Валерий Созаев. О самоубийстве, силе в слабости и сообществе
В книге «Писатель и самоубийство» Григорий Чхартишвили перечисляет пять суицидологических категорий:
- люди, никогда не задумывающиеся о самоубийстве;
- люди, иногда думающие о самоубийстве;
- люди, угрожающие самоубийством;
- люди, пытающиеся совершить самоубийство;
- люди, совершающие самоубийство.
По совокупности, люди входящие в первую категорию, представляют собой меньшинство. Большинство же людей относятся к одной из четырёх категорий, напрямую связанных с самоубийством.
Однако в «приличном обществе» не принято говорить о самоубийстве. Эта тема до сих пор табуирована, и на неё налеплен ярлык «не принято обсуждать». Мы боимся ранить чувства наших друзей и близких: «Ты же не хочешь, чтобы мы страдали, так что даже не смей об этом думать», - постоянно звучит у нас в голове.
Когда живые узнают о том, что кто-то из их окружения свёл свои счёты с жизнью, они испытывают неловкость и чувство вины - «Мог ли я что-то сделать, чтобы предотвратить это?», «Почему я не уделял достаточно внимания этому человеку? Ведь может быть, если бы я уделял внимание, то этого бы не произошло?». И множество подобных мыслей проносится в голове, но, как правило, не обсуждается с другими.
Почему-то по умолчанию считается, что если человек идёт на этот предельный шаг, то скорее всего он находится в отчаянии, депрессии, тоске, умопомрачении, аффекте, пограничном состоянии и так далее. Нам не хочется верить, что человек может пойти на это в здравом рассудке.
А между тем большинство из нас думает о самоубийстве.
Я думаю о самоубийстве почти каждый день на протяжении многих лет. Иногда я просто думаю о том, как хорошо было бы прекратить своё существование, просто не быть. Иногда я прокручиваю в голове различные варианты самоубийства, взвешивая плюсы и минусы каждого. А иногда представляю, как именно я его совершаю.
Стыжусь ли я этих своих мыслей? Нет. Конечно же, нет. Но меня временами угнетает то, что я включаю «внутреннего цензора», когда пишу, например, у себя в Живом Журнале подзамочные записи, чтобы не слишком нервировать моих друзей.
Мысли о самоубийстве дают мне силу продолжать жить. Эта сила берётся из осознания того, что я свободен. Да, я свободен, вплоть до этого предельного шага. И если я действительно устану, если мне действительно станет невмоготу или если я просто решу, что уже хватит, то это решение всегда будет за мной.
Я творю свою жизнь, и я же сотворю, если так решу, свою смерть.
Почему я думаю о самоубийстве?
Иногда просто от усталости, от осознания того, что работе не видно и конца. Отдельно подчеркну, любимой работе. Иногда от жуткого чувства безнадёжности и несправедливости: сколько бы лично я не вкладывался в то, чтобы мир окружающий меня был чуть лучше, справедливее и добрее, в конечном итоге этого здесь и сейчас не происходит. Поэтому единственным выходом в такие моменты видится уход из этого мира. Иногда я думаю о самоубийстве из-за того, что мне просто не везёт с взаимной любовью, что, в общем-то, весьма тривиально в нашем гейском мире.
Но я всё ещё не совершаю самоубийство. Просто для меня сейчас намного больше причин его не совершать. И одна из главных причин - я не хочу доставлять дополнительный повод для радости гомофобам. Это забавно - их ненависть помогает мне жить, хотя они предпочли бы обратное. И чем больше они орут о том, что геев не должно быть, тем больше сил у меня появляться жить дальше, делать то, что я делаю, быть тем, кто я есть и любить тех, кого я люблю.
Регулярно я, как и другие ЛГБТ-активисты, получаю в соц. сетях угрозы физической расправы и другие послания ненависти. К ним привыкаешь и не обращаешь на них внимания - информационный шум.
Но иногда я получаю и сообщения со словами благодарности: спасибо за то, что вы делаете, это важно это вселяет надежду, это помогает жить. И эти сообщения вселяют надежду в меня и помогают жить мне.
В детстве мы любим сказки про героев, бесстрашных, готовых на всё и всегда побеждающих. Вырастая, начинаешь понимать, что в жизни никаких героев, в общем, нет. Все мы обычные люди. И очень часто наша сила находится в нашей слабости. Я не боюсь признаться в том, что я слаб. Я не боюсь признаться в том, что я думаю о самоубийстве. Я не боюсь признаться в том, что я самый обычный человек, которому нужна поддержка других людей.
Мы - люди, и мы слабы. И мы, как лесбиянки, геи, бисексуалы и трансгендерные люди слабее, чем гетеросексуальные люди. Слабее потому, что с детства мы впитали в самую глубину своего существо убеждение гетеросексистского мира, что нас, как лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендерных людей, не должно быть в этом мире. И эта вера разъедает нас изнутри, разъедает чувство нашего человеческого достоинства. Поэтому среди ЛГБТ число самоубийств действительно больше, чем среди гетеросексуалов.
Мы, лесбиянки, геи, бисексуалы и трансгендерные люди, нуждаемся друг в друге. Мы - сообщество. Сообщество, которое может поддерживать друг друга. Сообщество, которое может заботиться друг о друге. В этом мире никто не позаботится о нас, кроме нас самих. И нам нужно это постоянно помнить.
И нам нужно честно говорить друг с другом. Честно говорить о наших мыслях о самоубийстве. Честно говорить об эпидемии ВИЧ и других половых инфекциях. Честно говорить, о преследующих нас страхах одиночества и старости. Честно говорить о нашей боли, которую мы пытаемся заглушить алкоголем и наркотиками. Честно говорить о том, что меняя очередного сексуального партнёра, мы по прежнему ищем Того Единственного, На Всю Жизнь. Говорить не от лица сообщества, а говорить от самих себя, чтобы из этого многоголосия и складывался голос сообщества.
Боль каждого из нас огромна. И только вместе, став реальным сообществом, мы сможем исчерпать эту боль. И это и есть тот путь, на котором наша слабость преображается в нашу силу. Силу любящего и заботящегося сообщества.
- люди, никогда не задумывающиеся о самоубийстве;
- люди, иногда думающие о самоубийстве;
- люди, угрожающие самоубийством;
- люди, пытающиеся совершить самоубийство;
- люди, совершающие самоубийство.
По совокупности, люди входящие в первую категорию, представляют собой меньшинство. Большинство же людей относятся к одной из четырёх категорий, напрямую связанных с самоубийством.
Однако в «приличном обществе» не принято говорить о самоубийстве. Эта тема до сих пор табуирована, и на неё налеплен ярлык «не принято обсуждать». Мы боимся ранить чувства наших друзей и близких: «Ты же не хочешь, чтобы мы страдали, так что даже не смей об этом думать», - постоянно звучит у нас в голове.
Когда живые узнают о том, что кто-то из их окружения свёл свои счёты с жизнью, они испытывают неловкость и чувство вины - «Мог ли я что-то сделать, чтобы предотвратить это?», «Почему я не уделял достаточно внимания этому человеку? Ведь может быть, если бы я уделял внимание, то этого бы не произошло?». И множество подобных мыслей проносится в голове, но, как правило, не обсуждается с другими.
Почему-то по умолчанию считается, что если человек идёт на этот предельный шаг, то скорее всего он находится в отчаянии, депрессии, тоске, умопомрачении, аффекте, пограничном состоянии и так далее. Нам не хочется верить, что человек может пойти на это в здравом рассудке.
А между тем большинство из нас думает о самоубийстве.
Я думаю о самоубийстве почти каждый день на протяжении многих лет. Иногда я просто думаю о том, как хорошо было бы прекратить своё существование, просто не быть. Иногда я прокручиваю в голове различные варианты самоубийства, взвешивая плюсы и минусы каждого. А иногда представляю, как именно я его совершаю.
Стыжусь ли я этих своих мыслей? Нет. Конечно же, нет. Но меня временами угнетает то, что я включаю «внутреннего цензора», когда пишу, например, у себя в Живом Журнале подзамочные записи, чтобы не слишком нервировать моих друзей.
Мысли о самоубийстве дают мне силу продолжать жить. Эта сила берётся из осознания того, что я свободен. Да, я свободен, вплоть до этого предельного шага. И если я действительно устану, если мне действительно станет невмоготу или если я просто решу, что уже хватит, то это решение всегда будет за мной.
Я творю свою жизнь, и я же сотворю, если так решу, свою смерть.
Почему я думаю о самоубийстве?
Иногда просто от усталости, от осознания того, что работе не видно и конца. Отдельно подчеркну, любимой работе. Иногда от жуткого чувства безнадёжности и несправедливости: сколько бы лично я не вкладывался в то, чтобы мир окружающий меня был чуть лучше, справедливее и добрее, в конечном итоге этого здесь и сейчас не происходит. Поэтому единственным выходом в такие моменты видится уход из этого мира. Иногда я думаю о самоубийстве из-за того, что мне просто не везёт с взаимной любовью, что, в общем-то, весьма тривиально в нашем гейском мире.
Но я всё ещё не совершаю самоубийство. Просто для меня сейчас намного больше причин его не совершать. И одна из главных причин - я не хочу доставлять дополнительный повод для радости гомофобам. Это забавно - их ненависть помогает мне жить, хотя они предпочли бы обратное. И чем больше они орут о том, что геев не должно быть, тем больше сил у меня появляться жить дальше, делать то, что я делаю, быть тем, кто я есть и любить тех, кого я люблю.
Регулярно я, как и другие ЛГБТ-активисты, получаю в соц. сетях угрозы физической расправы и другие послания ненависти. К ним привыкаешь и не обращаешь на них внимания - информационный шум.
Но иногда я получаю и сообщения со словами благодарности: спасибо за то, что вы делаете, это важно это вселяет надежду, это помогает жить. И эти сообщения вселяют надежду в меня и помогают жить мне.
В детстве мы любим сказки про героев, бесстрашных, готовых на всё и всегда побеждающих. Вырастая, начинаешь понимать, что в жизни никаких героев, в общем, нет. Все мы обычные люди. И очень часто наша сила находится в нашей слабости. Я не боюсь признаться в том, что я слаб. Я не боюсь признаться в том, что я думаю о самоубийстве. Я не боюсь признаться в том, что я самый обычный человек, которому нужна поддержка других людей.
Мы - люди, и мы слабы. И мы, как лесбиянки, геи, бисексуалы и трансгендерные люди слабее, чем гетеросексуальные люди. Слабее потому, что с детства мы впитали в самую глубину своего существо убеждение гетеросексистского мира, что нас, как лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендерных людей, не должно быть в этом мире. И эта вера разъедает нас изнутри, разъедает чувство нашего человеческого достоинства. Поэтому среди ЛГБТ число самоубийств действительно больше, чем среди гетеросексуалов.
Мы, лесбиянки, геи, бисексуалы и трансгендерные люди, нуждаемся друг в друге. Мы - сообщество. Сообщество, которое может поддерживать друг друга. Сообщество, которое может заботиться друг о друге. В этом мире никто не позаботится о нас, кроме нас самих. И нам нужно это постоянно помнить.
И нам нужно честно говорить друг с другом. Честно говорить о наших мыслях о самоубийстве. Честно говорить об эпидемии ВИЧ и других половых инфекциях. Честно говорить, о преследующих нас страхах одиночества и старости. Честно говорить о нашей боли, которую мы пытаемся заглушить алкоголем и наркотиками. Честно говорить о том, что меняя очередного сексуального партнёра, мы по прежнему ищем Того Единственного, На Всю Жизнь. Говорить не от лица сообщества, а говорить от самих себя, чтобы из этого многоголосия и складывался голос сообщества.
Боль каждого из нас огромна. И только вместе, став реальным сообществом, мы сможем исчерпать эту боль. И это и есть тот путь, на котором наша слабость преображается в нашу силу. Силу любящего и заботящегося сообщества.