Предпосылки духовного экстремизма
Александр Афанасьевич БУРЯК научный сотрудник ИТСТ НАН Украины, г. Днепропетровск
Опасность проявления экстремистских тенденций в религиозных системах можно с гарантией тестировать по двум параметрам. Первый параметр - структурный, заложен в онтологической платформе вероисповеданий. Второй возникает в поле отношений с божествами и «зашит» в культовом секторе, в аспекте поклонения. Мотивационный корпус экстремизма изменчив, даже капризен, зависит от многих актуальных аргументов и не допускает простых теорий, а тем более - точных дефиниций. Однако онтологическая матрица этого явления почти универсальна, не зависит от области реализации явления. Для ее схематического выделения воспользуемся принципом, введенным Ж. Бодрийяром в работе «Прозрачность зла» [1].
«Есть одно ужасающее последствие непрерывного созидания позитивного. Любая структура, которая преследует, изгоняет, заклинает свои негативные элементы, подвергается риску катастрофы. Все, что извергает из себя проклятую сторону своей сути, подписывает себе смертный приговор. В этом и состоит теорема о проклятой стороне вещей». Данная модель для запуска своей динамики требует введения фундаментальных нравственных величин - Добра и Зла, хотя и жестко взаимосвязанных. Однако, практика сложных дискурсов показала, что корректность введение этих стихий в модель, если это не формальный теоретический прием, составляет проблему. Потому разберем гипотезу (в аспектах ее современного состояния) на макете христианского проекта, в котором яснее всего видны пружины духовных стихий, а понятия Добра и Зла фундаментальны. Анализ принципа получения смыслов в этой системе дает возможность выделить работающий каркас и опасности, связанные с ошибками в эксплуатации этой смысловой машины. Генезис христианского проекта можно схематизировать следующим образом. Христианский мир был создан из целостностей, которые затем распались.
Распад начался на небесах, о чем есть знаменитый сюжет в Ветхом завете. Бунт Сатаны был символом и сигналом начала цепной реакции распада совершенных однополюсных вещей. На земле при творении случился половой раскол - Адам был разделен на два разностильных существа, которые метафизиологически и духовно составляли одно целое, но в двух полюсах. Половая дихотомия дала систему, способную к генетическому развитию. И далее уже, лишенный божьей поддержки, пошел структурный распад всех идеальных райских объектов. Фактически так происходил переход всего учетного потустороннего в бесхозное посюстороннее. Структурный распад дал осколки, из которых могли спонтанно составляться самодержащиеся вещи. Это и был тот ход, который Декарт превратил в формулу «Бог поддерживает мир не так, как создавал». Синтезированные из осколков составные целостности поддерживаются уже отношениями связей между двумя своими ядрами, а не внешним давлением или энергоподпиткой.
И в этом смысл метафоры «падшего» мира. Сведя эту гипотезу с моделью Бодрийяра, можно приложить полученную модель к духовным и социальным явлениям только с одним уточнением: нет светлой и темной стороны вещей самих по себе, есть двуядерные вещи. Но при попадании таких сложносоставных вещей в напряженные поля убеждений, верований или взглядов они поляризуются, что сразу же дает технологическую базу для экстремальных стратегий. Если при использовании поляризованных вещей отдается предпочтение только одному ядру, определяемому как светлое или как темное, то нарушается фундаментальные свойства системы, она дает негативные по отношению к цели последствия. Проверим формулу на доминирующем на территории России религиозном движении - на восточной версии христианства. В христианской механике приняты опасные радикальные техники, которые делают дополнительный лишний шаг: нейтральные вещи в сильном нравственном поле не только поляризуются, но и далее дихотомируются. Само поле различий построено на первичной дихотомии Бог - Сатана.
Ради определенности отношений и возможности внутренних духовных войн ее структура упрощена до примитивности: есть отдельное Зло, оно символизируется фигурой Сатаны и мыслится как абсолютно негативный полюс, есть якобы независимое Добро, им распоряжается Бог, играющий роль абсолютно позитивного полюса, который тоже ради определенности незамысловат. Если бы за Богом на практике признавалась высшая форма сложности, то определить его нравственный знак было бы невозможно. Но вместо сложности ему приписаны простые однозначно положительные качества. Архитектура и технологическая база христианского мира ставит верующих в двусмысленное положение. Вся долгая биография духа полагала процесс становления личности в поисках идентичности. Самоидентификация в христианской системе невольно (согласно уже проведенной дихотомии) становится выбором одного из полюсов и борьба с другим, что сразу же нарушает принцип существования целостных самодержащихся систем. При таком ошибочном выборе адепт получает весь возможный негатив, которым система защищается от порчи ее структуры.
То есть - приняв только сторону Троицы, или только сторону Сатаны, адепт попадает в совершенно не те реальности, которые заложены в христианском проекте. И что интересно, независимо от выбора, - негативные. Христос во время знаковой земной командировки находится между Богом-Отцом и Сатаной. И его заочный отчет дает рецепты правильной жизни только в этом зазоре, в этом продуктивном пространстве. Он пытается исправить онтологический штамп предпочтения, рекламирует формулу любви, а не борьбы, прощения, а не мести. Если дать эту формулу чисто, а не путано, как это сделано в разностильных биографиях Христа, то она запрещает враждовать и с полюсами. Любить нужно и врагов, то есть, и Антибога. «…перед нами уже не тождество противоположностей. Мы имеем дело с некой позитивной дистанцией между различными элементами… утверждение дистанции как того, что связывает в силу различия. Позитивную дистанцию не нужно ни устранять, ни преодолевать» (Ж. Делез).
Смещение любви только на один из полюсов деформирует всю позитивную территорию. Война с полюсом, который не нравится, разрушает территорию полностью. В азарте создания царства позитивности путем обезвреживания форм реальности от оборотной стороны были, несмотря на предупреждения Христа, сделаны роковые шаги, дискредитировавшие в итоге христианскую идею. Историю христианства с некоторых пор стали писать так же, как и светскую, то есть в стиле истории насилия и власти, в форме фабулизации соборов, междоусобных свар, расколов и прочих третьестепенных событий. В этом угаре страстей выброшено многое, что составляет на самом деле его настоящую историю. Обесценен сценарий диффузии его чистых доктрин в живую социальную жизнь. Из казенной версии выброшены многие достижения вольной философии и светского искусства, которое работало в самом центре флуктуации, образованной первым пришествием Спасителя.
Из истории вытолкали М. Булгакова с его «скандальной» онтологией, выполненной в схеме пары сотрудничающих богов, работающих в разном стиле (роман «Мастер и Маргарита»). И эта очистка веры от самого живого в ней, отбросило христианство на задворки духа, в торговый район, где идет только бизнес обналички идеи спасения и патологическая война с оклеветанным Сатаной. Сбывается «уравнение со всеми известными» Бодрийяра о неустойчивости систем, борющихся со своим «негативом» или строящих стерильно светлое будущее. За десятки веков «природное» Зло после распада целостностей вошло в состав новых вещей на правах их оборотной стороны. И мир получил антитетическую динамику, которая сама по себе почти не производит тяжелого зла. Но при рациональном вмешательстве горячих голов, которым хочется обязательно очистить вещи от их темной стороны, сразу же срабатывает «потенциальная нравственная обратимость любых действий» по очистке. «Нельзя строить иллюзии относительно успеха любых форм рационального вмешательства» [1].
Так, просвещенная санитария социальных полей еще легче, чем сакральная скатывается к экстремизму. Поскольку возможности органов восприятия смысла срабатывают только при создании контраста, антитезы, отличия, то сам механизм смыслообразования работает только на энергии перепада потенциалов между виртуальными полюсами. Именно такую вынужденную структуру имеет онтологическая платформа всех социальных тел. Империи (так же как племена, царства, королевства …) опираются на поле патриотического напряжения между полюсами «мы - наш внутренний и внешний враг». Авраамические религии держит системный диполь «Бог- Антибог», а также междусистемный диполь «преданные - неверные». Только в этих полях получают хождение доктринальные этические уравнения, догматизированные моральные формулы, происходит стабилизирующая тематизация всей шкалы порядков. Только в них получают свою странную силу мистериально окрашенные подкладные сюжеты типа имперских мифов или евангельских притч, стабилизирующие эти простые поля, превращая их в семантические среды.
Среды, в которых деятельность реальности осуществляется квантами обмена между сознаниями. Ими становятся призраки (в смысле К. Маркса [2]), мемы (в смысле Р. Докинза [3]) и масса виртуальных привидений, порождаемых бредом отношений субъектов, оформивших свою идентичность на таких системах. Эта коммуникационная сетка лишает души пластичности, а социум замораживает серьезностью. Христианство стало экстремистским мировоззрением, когда отделило Сатану от Бога нравственным барьером, истратив на это почти всю энергию нравственного поля. После дихотомии система была втянута в войну со Злом.
Поэтому церковь сразу же стало министерством охраны веры, а верующие - военнообязанными. И этот военный лагерь стал жить ненавистью и страхом. Даже смысл «радостной вести» спасения любовью не смог улучшить отрицательную репутацию Сатаны. Теперешнее состояние вещей не дает христианской священной машине достаточно материала для борьбы, так как природные формы Зла, зафиксированные расколом на небесах и божьим проклятием в катастрофически проигранной им ситуации грехопадения, ушли в структуру вещей и существуют более в виде функциональной их части. Сатану не удается победить потому, что он давно уже не локализован.
Зло обсеменило все вещи. Оно давно разошлось, «заражение» разразилось необратимо. Создалась ситуация, когда очистить вещи от Зла - значит либо лишить их жизненной динамики, которая уже стала другой, не сотворенной, а эволюционной, и с момента вирусного заражения перешла на другой обмен веществ, либо невольно активизировать Зло, открыв ящик Пандоры. Христианство является в этом смысле одной из самых образцовых систем. Жизнь зрелого христианства, работающего в основательно усложненной светской среде, состоит, в основном, в расщеплении духовных композитов, в конструкции которых использованы компоненты природного Зла.
С тем, чтобы с добытым материалом можно было бы бороться каноническими антикварными средствами. Но освобожденное Зло, активизируемое насилием обезвреживания, увеличивается в размере и непременно даст в итоге взрыв темных сил (придет некий Антихрист, символ этого добытого зла). Не менее агрессивным станет и сепарированное Добро. «Истребив пороки, мы остаемся наедине с добродетелями, от которых уже не приходится ждать пощады» (Довлатов).
И система рухнет, под давлением самых прекрасных намерений. Таким образом, гибель системы заложена в ее динамической модели. Эсхатологический финал логичен в системе, имеющей экстремальную антитетическую стратегию. И конец света подготавливается всеми ее технологическими мощностями. Неудивительно, что христианство славится еще и своей тактической неустойчивостью. Оно - рекордсмен по частоте и массовости расколов, одно из первых по массе еретических фронд и сект.
Другие авраамические религии сосредоточены на враге наружном, их деструктивный потенциал разряжается на борьбе с «неверными». Поэтому они структурно устойчивей, но внешние формы агрессивности компрометируют их внутреннее нравственное поле. Иллюстрация модели и проверка формулы для мира двуядерных явлений и вещей дает возможность дать определение экстремизма. Экстремизм - это поведение, основанное на искажении фундаментальной симметрии бинарной структуры опоры социальных систем. Различные виды социальности, в особенности с сакральной топографией ментальных пространств по-разному добывают смысл.
Но есть универсальный рецепт для обеспечения экологичности этих процедур. Оценочная тактика в поле отношений должна иметь темпофиксаторы. Иначе оценки становятся все более пристрастными, сходящимися к своим предельным интенсивностям. Восток мудро сбалансировал ядра вещей. Запад этого не сделал, увлекшись сильными эффектами дихотомирования.
Самое яркое изобретение западного мышления - диполь, представляющий собою пространственный зазор, заключенный между оппозиционными полюсами, дал много блестящих трансценденций, но в сакральных техниках наделал много бед. Все жестокости эпохи дипольного мышления, все эпидемии духовной слепоты обязаны неправильному применению этого оператора. Искусство облагородило диполь, изобретя для него тормозные имплантанты, останавливающие скатывание к пределам. Но христианство отклонило услуги светского искусства.
А светская философия долго играла дипольной техникой, невольно поддерживая практику дихотомической жестокости. В эпоху смягчения нравов чистое дипольное мышление принялось за разрушение самих сакральных систем, приближая в представлении верующих конец света. Философия ушла от этой напасти, придумывая диполи с тормозящими наполнителями. Формальные результаты испытания на экстремизм христианской модели дали возможность получить универсальный рецепт поведения в сложных социальных системах. Любое социальное движение, духовное тело или индивидуальное сознание, которое использует онтологические полюса не функционально (для создания смыслового поля), но аксиологически (для оценочной расфасовки вещей реальности), становится экстремистским. Идентификация личностей на идеологиях типа жестких парных оппозиций приводит сознание в связывающее напряжение по схеме «образ самого себя - образ врага». И субъект получает все несчастья, все грехи и полный список объективированного Зла, которые производит система, насильственно лишенная эстетической меры.
Монотеистические сакральные системы характеризуются центральными смысловыми полями. Древнеиндийские божества, к примеру, не имеют оппозиционных формаций. Они сами обладают всем возможным набором качеств, которые не поддаются аксиологическому дихотомированию. Имеется в виду вертикальная аксиология, полностью определяющая и подавляющая аксиологию горизонтальную. Многоликие божества излучают и поддерживают моноцентрические реальности, не имеющие в своей структуре соблазнов экстремальных предпочтений. Таким образом, отсутствуют внутренние тенденции появления экстремистских стратегий. Практически вненравственная вселенная Бхагавад- гиты циклически гибнет не по грехам адептов, как у христиан, и воспроизводится не по их заслугам, а по ритму бытия божества. В ритмах никто не виноват, и они возвращают мир для новых кругов реализаций. Если максимой верований в индуизме является видение реальности через божество (сознание Кришны, к примеру), то христианский Бог закрывает своей фигурой мир, который сам создал.
Когда поклонение становится единственной целью веры, то почва для экстремизма наращивается в самом поле отношений адептов с божеством. Антикварные пространства восточных сознаний с центральной симметрией модернизируются по схеме «центр везде». Но тут важную технологическую роль играет предупреждение индийского мудреца Гаутамы Будды: «Кто понял мое Учение, тот становится Буддой (пробуждается), кто не понял - тот молится на меня». Поскольку сакральные движения перехвачены и возглавлены упорядочившими их организациями (в частности, церквями), то опасность появления экстремистских стратегий многократно увеличивается. Парадокс участия в жизни организаций состоит в том, что, отождествив себя с корпусом идей любого оформленного движения, вы попадаете в область насмешки небес. Да, вы получаете личностный каркас, но по слишком дорогой цене - за обязательство играть уже по правилам организации, а не мировоззренческой системы. А организации получают максимальные возможности только за счет упрощения инстанционной структуры систем, догматизируя дихотомию действующих сил и принимая сторону одной из инстанций. И вы не заметите, как станете благородным убийцей, бескорыстным разбойником или сентиментальным садистом.
Так было со всеми участниками всех революций и эпидемических национальных движений, добровольно и опрометчиво принимавших сторону одного из полюсов наведенного смыслового поля. И все это ради «невыносимой» легкости бытия, когда ответственность за все наши поступки несет организация. Такая попытка стать личностью парадоксально лишает возможности делать поступки «от себя», как положено личности. Вместо частной идентификации «во внешнем поле» производится фальсификация личности. И это ведет к личностной катастрофе. И только потому, что испорчена структура опор. Экстремизм есть империализм одного из полюсов системы. Капитализация церквей и сакральных организаций дала свежую поддержку агрессивным тенденциям. Рыночные силы стерли отличия между православием и католичеством. Христианское движение превращается в бизнес.
Капиталистический стиль ведения дел усилил экстремистские мотивировки в отношениях между конфессиями, которые видят друг друга еще и конкурентами на рынке культовых услуг. Только протестантизм, отказавшись от иерархии посредников, дает повод для оптимистических прогнозов. Но это течение вернулось к Священной книге с прежним дипольным оценочным подходом. Таким образом, Восток уже выиграл как в языческих своих форматах, так и в безбожных. У них есть структурные предпосылки для толерантного отношения. Но это сработает, только если накал поклонения, культовые страсти не закроют это будущее от них самих. Вероятности проявления внешних агрессивных потенций у авраамических и монотеистического корпуса индуистских религий одинаковы, если учитывать культовую и бюрократическую составляющие. Напряженность экстазов поклонения может давать локальные выбросы не- терпимости, как и политический фанатизм возглавляющих движения организаций. Но тенденции толерантности, определяемые интегрально, выше у монотеистических религий, поскольку они не содержат внутренних структурных дефектов, способных опасно обострить эти процессы.
Библиография
1. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. М., 2000.
2. Деррида Ж. Призраки Маркса. М., 2006.
3. Ричард Докинз или Что такое "мем"