противоречия». Организаторами конференции выступили Высшая Школа Экономии, Самарский Центр Гендерных Исследований, Фонд им. Г. Бёлля и Институт Открытое Общество.
Учёные со всей России (Иркутска, Москвы, Нижнего Новгорода, Перми, Ростова-на-Дону, Самары, Санкт-Петербурга, Саратова, Сыктывкара, Улан-Удэ), Кыргызстана, Украины, Беларуси и даже Швеции встретились для того, чтобы обсудить многообразие современных практик «делающих мужчин», изменение их функций, ролей и положения в обществе, их опыт в сферах семьи, работы, войны и другие вопросы, которые относятся к компетенции «мужских исследований».
Мужские исследования - это междисциплинарная область знания, которая стала складываться в западных социально-гуманитарных науках в конце 70-х - начале 80-х гг. ХХ в., как часть более широкого проекта феминистских гендерных исследований. Западные мужские исследования, как в прочем и вся гендерная теория, в значительной мере политизированы и направлены на преобразование социального пространства, освобождение мужчин от установки на противопоставление себя женщинам и женскому, изучение опыта разных мужчин, а также влияния гендерной социализации на мальчиков. Именно благодаря мужским исследованиям учёные окончательно отвергали идею единой для всех (универсальной) мужественности и осознали наличие неравенства непосредственно в самой категории «мужчины». Как у любого, уважающего себя, академического сообщества, у мужских исследований есть свои академические журналы, (авторитетнейший из которых «Men and Masculinities», издаётся с 1998 г., ред. Майкл Киммел), а также свои профессиональные ассоциации, например Американская Ассоциация Мужских Исследований (American Men's Studies Association) и Международная Ассоциация по Исследованию Мужчин (The International Association for Studies of Men).
В России ситуация с институционализацией мужских исследований, как и гендерных исследований вообще, выглядит не столь радужно, однако сами исследования ведутся. Чему подтверждением была состоявшаяся в июле конференция. Посвящена конференция была памяти И.С. Кона, которого можно назвать пионером мужских исследований в России и книги которого («Мужское тело в истории культуры», «Мужчина в меняющемся мире» «Мальчик - отец мужчины»), известны и читаются не только представителями научного сообщества.
Конференция, не смотря на явное преобладание социологов, действительна была междисциплинарной. Кроме социологов выступали психологи, философы, антропологи, культурологи, и даже один демограф. Это позволило взглянуть на, интересующий всех собравшихся, объект исследования - мужчин - комплексно, как бы в объёмном изображении. И во всём этом объёмном изображении для меня на передний план выходила проблема насилия социальных и культурных предписаний и установок над свободой субъекта к самоопределению и самоконструированию.
Елена Здравомыслова, в докладе «Представления об отцовстве в партнёрских союзах с разным гендерным укладом», говорила о «тихой революции в ценностях демографического поведения и демографическом менталитете», которая произошла в середине 1990-х гг. Это привело изменению отношения у мужчин и женщин к т.н. «гражданскому браку» (т.е. не зарегистрированному в ЗАГСе). Теперь он воспринимается как возможная альтернатива зарегистрированному браку, либо как вполне допустимые пробные отношения, либо же как «истинные отношения», о которых государство не информируется и в которые оно не допускается. Иными словами, «гражданский брак» воспринимается как пространство свободы и потенциал для гендерного равенства, в том числе и выполнении родительских функций. Идеалом для таких семей является равное родительство, активное участие отца. Однако в реальности эти семьи сталкиваются с проблемой баланса ролей и неопределённостью отцовской роли. В итоге, семьи практикуют т.н. модель «прагматического эгалитаризма», когда насилие необходимости не даёт участникам этих семейных отношений воплотить их идеалы, в результате чего они приспосабливаются к этой ситуации через «эгалитаризм различий», который можно резюмировать в фразе «различный, но равный вклад» или же «равенство в различии».
Психолог Ирина Клёцина констатировала, что у женщин меньше требования к мужчинам, чем у мужчин к самим себе. Подобная ситуация возникает в следствии различий в гендерной социализации девочек и мальчиков и ориентировании мальчиков на воспроизводство модели «гегемонной маскулинности».
Анна Авдеева отметила изменение практик отцовства в современной России, говоря о «вовлечённом отцовстве». Данная модель отца как «заботливого воспитателя» возлагает ответственность за заботу о детях на мужчину руководствуясь эмоциональными нуждами и потребностями самих отцов. При этом исследовательница отметила сосуществование в семьях, практикующих данную модель отцовства, эгалитарных и традиционных тенденций.
О том, как мужчины воспринимают свой опыт участия в боевых действиях рассказывала Ирина Тартаковская в докладе «Память об участии в военных действиях как ресурс конструирования маскулинности». Для тех мужчин, которые принимали участие в боевых действиях они становятся не просто травматичным воспоминанием о постигшем их испытании, но воспоминанием о «лучших годах жизни», когда они действительно могли проявить свою мужественность. В то же время жизнь в условиях мирного общества рассматривается ими как место, в котором для них, как для мужчин места мало, либо это пространство заметно сокращено.
Михаил Рожанский анализировал процессы формирования новых норм маскулинности у строителей «великих сибирских строек» и отметил, что в действительности фигура строителя выполняла функцию колонизатора во внутреннем пространстве страны.
Об изменениях в молодёжных уличных группировках говорил Дмитрий Громов. Он отметил, что изменения касаются в первую очередь двух моментов: во-первых, если ранее уличные группировки формировались преимущественно по локальному признаку («районы»), то новейшей тенденцией стало объединение молодёжных группировок не по локальному, а по идеологическому принципу.
Продолжением этой темы можно считать рассказ Юлии Фоминой об околофутбольном движении, в котором идея преданности «своему» футбольному клубу и своей «фирме» становится настолько ценной, что её адепты готовы проливать кровь свою и чужую для доказательства своей правоты. Однако, это кровопролитие не акты случайного насилия, а запланированные события со своими правилами и кодексом чести, следование которому строго обязательно для всех.
Тему футбола была продолжена Ольгой Чепурной. Правда уже совсем с другой, глянцевой стороны. В докладе «Медиа-образ Андрея Аршавина: спортсмен, семьянин и просто красавец» исследовательница анализировала какие паттерны поведения мужчины транслируются современными СМИ. Не случайно эти глянцевые образы не воспринимаются «как свои» приверженцами околофотбула: эти образы служат средством конструирования всё той же модели гегемонной маскулинности, в которой нет места никакой протестности. Как отметила в ходе обсуждения Елена Здравомыслова «Аршавин - это тот же Путин».
Мужские исследования стремятся предложить альтернативу патриархатной модели маскулинности, в которой мужчина, в силу разных причин, является агрессором, насильником, воином и охотником. Но «если субъект сформирован насилием, то как может быть реальным призыв к ненасилию», задаётся вопросом философ Сергей Жеребкин.
Как итог многих докладов до, и многих докладов после было прозвучавшее в середине конференции выступление Ирины Костериной «Миксы маскулинности в биографиях молодых мужчин». Понятие «микс», которое можно было бы перевести как «смесь» многим участникам конференции показалось наиболее удачным и эвристичным: действительно, что как не смесь сосуществование различных биографических практиках одного человека различных, порой взаимно противоположных элементов мужественности. И это касается не только традиционного и эгалитарного распределения функций в семьях, но постоянная смена всевозможных «субкультурных» идентичностей. Как отметила исследовательница, самые большие изменения маскулинности происходят в эмоциональной сфере современных мужчин. В итоге мужчина постоянно оказывается в ситуации кризиса, когда он постоянно вынужден доказывать себе и другим свою состоятельность в качестве мужчины. Итогом преодоления этих постоянных кризисов становится ранняя смертность мужчин. Об этом был доклад демографа Александра Рамонова («Ожидаемая продолжительность здоровой жизни российских мужчин и женщин»).
Тема здоровья как проблемной сферы для современных мужчин звучала и в докладах Бориса Павлова «Отношение мужчин среднего класса к здоровью» и Елены Стрельник «Маскулинность и/или инвалидность: стереотипы и ресурсы их преодоления». Оказываясь в ситуации инвалидности мужчина оказывается перед лицом в том числе и гендерного кризиса: в нашем обществе распространена «бесполая модель инвалидности» поэтому мужчине приходится изобретать собственную альтернативную модель своей маскулинности.
Как бы не стремили исследователи уйти от гегеменной маскулинности, они постоянно к ней возвращались, поскольку именно она есть тот нормативный шаблон, то лекало мужественности по которому меряются все остальные альтернативные, ненормативные, неконвенциональные маскулинности. Над каждым мужчиной неотвратимо довлеет насилие гегемонной маскулинности. Она, даже если и не называется, то молчаливо присутствует, являясь немым полицейским, указывающим всем «своё место» и структурирующим социальную реальность.
Безусловно, в структуре современных маскулинностей наблюдаются статусные противоречия нормативным ожиданиям, вызванные глобальными трансформациями, и данная конференция позволила пристальнее взглянуть на идущие в обществе процессы.
Неотвратимое насилие маскулинности
11-15 июля 2011 года в Москве проходила Международная Научная Конференция «Трансформации маскулинности в XXI веке: глобальные вызовы, нормативные ожидания, статусные противоречия». Организаторами конференции выступили Высшая Школа Экономии, Самарский Центр Гендерных Исследований, Фонд им. Г. Бёлля и Институт Открытое Общество.
Учёные со всей России (Иркутска, Москвы, Нижнего Новгорода, Перми, Ростова-на-Дону, Самары, Санкт-Петербурга, Саратова, Сыктывкара, Улан-Удэ), Кыргызстана, Украины, Беларуси и даже Швеции встретились для того, чтобы обсудить многообразие современных практик «делающих мужчин», изменение их функций, ролей и положения в обществе, их опыт в сферах семьи, работы, войны и другие вопросы, которые относятся к компетенции «мужских исследований».
Мужские исследования - это междисциплинарная область знания, которая стала складываться в западных социально-гуманитарных науках в конце 70-х - начале 80-х гг. ХХ в., как часть более широкого проекта феминистских гендерных исследований. Западные мужские исследования, как в прочем и вся гендерная теория, в значительной мере политизированы и направлены на преобразование социального пространства, освобождение мужчин от установки на противопоставление себя женщинам и женскому, изучение опыта разных мужчин, а также влияния гендерной социализации на мальчиков. Именно благодаря мужским исследованиям учёные окончательно отвергали идею единой для всех (универсальной) мужественности и осознали наличие неравенства непосредственно в самой категории «мужчины». Как у любого, уважающего себя, академического сообщества, у мужских исследований есть свои академические журналы, (авторитетнейший из которых «Men and Masculinities», издаётся с 1998 г., ред. Майкл Киммел), а также свои профессиональные ассоциации, например Американская Ассоциация Мужских Исследований (American Men's Studies Association) и Международная Ассоциация по Исследованию Мужчин (The International Association for Studies of Men).
В России ситуация с институционализацией мужских исследований, как и гендерных исследований вообще, выглядит не столь радужно, однако сами исследования ведутся. Чему подтверждением была состоявшаяся в июле конференция. Посвящена конференция была памяти И.С. Кона, которого можно назвать пионером мужских исследований в России и книги которого («Мужское тело в истории культуры», «Мужчина в меняющемся мире» «Мальчик - отец мужчины»), известны и читаются не только представителями научного сообщества.
Конференция, не смотря на явное преобладание социологов, действительна была междисциплинарной. Кроме социологов выступали психологи, философы, антропологи, культурологи, и даже один демограф. Это позволило взглянуть на, интересующий всех собравшихся, объект исследования - мужчин - комплексно, как бы в объёмном изображении. И во всём этом объёмном изображении для меня на передний план выходила проблема насилия социальных и культурных предписаний и установок над свободой субъекта к самоопределению и самоконструированию.
Елена Здравомыслова, в докладе «Представления об отцовстве в партнёрских союзах с разным гендерным укладом», говорила о «тихой революции в ценностях демографического поведения и демографическом менталитете», которая произошла в середине 1990-х гг. Это привело изменению отношения у мужчин и женщин к т.н. «гражданскому браку» (т.е. не зарегистрированному в ЗАГСе). Теперь он воспринимается как возможная альтернатива зарегистрированному браку, либо как вполне допустимые пробные отношения, либо же как «истинные отношения», о которых государство не информируется и в которые оно не допускается. Иными словами, «гражданский брак» воспринимается как пространство свободы и потенциал для гендерного равенства, в том числе и выполнении родительских функций. Идеалом для таких семей является равное родительство, активное участие отца. Однако в реальности эти семьи сталкиваются с проблемой баланса ролей и неопределённостью отцовской роли. В итоге, семьи практикуют т.н. модель «прагматического эгалитаризма», когда насилие необходимости не даёт участникам этих семейных отношений воплотить их идеалы, в результате чего они приспосабливаются к этой ситуации через «эгалитаризм различий», который можно резюмировать в фразе «различный, но равный вклад» или же «равенство в различии».
Психолог Ирина Клёцина констатировала, что у женщин меньше требования к мужчинам, чем у мужчин к самим себе. Подобная ситуация возникает в следствии различий в гендерной социализации девочек и мальчиков и ориентировании мальчиков на воспроизводство модели «гегемонной маскулинности».
Анна Авдеева отметила изменение практик отцовства в современной России, говоря о «вовлечённом отцовстве». Данная модель отца как «заботливого воспитателя» возлагает ответственность за заботу о детях на мужчину руководствуясь эмоциональными нуждами и потребностями самих отцов. При этом исследовательница отметила сосуществование в семьях, практикующих данную модель отцовства, эгалитарных и традиционных тенденций.
О том, как мужчины воспринимают свой опыт участия в боевых действиях рассказывала Ирина Тартаковская в докладе «Память об участии в военных действиях как ресурс конструирования маскулинности». Для тех мужчин, которые принимали участие в боевых действиях они становятся не просто травматичным воспоминанием о постигшем их испытании, но воспоминанием о «лучших годах жизни», когда они действительно могли проявить свою мужественность. В то же время жизнь в условиях мирного общества рассматривается ими как место, в котором для них, как для мужчин места мало, либо это пространство заметно сокращено.
Михаил Рожанский анализировал процессы формирования новых норм маскулинности у строителей «великих сибирских строек» и отметил, что в действительности фигура строителя выполняла функцию колонизатора во внутреннем пространстве страны.
Об изменениях в молодёжных уличных группировках говорил Дмитрий Громов. Он отметил, что изменения касаются в первую очередь двух моментов: во-первых, если ранее уличные группировки формировались преимущественно по локальному признаку («районы»), то новейшей тенденцией стало объединение молодёжных группировок не по локальному, а по идеологическому принципу.
Продолжением этой темы можно считать рассказ Юлии Фоминой об околофутбольном движении, в котором идея преданности «своему» футбольному клубу и своей «фирме» становится настолько ценной, что её адепты готовы проливать кровь свою и чужую для доказательства своей правоты. Однако, это кровопролитие не акты случайного насилия, а запланированные события со своими правилами и кодексом чести, следование которому строго обязательно для всех.
Тему футбола была продолжена Ольгой Чепурной. Правда уже совсем с другой, глянцевой стороны. В докладе «Медиа-образ Андрея Аршавина: спортсмен, семьянин и просто красавец» исследовательница анализировала какие паттерны поведения мужчины транслируются современными СМИ. Не случайно эти глянцевые образы не воспринимаются «как свои» приверженцами околофотбула: эти образы служат средством конструирования всё той же модели гегемонной маскулинности, в которой нет места никакой протестности. Как отметила в ходе обсуждения Елена Здравомыслова «Аршавин - это тот же Путин».
Мужские исследования стремятся предложить альтернативу патриархатной модели маскулинности, в которой мужчина, в силу разных причин, является агрессором, насильником, воином и охотником. Но «если субъект сформирован насилием, то как может быть реальным призыв к ненасилию», задаётся вопросом философ Сергей Жеребкин.
Как итог многих докладов до, и многих докладов после было прозвучавшее в середине конференции выступление Ирины Костериной «Миксы маскулинности в биографиях молодых мужчин». Понятие «микс», которое можно было бы перевести как «смесь» многим участникам конференции показалось наиболее удачным и эвристичным: действительно, что как не смесь сосуществование различных биографических практиках одного человека различных, порой взаимно противоположных элементов мужественности. И это касается не только традиционного и эгалитарного распределения функций в семьях, но постоянная смена всевозможных «субкультурных» идентичностей. Как отметила исследовательница, самые большие изменения маскулинности происходят в эмоциональной сфере современных мужчин. В итоге мужчина постоянно оказывается в ситуации кризиса, когда он постоянно вынужден доказывать себе и другим свою состоятельность в качестве мужчины. Итогом преодоления этих постоянных кризисов становится ранняя смертность мужчин. Об этом был доклад демографа Александра Рамонова («Ожидаемая продолжительность здоровой жизни российских мужчин и женщин»).
Тема здоровья как проблемной сферы для современных мужчин звучала и в докладах Бориса Павлова «Отношение мужчин среднего класса к здоровью» и Елены Стрельник «Маскулинность и/или инвалидность: стереотипы и ресурсы их преодоления». Оказываясь в ситуации инвалидности мужчина оказывается перед лицом в том числе и гендерного кризиса: в нашем обществе распространена «бесполая модель инвалидности» поэтому мужчине приходится изобретать собственную альтернативную модель своей маскулинности.
Как бы не стремили исследователи уйти от гегеменной маскулинности, они постоянно к ней возвращались, поскольку именно она есть тот нормативный шаблон, то лекало мужественности по которому меряются все остальные альтернативные, ненормативные, неконвенциональные маскулинности. Над каждым мужчиной неотвратимо довлеет насилие гегемонной маскулинности. Она, даже если и не называется, то молчаливо присутствует, являясь немым полицейским, указывающим всем «своё место» и структурирующим социальную реальность.
Безусловно, в структуре современных маскулинностей наблюдаются статусные противоречия нормативным ожиданиям, вызванные глобальными трансформациями, и данная конференция позволила пристальнее взглянуть на идущие в обществе процессы.