Сжигающая рай
Когда люблю Тебя из страха в ад попасть,
Испепели меня - готова я пропасть.
Когда о рае лишь все помыслы мои,
Оттуда изгони Ты душу Рабии.
Рабия Адавия
Арабский халифат. 749 год
Желание эмира
- Да поможет вам всем Всевышний следовать путем благочестия, и да откроет Он перед вами врата рая! - благословил я своих учеников, закончив очередной урок о законах религии. Распустив своих слушателей, я подошел к окну и взглянул в него. Наша медресе" располагалась на берегу Евфрата, влажный воздух которого немного спасал нас от иссушающего летнего зноя. Я удовлетворенно проследил глазами за покидающими школу учениками и, оттерев со лба пот, присел отдохнуть.
Я был очень привязан к своему положению школьного учителя и вполне доволен судьбой, несмотря на сложную политическую ситуацию в нашей стране Правящая династия нашего халифата, Омейяды, пренебрегала правилами шариата и показывала дурной пример своим подданным. В нашем городе Куфе, был центр политического сопротивления. Противники Омейядов находили здесь свое прибежище.
Многочисленные народы халифата давно устали от бесчинств правительства. Омейяды злоупотребляли вином, воевали друг с другом и, самое главное, нарушили прямой наказ Пророка на равенство всех мусульманских народов. Несмотря на то, что ислам был открыт для всех, не деля людей на нации, омейядские правители сделали власть и богатство исключительным правом арабов: только арабы могли занимать государственные посты в их правительстве, только они могли входить в состав привилегированных военных служб, а также управлять казной.
Другие народы халифата считались людьми второго сорта. А ведь наш халифат простирался от берегов Инда на востоке до Пиренейских гор на западе. Сколько народов находились под властью арабов, несмотря на формальное равенство всех перед лицом Всевышнего! Конечно, такая внутренняя политика правителей не могла не спровоцировать восстания, и вот сейчас вся наша страна после кровопролитных сражений вздохнула с облегчением к власти пришел новый правитель Абуль-Аббас ибн Мухаммад.
С его приходом к власти я надеялся на восстановление религиозных принципов: он обещал возродить мусульманскую нравственность, запретить пить алкоголь и дать равные права всем мусульманам, невзирая на национальность. Еще несколько лет назад, когда исход войны был неизвестен, моя жизнь, как и жизнь всех куфанцев, находилась в серьезной опасности. Со всей страны сюда стекались несогласные с политикой правителя жители Междуречья. Одним из них был я.
Я родился в арабской семье в городе Басра. С самого детства отец, входящий в муниципальные органы города, готовил меня и моих братьев к государственной службе, надеясь, что со временем мы сделаем хорошую карьеру при омейядском дворе. Однако мне повезло встретить своего первого учителя - аскета Хасана аль-Басри. По милости этого богобоязненного и благочестивого человека я осознал, что мирские богатства и карьера при дворе царя не стоят сокровищ будущей жизни.
Благодаря ему я понял, как коротка земная жизнь, и что если не посвятить ее праведной жизни, то после смерти нас ожидают муки ада. Общаясь с Хасаном аль-Басри, я решил отказаться от государственной службы и отправиться изучать фикх Конечно, моя семья не была в восторге от такого выбора. Религиозные деятели не слишком ценились правительством в те времена. Однако помимо меня оставались мои старшие братья, поступившие на воинскую службу и подающие большие надежды как воины и политики.
Махнув рукой на меня, отец отправил меня на учебу в соседний город, Куфу, бывшую центром исламского правоведения. Здесь я начал учиться у известных знатоков фикха, многие из которых были не арабами, а иранцами по происхождению. Постигая законы под их руководством, я понял, что религия стоит выше национальных отождествлений. Хотя арабы считались элитой общества, а остальные народы - недолюдьми, по милости своих учителей я преодолел привязанность к арабам и проникся сочувствием к мусульманам другой нации.
Я держал свои взгляды втайне от отца и не афишировал их до самой его смерти. Но с братьями скрывать свои убеждения становилось все сложнее. Я вступал в дискуссии и перепалки с ними, требовавшими от меня верности арабам и полной поддержки правящей династии. В конце концов, после очередного конфликта, братья запретили мне возвращаться в Басру и прикасаться к отцовскому наследству. В то время я испытывал страшную обиду: ведь что может быть больнее для нас, чем оскорбительные речи членов нашей семьи?
- Ты совсем спятил там со своей религией, Акрам! - сказал мне старший брат Алишер, попивая вино и презрительно поглядывая в мою сторону. - Как можно защищать права каких-то грязных иностранцев и предавать свою родину и свой народ? Если не выкинешь эту дурь из головы, не смей появляться на пороге отцовского дома! Праведник тут тоже нашелся! Благочестие начинается с семьи! Если ты не слушаешь старших и предаешь дело предков, неужели ты надеешься на милость Бога? Запомни, Он не поможет отступникам рода и страны. Уходи отсюда!
Понуро опустив голову, я покинул своих братьев. В моем сердце бушевали гнев и обида. Конечно, я мог судиться с ними за отцовское наследство и оторвать причитавшуюся мне долю. Однако, вспомнив пророка Юсуфа, благородно простившего своих братьев, я решил оставить все как есть. «В конце концов, стоит ли это богатство награды рая? - подумал я. - Ради высшего блага мне лучше простить им эти оскорбления и пойти своим путем».
Приняв такое решение, я окончательно обосновался в Куфе. Моя страсть к учебе принесла свои плоды: я стал известным факихом города и вскоре открыл свою небольшую школу на берегу Евфрата. Конечно, моя жизнь была не такой блестящей, какой она могла бы стать, последуй я по пути своих братьев. Всё же я был вполне доволен тем, что мне даровала судьба. Мои братья тем временем процветали, достигая всё большего успеха при дворе…
Но вот внезапный поворот судьбы полностью изменил наши жизни: куфанское восстание как неистовое пламя охватило все Междуречье, почти треть граждан халифата встало под наши знамена. Омейядская династия потеряла контроль над страной, а к власти пришел наш куфанский правитель. Из политических мятежников мы внезапно превратились в победителей, а мои братья, вместе с остатками армии, бежали из страны
Прочитав своим ученикам вдохновляющую проповедь о победе добра над злом, я с чувством исполненного долга решил отправиться домой и направился к выходу. У самого входа в медресе я увидел одетого в военную форму мужчину, остановившего меня властным жестом руки:
- Акрам Тарики? Мир тебе! - зычным голосом сказал он. - Я - Салим ибн Мансур, посланник эмира Басры. У меня есть дело к тебе.
Жестом руки я пригласил незваного гостя войти в медресе, гадая, зачем я понадобился басрийскому эмиру. Захватив власть в стране, наш новый халиф ибн Аббас заменил всех руководителей городов, поставив на эту должность преданных ему людей. Руководство Басры, как я слышал, он доверил своему ставленнику, Мухаммаду ибн Сулейман Хашими. Это была невероятно выгодная должность: ведь процветающая Басра была богатейшим городом, приносящим огромные доходы ее правителю. Что же нужно было визирю нового басрийского эмира от меня, простого учителя фикха?
- Слушаю Вас, о почтенный, - вежливо сложил руки я, - чем могу быть Вам полезен?
- Как ты, наверное, уже слышал, наш праведный халиф, да продлит Всевышний его дни, назначил Сулеймана Хашими правителем Басры? - начал тот.
Я утвердительно кивнул.
- Так вот, наш новый эмир чужой в этом городе. Он хочет завязать связи со своими подданными, укрепить отношения. Для этого он решил взять себе в жены благочестивую жительницу Басры.
- Мудрое решение, - кивнул я.
- Опросив жителей города, кто является для него самой достойной партией, он услышал от горожан имя некой Рабии. Тебе известна эта женщина?
- К сожалению, нет, уважаемый, я покинул город много лет назад, ещё будучи молодым человеком. Мне не очень известны его последние знаменитости.
- Тогда послушай, Рабия считается ученицей покойного Хасана аль-Басри.
Услышав имя своего первого учителя, я почтительно поклонился.
- Да, я вижу, тебе знакомо его имя, - кивнул мой собеседник. - Так вот, эта женщина считается его ученицей, хотя сам он называл её своим учителем.
Я удивленно поднял брови: самый благочестивый и богобоязненный аскет Междуречья назвал себя учеником женщины? Воистину это было странно!
- Что ж это за женщина такая? - заинтересованно спросил я.
- Да, интересная особа! - кивнул придворный. Многие люди считают ее святой, а захиды* (*аскеты) выражают ей почтение.
- Даже так?
- Кроме того, говорят, что она весьма недурна собой. Женщины, которые видели её без чадры, кричат, что она прекрасна, как Зулейха. В общем, услышав о её влиянии и красоте, наш правитель вознамерился взять её в жены.
- Да сопутствует ему удача, - кивнул я.
- Дело тут не в удаче. Красотка эта, по слухам, чрезвычайно строптива. Хотя в последние годы к ней сватались все благочестивые и влиятельные жители Басры, она отказала им всем. И даже своему собственному учителю, праведному Хасану аль-Басри.
- Ого! - присвистнул я. - A так ли она благочестива? Праведной женщине положено быть замужем, а не беспокоить умы стольких мужчин. И чем же ей не угодил святой Хасан? Может быть, она не хочет замуж за аскета оттого, что сама не любит аскезы? Да нет, аскезы её как раз и поражают воображение обывателей. Она живет в разбитой хижине и не владеет ничем, кроме белой ткани для савана. Раз в день она ест сухую корку хлеба. По ночам не спит, а только молится. В общем, аскет. Поэтому, Акрам, нам нужен ты.
- А я-то чем могу помочь? - удивился я.
- Наш эмир настроен решительно. Он хочет отправить ей письмо с предложением брака. Нам нужен подходящий человек, который сможет отвезти его послание. И это будешь ты!
- Я?! - от изумления я подскочил на месте.
- А что в Басре не осталось профессиональных сватий? Какое отношение я имею к делам брака?
- Прямое, уважаемый. Ты -- известный законовед. Ты - учитель и хороший оратор. Рабия не простая женщина - она упряма и искушена в духовных делах. Простые сватьи тут не справятся. Нам нужен грамотный факих, который на основе закона убедит ее ответить эмиру согласием.
- А почему это должен быть я? - возмутился я, не испытывая ни малейшего желания отправляться в середине лета в Басру - самый знойный город в мире. Ты родом из Басры и знаешь её жителей. Поначалу нужно постараться убедить ее по-хорошему. Объясни ей, что Сулейман Хашими - самый богатый из эмиров халифата, а, значит, и всего подлунного мира. Объясни ей с точки зрения закона, что женщина не должна жить одна и вводить мужчин в искушение. А в особенности аскетов, с которыми она общается.
Если же она не поймет по-хорошему, донеси до нее, что вся община аскетов Басры будет разгромлена, из-за её упрямства. Гнев эмира страшен, не стоит подвергать жизнь монахов опасности. Ты известен красивыми речами и знанием хадисов. Втолкуй ей это все так, чтобы она не упрямилась. И тебя ждет солидная награда.
- А если я не интересуюсь земными наградами? - поинтересовался я.
- Тогда подумай о своей работе. Наш халиф уничтожает всех приспешников старой власти. А твои братья были самыми рьяными сторонниками Омейядов. Ты думаешь, тебе пойдет на пользу, если до него донесут, как ты был близок к ним? Тебе придется попрощаться с преподаванием в школе, и это в самом лучшем случае…
Я прикусил губу. Визирь поймал меня на моем слабом месте. Я был всей душой привязан к своей медресе.
- Ладно, - вздохнув, кивнул я, - а могли бы Вы поподробнее рассказать, что это за женщина, из какой она семьи, за что её ценят люди?
- С удовольствием, - согласился визирь. - Её отец был басрийцем, бедным, но весьма благочестивым. У него было много дочерей, и он растил их всех в строгой вере. Во время последней эпидемии чумы вся их семья погибла. Живой осталась только Рабия. Она была несмышленым ребенком, и какой-то проходимец, обнаружив ее одну, решил воспользоваться ее беспомощностью и продал ее в рабство. Говорят, её первый хозяин был страшным негодяем. Он пытался склонить её к греху и подсадить на спиртное.
Однако девочка отказывалась от алкоголя, несмотря на жестокие пытки и избиения, которым он ее подвергал. Услышав это, я преисполнился к Рабие уважения. В наше время даже взрослые мужчины подсаживались на вино, нарушая запрет Аллаха. Как же слабая девочка, будучи рабыней, смогла отстоять свое право следовать Божьему закону? Да, говорят, он жестоко бил и истязал её, заперев без воды и питья на много дней. Но как-то она не сломалась.
В конце концов, негодяй умер, и ее продали в другие руки. Она была хорошей рабыней и добросовестно исполняла свою работу. Кроме того, ее набожность, беспрерывные молитвы и терпеливость тронули сердце ее нового хозяина. Он дал ей свободу. С тех пор она поселилась в маленькой убогой хижине на краю города и проводит дни и ночи в молитвах и проповедях. А также сочиняет песни и стихи.
Бедняки приписывают ей чудотворные силы и распространяют слухи о её духовном могуществе. Многие горожане поверили в её святость и ходят к ней за утешением и благословением. Многие пытались жениться на ней, но - безрезультатно! Она попрала все нормы морали, выбрав жизнь в одиночестве. Первые годы горожане сильно возмущались таким её поведением. Они постоянно жаловались Хасану аль-Басри, и он предпринял попытку уладить дело, женившись на ней и забрав её в свою ханаку (*обитель суфиев). Однако ничего не вышло.
- Это странно, - заметил я, - если она и в самом деле так набожна, то должна с уважением относиться к нормам поведения в обществе. А уж тем более непонятно, как религиозная женщина может отказаться выйти замуж за духовного лидера города. Мало кто мог сравниться в благочестии с Хасаном аль-Басри! Трудно представить, как благочестивая мусульманка могла мотивировать свой отказ…
- Она заявила, что вся её любовь предназначена только для Всевышнего, и она не может разделить её ни с кем из смертных живых существ.
- Мы все любим Всевышнего, - пожал плечами я, но это не значит, что мы нарушаем Его законы, созданные Им для человеческого общества. Каждый благочестивый мусульманин должен вести праведную семейную жизнь в соответствии с правилами шариата. В крайнем случае, мужчина может стать аскетом и вести монашескую жизнь, если так повелит ему его учитель. Но чтобы женщина жила одна на окраине города, да еще и к ней ходил всякий сброд за утешением! Выглядит это весьма сомнительно…
- Вот это ты и должен ей объяснить, одобрительно кивнул визирь. - Её поведение подает дурной пример женщинам, и вот уже некоторые басрийки стали ей подражать. Она постоянно посвящает стихи Аллаху, прославляя Его красоту и всё такое. Понятно, что безмозглые женщины прельщаются ее проповедями и считают её своим учителем.
Я неодобрительно покачал головой.
- Говорят, что она хороша собой и сгодится для эмирского дворца, - продолжил мой собеседник. - Ей следует радоваться счастью, которое ей посылает Аллах. Любая женщина должна обрадоваться такой удаче -- наш эмир самый богатый и могущественный человек в стране после самого халифа. Он написал ей письмо, которое ты должен будешь передать. В нем говорится, что доход эмира - десять тысяч золотых монет в месяц. И он дарует весь этот доход ей, если она согласится стать его женой.
- Вах, какая щедрость! - усмехнулся я. - Только, возможно, она не заинтересуется этим предложением, если она избрала жизнь захида.
- Если не заинтересуется, то напомни, что эмир горячий человек. Её отказ навлечет гнев на всех аскетов Басры. Стоит ли приносить в жертву жизнь невинных людей?
- Ладно, нехотя согласился я с навязанной мне зловещей ролью, - я постараюсь убедить её доводами закона и морали. Надеюсь, этого будет достаточно.
Асель Айтжанова. "Лик за покровом света", глава 4.1