Спасаясь от Вьетнама. Середина сентября 1966
Перспектива быть призванным во Вьетнам все время маячила на горизонте, и меня не покидала глухая тревога. Повестку приносили много раз, но я все тянул резину, выбрасывая третью, затем четвертую и надеясь, что все как-нибудь само собой утрясется. Наконец, сразу после свадьбы, меня вызвали в ФБР и объявили, что я обязан явиться на призывной пункт.
Через два дня пришло письмо с уведомлением, что если я не приду и на сей раз, то отправлюсь в тюрьму. Я лихорадочно искал выход. Деваться некуда - к еще одному тюремному сроку я был не готов. Один мой школьный приятель, Джим Снайдер, несколько лет назад откосил с помощью упаковки таблеток амфетамина.
Он три дня не спал, отращивал щетину и прямо перед уходом напился, так что не мог адекватно себя вести, даже если бы захотел, а в довершение прямо на призывном пункте в Портленде помочился в штаны. Он сказал, раз у него получилось, получится и у меня. Джим был не один такой, но мне не хватало смелости на такой рискованный трюк. Кроме того, получив посвящение, с наркотиками я завязал.
- У меня аж поджилки трясутся, - пожаловался я Джанаки. - Что же делать?
- Не волнуйся, все обойдется!
Мне бы ее уверенность! Кришна тебя вытащит. Да, да! Любому, кто не принимает одурманивающие вещества, не ест мясо, не занимается внебрачным сексом и не играет в азартные игры, в армии США делать нечего! Свами говорит, Кришна защищает Своих преданных слуг.
«Точно, - подумал я. Свами действительно так говорит». Но легко сказать «Кришна тебя защитит», а мне-то все равно сдаваться на милость призывной комиссии. Я крутил все это в голове несколько дней. С одной стороны, было страшно и в помощь Кришны верилось слабо. С другой - мне уже надоело быть уклонистом.
Теперь, встретив Свами, я начал понимать, что и происходящее в мире - часть более глобального замысла. В конце концов, именно Кришна - или, по крайней мере, учение Свами реально помогли мне в тюрьме. «Пойду, и будь что будет, - решился я. - Не знаю, сумею ли выкрутиться, но ситуация уже не в моей власти. Придется вручить судьбу Кришне».
Покорившись провидению, я отказался от идеи накачаться наркотиками. Ночь перед походом в военкомат мы провели в алтарной комнате нью-йоркского храма; я подумал, что, если уж полагаться на Кришну, имеет смысл побыть в Его храме накануне судного дня. Следующее утро выдалось ясным и солнечным полная противоположность моему мрачному, тревожному настроению.
Я не был готов наглотаться наркотиков, но и не хотел, чтобы в военкомате подумали, будто я горю желанием воевать, поэтому не стал бриться и напялил неопрятную, засаленную одежду. Поднимаясь по длинной широкой лестнице призывного пункта нижнего Манхэттена, я тихо повторял мантру и думал, что в крайнем случае просто лягу на пол и не двинусь с места, а-ля Махатма Ганди.
Я прошел к длинному столу в глубине комнаты, заполненной призывниками, в основном афроамериканцами. Черные против буддистов в жарких джунглях Вьетнама? Бред! Может, мы и не тело, но в этой стране все завязано именно на теле. Да и везде, наверно, так. Как ни странно, большинство присутствующих в армию прямо-таки рвались.
До моего слуха донесся возбужденный разговор двух темнокожих, которые надеялись в тот же день отправиться в Виргинию для прохождения основ боевой подготовки. Я сунул скомканные бумаги из ФБР чиновнику за столом. Разглаживая их, он оглядел мою грязную одежду.
- Что у нас тут? Грант?
Он вытащил ящик картотеки. Пока он рылся в документах, я, чтобы успокоиться, тихо бормотал мантру. Оторвавшись от шкафа, чиновник пристально на меня посмотрел. Наконец он отыскал мое дело и, прочитав первую страницу, указал на дверь слева.
- Ладно, пройдите туда.
Я запаниковал. Все-таки надо было наглотаться амфетаминов, как советовал Джим, и завалить медкомиссию. Чего проще! Помутило бы день-другой, но спасение от Вьетнама того стоит. А теперь вот я здесь совсем беспомощный. В крошечном сером кабинете за железным столом сидел человек и наблюдал за четырьмя подростками, которые, видимо, находились на разных стадиях помешательства.
Только сейчас стало ясно, что меня отнесли к «некондиции», возможно потому, что у стола я бормотал себе под нос. Я тут же решил играть на этом до конца и принялся довольно громко повторять мантру, намеренно избегая глядеть кому-либо в глаза. Я понимал, что представляю собой странное зрелище, но ведь именно это и требовалось. Вошел еще один чиновник в форме со стопкой дел.
Я расслышал, как сидевший за столом обратился к коллеге: Этот сброд для армии не годится. Он кивнул в мою сторону, не заботясь, слышу я его или нет. Мне это показалось хорошим знаком. В конце концов, после получаса мучительной неизвестности, человек встал из-за стола, подошел ко мне и помахал у меня перед носом какой-то бумагой.
- Поднимитесь к психиатру.
Я отправился на верхний этаж и неуверенно вошел в кабинет. В огромное рифленое окно верхнего света лилось солнце. За большим одиноким столом сидел пожилой господин, чей нагрудный значок гласил: «Н.Х.Герхардт, врач». Он довольно приветливо, слегка улыбаясь, разглядывал меня сквозь толстые линзы очков. Тишину нарушил сильный немецкий акцент.
- Боитесь идти ф армию? Йа?
Вопрос-то с подковыркой…
- Почем я знаю, - пробормотал я, решив косить под невротика, психа или хотя бы некоммуникабельного и неспособного выполнять простейшие команды индивидуума.
- Несколько месяцев сидел дома. Не хочу никого видеть.
Я смотрел, как врач что-то пишет в моем деле. Вдруг он поднял глаза: - Я даю фам категорию 1-Y. Вас призывайт только ф чрезвычайной ситуации, окей?
У меня словно гора с плеч свалилась, и тут же мелькнула мысль: «А что, война во Вьетнаме - ещё не чрезвычайная ситуация?» Объявляя новость, доктор не сводил с меня взгляда. Сердце мое прыгало от радости, но я сохранял безразличный вид, как будто мне все равно или я не понял. Кто его знает, догадывается он, что я кошу, или нет.
Одно я знал точно: категория 1-Y означала, что я практически свободен. 4-F была бы еще лучше, тогда не призвали бы ни при каких обстоятельствах, но и 1-Y меня вполне устраивала. - Теперь идите домой, - разрешил он, протягивая мне бумагу. - И будьте осторошны. Я направился к двери, не попрощавшись. Кошмар, преследовавший меня годами, завершился быстро и легко. «Спасибо, Кришна», - думал я, возвращаясь в храм, чтобы сообщить Джанаки, Свами и преданным, что Кришна все-таки меня спас.
Мукунда Госвами и Мандира-Мани даси. Чудо на Второй авеню. Мантра Харе Кришна приходит на Запад. Нью-Йорк, Сан-Франциско и Лондон 1966-1969