В Кали-югу Бог пришёл без оружия
Может быть, в отличие от некоторых других старших, хранящих молчание, я предпочитаю ясное обсуждение даже болезненных и недонозначных проблем. Идущая сейчас война унесла множество жизней и причинила ужасные страдания оставшимся в живых: и всем, кто потерял родных, друзей, знакомых, и тем, кто лишился крова, медицинской помощи, кто оплакивает родной город, превратившийся в руины, кто не может уснуть от страха, растерян, раздавлен, разочарован, кто в ярости обуян желанием отомстить, кто вынужден жить на чужбине и чувствует унижение, кто в отчаянии от того, что все планы на будущее пошли прахом и впереди не видно никакого просвета - что мы скажем всем им и что тут скажешь?
Во времена «Махабхараты» Кришна собственной персоной был на стороне Пандавов, и смысл был полностью ясен: на одной стороне были преданные Кришны, а на другой - либо непреданные, либо те, кто в силу обстоятельств оказались на неправильной стороне, чьё положение было особенно драматичным. В этом разительное отличие от современной войны.
Мы не видим, что преданные однозачно находятся на одной стороне. Как теперь мы можем объяснить, что они разделились вплоть до того, что поддерживают разные стороны и теперь ещё и оскорбляют, высмеивают, унижают, проклинают друг друга? Что произошло и на чьей же стороне Кришна?
В этом нужно разобраться. К сожалению, стороны редко проявляют то, что от них бы хотелось: принятие, прощение, сочувствие. Причём если одной стороне требуется больше сочувствия, то другой - принятия и прощения. Каким образом все эти трагические события разделили тех, кто много лет подряд чувствовали себя одной семьёй и за это время пережили множество других войн, не теряя своего единства?
Это происходит из-за разных позиций по отношению к вопросам нравственности, когда каждый делает выбор согласно своей совести. Аналогичные потрясения можно обнаружить в истории христианской церкви: потрясения, которые испытала русская православная церковь, разделившаяся из-за разногласий относительно отношения к советской власти, или католическая церковь, в годы второй мировой распавшаяся на непримиримые части, одна из которых оказала поддержку режиму нацистов.
Это произвело к бесповоротным разделениям в среде верящих, и таким образом, единая вселенская церковь раскололась не непримиримые части со взаимным признанием друг друга еретиками и отказами в совместном богослужении. Так и сейчас преданные ждут поддержки, то есть однозначного признания одной стороны и непризнания другой, как если бы в «Махабхарате» Кришна на своей колеснице возглавлял именно армию одной страны, а на другой стороне остались асуры, даже если они считают себя преданными Кришны.
Я готов признать, что в этой битве есть асуры, но только в количестве одного: а именно, автора этих строк. Во всех остальных хочется видеть преданные души, по крайней мере в теории. В Кали-югу произошёл, помимо всего прочего, уход Бога с социального уровня. Во времена битвы на Курукшетре ещё существовали крепкие семейные традиции: если вся семья поклонялась Кришне, то и дети, и внуки наследовали веру домашних.
Были свои традиции также и у асуров: этим объясняется гнев Хираньякашипу на сына и многие другие сюжеты. Были целые династии, которые поклонялись Кришне и другие династии, которые были по преимуществу асурическими. Священная война суть война между дайвическими, божественными, и асурическими существами. Разделение на асуров и дайвов объясняется в «Бхагавад-гите» - да, конечно, это часть Бхишма-парвы «Махабхараты».
Кали-юга отличается тем, что асурические качества потенциально могут находиться в каждой личности и внезапно проявиться в ней. Асуры проявляются на уровне одной личности, а не в целой семье или династии. В одном и том же человеке на протяжении жизни, и не только жизни, а даже короткого срока в несколько лет возможен и всплеск веры, и упадок веры, и возвышение, и падение, и служение Богу, и богоборчество.
С одной стороны, можно по этому поводу опечалиться, но неожиданно есть и преимущество: даже тот, кто проявлял долгое время асурические качества, внезапно может измениться и обратиться к Богу. Именно поэтому в Кали-югу Бог относится к каждой личности как к потенциально преданной душе и не проводит никаких различий между людьми.
Никаких - значит никаких: по признаку гражданства тоже. И как бы нам ни была противна мысль, что вот этот насильник и убийца тоже способен обратиться к Богу, для самого Бога такая мысль отнюдь не противна. Он никогда не теряет надежды. Бог, придя в Кали-югу, не делит людей на достойных и недостойных.
Он прощает эталонных недостойных (Джагая и Мадхая), все их грехи оказываются списанными. В эту эпоху Бога мало интересует справедливость. Он несёт милосердие. Это совсем не исключает того, что очевидному злу нужно сопротивляться. Мечтательность не доводит нас до добра, и когда кошка нападает на голубя, то и тот, и другая являются на духовном уровне частицами Кришны, однако, спася голубя, мы явно оставим кошку недовольной.
Надо ли спасать голубя или предоставить его собственной карме? Конечно, милосерднее будет его спасти, и кошка пусть расстроится. Она найдёт себе другую еду, а голубю уже ничем не поможешь. Как вариант можно самому дать кошке еды, а голубя отпустить. Если хулиганы обижают женщину, ни к чему предаваться метафизическим размышлениям, нужно прийти на помощь или обратиться к тем, кто может помочь.
К сожалению, в случае с военным конфликтом такого лёгкого решения не существует. Существуй такое простое решение, к нему давно бы прибегли, так как война не нужна никому, кроме тех, кто на ней зарабатывает. Однако простого решения нет, переговоры ни к чему не приводят, и даже если и заключаются соглашения, их не соблюдают. В этих условиях война становится неизбежностью.
Но при всём этом люди сражаются с другими людьми, такими же людьми, а не как доблестные защитники дхармы с какими-то демоноподобными монстрами. В этом смысле не может быть «Махабхараты» в эпоху Кали, т.к. нет социальной общности, которую Бог однозначно поддерживал бы или не поддерживал.
Нравственные поступки переходят с уровня социального на уровень личной ответственности. Все эти тонкие рассуждения, кажется, являются излишними: у нас всего две стороны, одна нападает, другая защищается, нападает сильный и наглый, защищается слабый и адекватный. Здесь всё очевидно, скажет иной, и мы, конечно, совершенно правильно осознаём, что слабый нуждается в защите.
Это верное чувство, и оно, вместе с другими соображениями, движет сейчас европейским сообществом. Не всегда, однако, в политической сфере нравственное выражается так, как на уровне личном. Поэтому мы и выступаем против освящения какой-либо войны. Вдумаемся в саму логику такого освящения. Если война священна, то это война, которой хочет Бог, значит, Бог и одобрил всё, что приозошло.
Вся битва на Курукшетре священна, поскольку Бог этого хотел, и священно каждое её событие, каждая смерть, на ней произошедшая. Готовы ли мы теперь признать, что каждая смерть и на этой войне священна, что это смерть, которой хотел Бог? Бог хотел гибели тысяч детей, изнасилования и сожжения несчастных женщин, Бог хотел Мариуполя, Бучи, Гостомеля?
Освящение даже той победы, которая кажется нам несомненным добром, победы во Второй мировой, всё равно покажется сложным подарком со стороны Бога, проявившего Свою волю к победе ценой газовых камер, Хатыни, Катыни, бомбардировок Дрездена. Кроме того, в истории было множество войн, в которых морально правая сторона, к сожалению, проигрывала, оказываясь слабее, и вынуждена была уступить, чтобы сохранить свой народ. Будем ли мы объявлять священными и эти войны тоже?
Всё ещё осложняется тем, что Бог не может быть побеждённым, поэтому с освящением тех войн мы вынуждены будем признать, что Бог был на стороне победителей. А добро, к сожалению, побеждало далеко не всегда. Победа в войне достигается всем арсеналом средств: это иногда честные, иногда не совсем честные, иногда нечестные или бесчестные поступки.
Даже на Курукшетре Кришна иногда рекомендовал идти в обход морали, когда соблюдение её правил становилось уже глупостью. Но тем не менее, Он несомненно хотел этой войны, дав всем возможность поучаствовать в своей игре. Однако относительно Кали-юги у нас есть предсказание, что это будет эпоха войн и конфликтов, но нет сведений о том, что все эти войны будут священными, кроме самой последней, той, до которой ещё четыреста двадцать семь тысяч лет.
Конечно, будь у нас такие очевидные указания, нам бы ничего не оставалось, кроме как принять священный характер войны. Однако их нет, и мы не найдём у наших учителей подобных высказываний. Иногда они даже и высказывали какие-то политические симпатии, это было эпизодически где-то в личном разговоре, но не освящалось в виде конкретных наставлений поддерживать ту или иную политическую программу или участвовать в той или иной войне.
С другой стороны, конечно, мы можем принимать самое деятельное участие и в войне, и в политике, занимаясь санкиртаной, трудясь ради духовного блага всех людей. Это всячески и везде рекомендуется, и желательно уделять этому как можно больше времени, по возможности. Мы существуем в обществе, полном лжи, и военная пропаганда - её очевидная разновидность.
Это и нужно, и важно понимать и на личном уровне, и объяснять другим. Но страдающие, беспомощные, несчастные - это далеко не ложь. Им нужна и обычная, и духовная помощь. Мы не всегда способны оказать обычную, но духовно мы всегда можем поддержать во всяком случае тех, кто в этом нуждается, и нужно трудиться ради блага других, меньше думая о себе, стараясь отдавать больше, чем берёшь.
Бхактивинод Тхакур именно таким образом объяснял суть дхармы: ценить благо других выше, чем своё собственное, жить ради других. Он же дал достаточно здравые критерии отношения вайшнава к общественной жизни. Но он, однако, ставил её на второе по важности место и духовные обязанности предписывал исполнять в первую очередь.
Известный сериал советского времени основан на книге братьев Вайнеров под названием «Эра милосердия». Основной конфликт романа создают фигуры подчёркивающего справедливость Жеглова и Шарапова, сторонника милосердия. И та, и другая фигура яркая, и в той, и в другой позиции есть свои преимущества и парадоксы.
И то, и другое настроение в какой-то степени присуще и самому Богу. Однако в нашу эпоху Он приходит именно с милосердием. Безусловно, Кали-юга - эра торжества бездуховности, материализма и порока. И вместе с тем это эра милосердия. Мы не говорим, может быть, о милосердии в политическом смысле, но несомненно, об отношении к миру и людям.
Сострадание и милосердие, так же, как смирение и терпение являются качествами вайшнава, несовместимыми с обидчивостью и агрессивностью. В Кали-югу Бог интересуется отдельной личностью больше, нежели обществом. Бог покидает социальный уровень и проявляется в Своём прекраснейшем милосердии. Поэтому Он скорее хотел бы видеть вокруг Себя семью, чем основанное на справедливости государство.
Можно сказать, что Шри Чайтанья - это Бог, которого не слишком интересуют социальные вопросы. Он принял в Свою среду и неприкасаемых, и отверженных, и низкорождённых - всех, с кем общаться в традиционном обществе считалось неприемлемым. Единственной квалификацией, которую Он признавал, является стремление к абсолютной преданности Кришне.
Другого рода квалификация не принимается в расчёт. У преданных могут сохраняться разного рода заблуждения и недостатки, но по мере роста в духовной жизни они будут сходить на нет. Так что важно просто следовать предписанной практике духовного совершенства, не оставляя её. Но, безусловно, мы не можем представить себе сохранившуюся личность вне общества. И состояние личности зависит от того, каким это общество будет.
Наилучшим было бы общество с естественными здравыми основами справедливости и с человечными отношениями между его представителями. Увы, нельзя сказать, насколько всё это возможно, а если и возможно, то насколько долговечно в эпоху Кали. Можно только пожелать, чтобы было построено здоровое социальное государство, дающее своим гражданам простор и для труда, и для благополучия и развития, была восстановлена инфраструктура, были налажены механизмы общественного контроля за распределением средств, была доступная хорошая медицина, достойная культура с нравственным и эстетическим содержанием.
Вместе с тем, в Кали-югу нет больше гармонии социальной и духовной стороны, и зачастую мы предпочтём духовную сторону, предоставив социуму решать свои вопросы. Мы сосредоточимся на развитии вайшнавской общины, стараясь выстоять во всех этих потрясениях, не зная, получится ли из этого что-нибудь или нет. На всё волья Божья. Социальные вопросы не могут не волновать нас.
И вместе с тем мы должны пользоваться редкой возможностью этой человеческой жизни ради посвящения её как можно полнее выполнению нашего самого главного дела, самого неотложного долга. Каждый вправе сам решать, в какой степени ему уделять внимание социальным вопросам. Тут нет ничего однозначного, поскольку каждый находится в своей ситуации.
Но нет необходимости освящать то, что является просто человеческой реальностью, в которой происходит то, что обычно происходит в жизни: труд, конфликты, радости, страдания, жизнь и смерть. Современное общество не может в полной мере соответствовать обществу дхармы, но оно может быть ближе или дальше от неё и, конечно, лучше ближе, чем дальше.
В целом же, однако, наша главная ответственность состоит в возможно большем освящении нашей личной жизни (а это очень трудно), чем в освящении или осуждении жизни других. Такова характерная черта именно этой эпохи, в которой Бог делает акцент скорее на внутренней войне, чем на войне внешней. Наша же внутренняя война состоит в стремлении более чистого прославления Имени и избавлении от оскорблений.
Невозможно совсем отстраниться от общественной жизни. Но не нужно и обожествлять её. Духовная жизнь и жизнь в обществе вступают в сложную диалектику, где вторая жизнь служит основой и ареной для первой. Все живут в обществе, вне зависимости от того, монашеский у них статус или статус мирянина. Поэтому нельзя не уделять внимания жизни людей, окружающих нас.
Вместе с тем, разрушение гармонии между обществом и Богом привело к тому, что вопросы общественные и вопросы духовные также разошлись, и поэтому вайшнав живёт как бы в двух разных мирах одновременно. Нашей основной общественной деятельностью является именно проповедь, но вместе с тем невозможно проповедовать, не войдя в положение, не сочувствуя, не понимая людей.
С другой стороны, и окружающие тоже должны понимать нас и воспринимать в правильном свете. Для этого нужен диалог, и в обществе достаточно трезвомыслящих и разумных людей, способных понять нас, даже будучи неверующими или верующими во что-то другое.
И если мы можем чем-то реально и деятельно помочь преданным или другим нашим ближним - как людям, так и меньшим братьям и сёстрам - делять с ними богатствами нашей души и нашего сердца, то непременно нужно стараться это сделать. Хотелось бы видеть наше вайшнавское общество более любящим, более толерантным, более открытым и дружественным, более милосердным и сердечным, более щедрым на тёплые и дружеские чувства.
Бхакти Ашрая Данди Свами (Дмитрий Угай)
Во времена «Махабхараты» Кришна собственной персоной был на стороне Пандавов, и смысл был полностью ясен: на одной стороне были преданные Кришны, а на другой - либо непреданные, либо те, кто в силу обстоятельств оказались на неправильной стороне, чьё положение было особенно драматичным. В этом разительное отличие от современной войны.
Мы не видим, что преданные однозачно находятся на одной стороне. Как теперь мы можем объяснить, что они разделились вплоть до того, что поддерживают разные стороны и теперь ещё и оскорбляют, высмеивают, унижают, проклинают друг друга? Что произошло и на чьей же стороне Кришна?
В этом нужно разобраться. К сожалению, стороны редко проявляют то, что от них бы хотелось: принятие, прощение, сочувствие. Причём если одной стороне требуется больше сочувствия, то другой - принятия и прощения. Каким образом все эти трагические события разделили тех, кто много лет подряд чувствовали себя одной семьёй и за это время пережили множество других войн, не теряя своего единства?
Это происходит из-за разных позиций по отношению к вопросам нравственности, когда каждый делает выбор согласно своей совести. Аналогичные потрясения можно обнаружить в истории христианской церкви: потрясения, которые испытала русская православная церковь, разделившаяся из-за разногласий относительно отношения к советской власти, или католическая церковь, в годы второй мировой распавшаяся на непримиримые части, одна из которых оказала поддержку режиму нацистов.
Это произвело к бесповоротным разделениям в среде верящих, и таким образом, единая вселенская церковь раскололась не непримиримые части со взаимным признанием друг друга еретиками и отказами в совместном богослужении. Так и сейчас преданные ждут поддержки, то есть однозначного признания одной стороны и непризнания другой, как если бы в «Махабхарате» Кришна на своей колеснице возглавлял именно армию одной страны, а на другой стороне остались асуры, даже если они считают себя преданными Кришны.
Я готов признать, что в этой битве есть асуры, но только в количестве одного: а именно, автора этих строк. Во всех остальных хочется видеть преданные души, по крайней мере в теории. В Кали-югу произошёл, помимо всего прочего, уход Бога с социального уровня. Во времена битвы на Курукшетре ещё существовали крепкие семейные традиции: если вся семья поклонялась Кришне, то и дети, и внуки наследовали веру домашних.
Были свои традиции также и у асуров: этим объясняется гнев Хираньякашипу на сына и многие другие сюжеты. Были целые династии, которые поклонялись Кришне и другие династии, которые были по преимуществу асурическими. Священная война суть война между дайвическими, божественными, и асурическими существами. Разделение на асуров и дайвов объясняется в «Бхагавад-гите» - да, конечно, это часть Бхишма-парвы «Махабхараты».
Кали-юга отличается тем, что асурические качества потенциально могут находиться в каждой личности и внезапно проявиться в ней. Асуры проявляются на уровне одной личности, а не в целой семье или династии. В одном и том же человеке на протяжении жизни, и не только жизни, а даже короткого срока в несколько лет возможен и всплеск веры, и упадок веры, и возвышение, и падение, и служение Богу, и богоборчество.
С одной стороны, можно по этому поводу опечалиться, но неожиданно есть и преимущество: даже тот, кто проявлял долгое время асурические качества, внезапно может измениться и обратиться к Богу. Именно поэтому в Кали-югу Бог относится к каждой личности как к потенциально преданной душе и не проводит никаких различий между людьми.
Никаких - значит никаких: по признаку гражданства тоже. И как бы нам ни была противна мысль, что вот этот насильник и убийца тоже способен обратиться к Богу, для самого Бога такая мысль отнюдь не противна. Он никогда не теряет надежды. Бог, придя в Кали-югу, не делит людей на достойных и недостойных.
Он прощает эталонных недостойных (Джагая и Мадхая), все их грехи оказываются списанными. В эту эпоху Бога мало интересует справедливость. Он несёт милосердие. Это совсем не исключает того, что очевидному злу нужно сопротивляться. Мечтательность не доводит нас до добра, и когда кошка нападает на голубя, то и тот, и другая являются на духовном уровне частицами Кришны, однако, спася голубя, мы явно оставим кошку недовольной.
Надо ли спасать голубя или предоставить его собственной карме? Конечно, милосерднее будет его спасти, и кошка пусть расстроится. Она найдёт себе другую еду, а голубю уже ничем не поможешь. Как вариант можно самому дать кошке еды, а голубя отпустить. Если хулиганы обижают женщину, ни к чему предаваться метафизическим размышлениям, нужно прийти на помощь или обратиться к тем, кто может помочь.
К сожалению, в случае с военным конфликтом такого лёгкого решения не существует. Существуй такое простое решение, к нему давно бы прибегли, так как война не нужна никому, кроме тех, кто на ней зарабатывает. Однако простого решения нет, переговоры ни к чему не приводят, и даже если и заключаются соглашения, их не соблюдают. В этих условиях война становится неизбежностью.
Но при всём этом люди сражаются с другими людьми, такими же людьми, а не как доблестные защитники дхармы с какими-то демоноподобными монстрами. В этом смысле не может быть «Махабхараты» в эпоху Кали, т.к. нет социальной общности, которую Бог однозначно поддерживал бы или не поддерживал.
Нравственные поступки переходят с уровня социального на уровень личной ответственности. Все эти тонкие рассуждения, кажется, являются излишними: у нас всего две стороны, одна нападает, другая защищается, нападает сильный и наглый, защищается слабый и адекватный. Здесь всё очевидно, скажет иной, и мы, конечно, совершенно правильно осознаём, что слабый нуждается в защите.
Это верное чувство, и оно, вместе с другими соображениями, движет сейчас европейским сообществом. Не всегда, однако, в политической сфере нравственное выражается так, как на уровне личном. Поэтому мы и выступаем против освящения какой-либо войны. Вдумаемся в саму логику такого освящения. Если война священна, то это война, которой хочет Бог, значит, Бог и одобрил всё, что приозошло.
Вся битва на Курукшетре священна, поскольку Бог этого хотел, и священно каждое её событие, каждая смерть, на ней произошедшая. Готовы ли мы теперь признать, что каждая смерть и на этой войне священна, что это смерть, которой хотел Бог? Бог хотел гибели тысяч детей, изнасилования и сожжения несчастных женщин, Бог хотел Мариуполя, Бучи, Гостомеля?
Освящение даже той победы, которая кажется нам несомненным добром, победы во Второй мировой, всё равно покажется сложным подарком со стороны Бога, проявившего Свою волю к победе ценой газовых камер, Хатыни, Катыни, бомбардировок Дрездена. Кроме того, в истории было множество войн, в которых морально правая сторона, к сожалению, проигрывала, оказываясь слабее, и вынуждена была уступить, чтобы сохранить свой народ. Будем ли мы объявлять священными и эти войны тоже?
Всё ещё осложняется тем, что Бог не может быть побеждённым, поэтому с освящением тех войн мы вынуждены будем признать, что Бог был на стороне победителей. А добро, к сожалению, побеждало далеко не всегда. Победа в войне достигается всем арсеналом средств: это иногда честные, иногда не совсем честные, иногда нечестные или бесчестные поступки.
Даже на Курукшетре Кришна иногда рекомендовал идти в обход морали, когда соблюдение её правил становилось уже глупостью. Но тем не менее, Он несомненно хотел этой войны, дав всем возможность поучаствовать в своей игре. Однако относительно Кали-юги у нас есть предсказание, что это будет эпоха войн и конфликтов, но нет сведений о том, что все эти войны будут священными, кроме самой последней, той, до которой ещё четыреста двадцать семь тысяч лет.
Конечно, будь у нас такие очевидные указания, нам бы ничего не оставалось, кроме как принять священный характер войны. Однако их нет, и мы не найдём у наших учителей подобных высказываний. Иногда они даже и высказывали какие-то политические симпатии, это было эпизодически где-то в личном разговоре, но не освящалось в виде конкретных наставлений поддерживать ту или иную политическую программу или участвовать в той или иной войне.
С другой стороны, конечно, мы можем принимать самое деятельное участие и в войне, и в политике, занимаясь санкиртаной, трудясь ради духовного блага всех людей. Это всячески и везде рекомендуется, и желательно уделять этому как можно больше времени, по возможности. Мы существуем в обществе, полном лжи, и военная пропаганда - её очевидная разновидность.
Это и нужно, и важно понимать и на личном уровне, и объяснять другим. Но страдающие, беспомощные, несчастные - это далеко не ложь. Им нужна и обычная, и духовная помощь. Мы не всегда способны оказать обычную, но духовно мы всегда можем поддержать во всяком случае тех, кто в этом нуждается, и нужно трудиться ради блага других, меньше думая о себе, стараясь отдавать больше, чем берёшь.
Бхактивинод Тхакур именно таким образом объяснял суть дхармы: ценить благо других выше, чем своё собственное, жить ради других. Он же дал достаточно здравые критерии отношения вайшнава к общественной жизни. Но он, однако, ставил её на второе по важности место и духовные обязанности предписывал исполнять в первую очередь.
Известный сериал советского времени основан на книге братьев Вайнеров под названием «Эра милосердия». Основной конфликт романа создают фигуры подчёркивающего справедливость Жеглова и Шарапова, сторонника милосердия. И та, и другая фигура яркая, и в той, и в другой позиции есть свои преимущества и парадоксы.
И то, и другое настроение в какой-то степени присуще и самому Богу. Однако в нашу эпоху Он приходит именно с милосердием. Безусловно, Кали-юга - эра торжества бездуховности, материализма и порока. И вместе с тем это эра милосердия. Мы не говорим, может быть, о милосердии в политическом смысле, но несомненно, об отношении к миру и людям.
Сострадание и милосердие, так же, как смирение и терпение являются качествами вайшнава, несовместимыми с обидчивостью и агрессивностью. В Кали-югу Бог интересуется отдельной личностью больше, нежели обществом. Бог покидает социальный уровень и проявляется в Своём прекраснейшем милосердии. Поэтому Он скорее хотел бы видеть вокруг Себя семью, чем основанное на справедливости государство.
Можно сказать, что Шри Чайтанья - это Бог, которого не слишком интересуют социальные вопросы. Он принял в Свою среду и неприкасаемых, и отверженных, и низкорождённых - всех, с кем общаться в традиционном обществе считалось неприемлемым. Единственной квалификацией, которую Он признавал, является стремление к абсолютной преданности Кришне.
Другого рода квалификация не принимается в расчёт. У преданных могут сохраняться разного рода заблуждения и недостатки, но по мере роста в духовной жизни они будут сходить на нет. Так что важно просто следовать предписанной практике духовного совершенства, не оставляя её. Но, безусловно, мы не можем представить себе сохранившуюся личность вне общества. И состояние личности зависит от того, каким это общество будет.
Наилучшим было бы общество с естественными здравыми основами справедливости и с человечными отношениями между его представителями. Увы, нельзя сказать, насколько всё это возможно, а если и возможно, то насколько долговечно в эпоху Кали. Можно только пожелать, чтобы было построено здоровое социальное государство, дающее своим гражданам простор и для труда, и для благополучия и развития, была восстановлена инфраструктура, были налажены механизмы общественного контроля за распределением средств, была доступная хорошая медицина, достойная культура с нравственным и эстетическим содержанием.
Вместе с тем, в Кали-югу нет больше гармонии социальной и духовной стороны, и зачастую мы предпочтём духовную сторону, предоставив социуму решать свои вопросы. Мы сосредоточимся на развитии вайшнавской общины, стараясь выстоять во всех этих потрясениях, не зная, получится ли из этого что-нибудь или нет. На всё волья Божья. Социальные вопросы не могут не волновать нас.
И вместе с тем мы должны пользоваться редкой возможностью этой человеческой жизни ради посвящения её как можно полнее выполнению нашего самого главного дела, самого неотложного долга. Каждый вправе сам решать, в какой степени ему уделять внимание социальным вопросам. Тут нет ничего однозначного, поскольку каждый находится в своей ситуации.
Но нет необходимости освящать то, что является просто человеческой реальностью, в которой происходит то, что обычно происходит в жизни: труд, конфликты, радости, страдания, жизнь и смерть. Современное общество не может в полной мере соответствовать обществу дхармы, но оно может быть ближе или дальше от неё и, конечно, лучше ближе, чем дальше.
В целом же, однако, наша главная ответственность состоит в возможно большем освящении нашей личной жизни (а это очень трудно), чем в освящении или осуждении жизни других. Такова характерная черта именно этой эпохи, в которой Бог делает акцент скорее на внутренней войне, чем на войне внешней. Наша же внутренняя война состоит в стремлении более чистого прославления Имени и избавлении от оскорблений.
Невозможно совсем отстраниться от общественной жизни. Но не нужно и обожествлять её. Духовная жизнь и жизнь в обществе вступают в сложную диалектику, где вторая жизнь служит основой и ареной для первой. Все живут в обществе, вне зависимости от того, монашеский у них статус или статус мирянина. Поэтому нельзя не уделять внимания жизни людей, окружающих нас.
Вместе с тем, разрушение гармонии между обществом и Богом привело к тому, что вопросы общественные и вопросы духовные также разошлись, и поэтому вайшнав живёт как бы в двух разных мирах одновременно. Нашей основной общественной деятельностью является именно проповедь, но вместе с тем невозможно проповедовать, не войдя в положение, не сочувствуя, не понимая людей.
С другой стороны, и окружающие тоже должны понимать нас и воспринимать в правильном свете. Для этого нужен диалог, и в обществе достаточно трезвомыслящих и разумных людей, способных понять нас, даже будучи неверующими или верующими во что-то другое.
И если мы можем чем-то реально и деятельно помочь преданным или другим нашим ближним - как людям, так и меньшим братьям и сёстрам - делять с ними богатствами нашей души и нашего сердца, то непременно нужно стараться это сделать. Хотелось бы видеть наше вайшнавское общество более любящим, более толерантным, более открытым и дружественным, более милосердным и сердечным, более щедрым на тёплые и дружеские чувства.
Бхакти Ашрая Данди Свами (Дмитрий Угай)