Надо ли христианам защищаться в тюрьме и на воле?
Есть такое понятие, которого вы не знаете:"шестерка". Я в "Воспоминаниях" рассказывал, кто такой "шестерка". Шестерка - это название человека, который в услуге у урок (рецидивистов), он выполняет их команды. Урки сами не станут вас обыскивать, нет, это делает «шестерка».
Это обычно шпаненок такой, низкопробный воришка, но абсолютной преданности, который преданно будет служить этим уркам. Его берет к себе главарь и науськивает: «Вот этого обыскать! Все, что у него есть ценного, отобрать! Если надо, ты его можешь избить, тебе никто не посмеет слова сказать. А если он тебе даст сдачу, ты только просигнализируй, я приду к тебе».
И вот, если главарь скажет, чтобы вас избить, «шестерка» подойдет, вас изобьет. Вы не думайте сопротивляться, потому что тогда кто-то из этой банды спустится и последует более страшный удар. Если подошел этот «шестерка», он пересмотрит все, что у вас есть. Все, что ему нужно, отберет и передаст своим. Их там, допустим, 10-15 человек, этих бандюг.
Они могут спать, а этот «шестерка» будет ходить, обыскивать вас. Вот это «шестерка». Нас, четверых, впустили в камеру, два кандидата наук, один геолог, другой историк, один лингвист, ну, и я, грешный. Места, конечно, не было уже, народу много. Мне пришлось лезть под нары. Так вот, ночью «шестерка» спустился. Стучит меня ногой по голове. Голова-то у меня тут, на полу, высовывается из-под нар.
Я не знал, что он «шестерка», потом только догадался. «Вылезай, мужик!». Я вылез. Он начинает меня потрошить: гимнастерку, нижнее белье, все пересмотрел тщательным образом. Он все швы проверил, может быть, тут какое-нибудь золотишко, или у меня белье шелковое или батистовое. «Шестерка» такой обыск делает, какой не делает даже надзиратель при шмонах. Ну, словом, он у меня ничего не нашел.
«Я на тебя, мужик, четверть часа потратил и все впустую», раз - меня, два по физиономии ладошкой, по щеке кулаком. Ну, я захныкал и полез опять туда, под нары. Оттого ударил меня, что ничего не нашел. Видите?
Вы ему ничего не сказали?
Ничего. А что я мог? Я уже понял, кто это, с кем дело имею, потому что обычно другой человек же не подойдет ночью и не начнет обыскивать.
К тому времени я уже лет шесть отсидел, так что, конечно, знал все их повадки. Вы самый беспомощный человек в среде урок, хотя бы у вас была геркулесова сила. «Шестерка» заберет у любого, что ему угодно, за него будут все главари. Урки жили наверху, на верхних нарах. У них там свобода, там они гуляют, прыгают. А нашего брата, значит тут, на полу держат, под нарами, на нижних нарах, по-всякому. Я вспоминаю, как под нарами мне приходилось недельки три быть.
Нары первые такие низкие, что если ты заползешь туда на брюхе, то не можешь перевернуться, потому что плечо уже не позволяет. Значит, если я на животе туда залез, то уже не смогу перевернуться на спину, а должен вылезти и потом на спине туда залезть. А куда вылезать? На полу места уж нет. Бывает, кто-то должен стоять, кто-то на корточках, кто-то там как-то.
Во второй половине ночи все настолько уже обессилели, всем хочется спать, кто как пристроился, друг на дружке сидят, спят. Наступить бывает негде ногой куда-то, если вы добираетесь до параши. Вот так. А эти урки на верхнем этаже, значит, на третьих палатях, они там бегают, потому что они не терпят, чтобы кто-то с ними ещё был.
Самое страшное даже не это. Они нас всячески, я уже не говорю, что обворовывали, они нас ещё на голодный паек сажали. В камере нас там до двухсот человек. А этих урок там человек десять. Вот старшой из них кричит: «Мужики, сегодня две пайки на троих. Слышали?». Конечно, слышали. Вот нас трое, нам две пайки. А третью себе забирают. И так всё.
Они ведь получают эти пайки, и они же раздают: «Вот вас трое, вам две пайки». Вы тут делите, как хотите, на троих. А они потом этим мякишем пуляют друг в друга, ловят, играют им.
Батюшка, я понимаю, что пайка - это еда, а сколько ее?
Скажем, пайка хлеба. Нам, как этапникам, положено по 550 граммов хлеба. А нашему брату вот значит, две пайки на троих. Нам положено по кусочку пиленого сахара на сутки. Они этот сахар получают, скажем, две миски, сразу его к себе, туда, где они находятся. Нам ничего не дают. Если даётся баланда, «шестерка» спускается, посмотрит. Каждый из урок по старшинству идёт, что-то выуживает в собственные котелки, что там есть. Там овсянка обычно, может, что рыбное попадется. Когда они все наполнят свои котелки, тогда «шестерка» даёт команду: «Ну, теперь, мужики, давайте».
И тогда остальным зекам баланду раздают. Это обычное дело. И, конечно, они нас били. Чекисты отдавали нас в распоряжение бандитов, когда им самим было неудобно что-то делать, тогда они охотно отдавали нас бандюгам.
Батюшка, ну неужели им никак нельзя было отпор дать? Объединились бы, защитили свое достоинство.
Христос нас учит, чтоб мы и бандитам не сопротивлялись. Я это воочию прожил, когда мы были на пересылке, когда нас действительно били и грабили эти бандюги. Помню, в этапе хлопцы были такие, знаете, дюжие. Хорошие ребята. Они говорят: «Давайте договоримся. Если тебя будут обижать, толкни меня или моргни как-нибудь, или шепни, так, чтобы я знал. Мы встанем и этих всех бандюг…».
А на самом деле, это, конечно, не христианская позиция. Даже если вы сегодня отразите нападение какой-то там пятерки этих бандитов, можете быть уверены, что вас поодиночке они все равно где-нибудь убьют. Так прибьют, что вы даже не успеете раскаяться, потому что у них такая сеть! Вы едете на Колыму? Можете быть уверены, что они передадут, что такой-то посягал на урок, вы приедете, и там вас встретят. Они поставят в известность: такой-то нашего вора в законе хотел ударить! И все, на вас «каинова печать»: всякий, который вас встретит, будет убивать. С ними связываться не нужно. Не нужно!
Что, надо спокойно отдавать последнее?
Во всяком случает, не надо сопротивляться. Помните этого знаменитого Филарета Милостивого? Забрали теленка, а корова мычит. Он думает: «Да что же скорбь-то для нее какая!». Нет-нет! Побежал вдогонку грабителям и говорит: «Возьмите и корову».
Видите? Вот какое понимание! Я вам говорил уже, был такой митрополит Серафим. Когда его втолкнули в камеру, конечно, его обступили бандиты и сразу обобрали всего, что только у него было, всё забрали. Вот он тогда и говорит: «Господи, благодарю Тебя! Столько лет был монахом, я по своему долгу не должен привязываться ни к чему мирскому.
А у меня, видишь, были какие-то привязанности. Но вот только теперь я поистине освободился от всего. Теперь у меня уже ничего нет. Слава Тебе, Господи!». Видите, как он понял это? Вот у меня что-то украли, но у меня осталось ещё и то, что не украли. А когда у меня всё украли? Какая тут жалость? Христос, помните, говорит: «Если у тебя кто требует одежду, отдай ему и нижнюю рубашку» (ср. Лк. 6, 29).
Ты не жалеӣ! Вот напали вы на меня. Что вам надо, забирайте у меня. Я могу наносить удары, только защищая себя.
Защищая другого?
Нет, и себя тоже. Вот на меня нападает бандит. У меня хозяйство, я в доме. Пришли грабители. Я могу, защищая себя, убить их. По Ветхому Завету убийство это даже не вменится мне в грех(Исход 22,2-3)
А по Новому Завету?
А по Новому Завету тут другое: «Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего у тебя «не требуй назад» (Лк. 6, 30).
Батюшка, а жизнь-то свою можно защищать?
Видите, жизнь имеет смысл защищать тогда, когда вы чувствуете, что можете достигнуть какого-то результата. Вот на меня нападают, я взял, отодвинулся.
Как отодвинулся? А сдачи дать я могу?
Если я в защиту свою дам сдачи чисто рефлекторно (не хочу, знаете, чтобы меня били), но если я одумаюсь, то уже не буду, как христианин, потому что знаю: раз Господь попустил, мне нужно это потерпеть. Я всегда так в душе говорил, когда меня били в заключении: «Господи, Тебя били, а меня что, не надо?».
Батюшка, а если на девушку насильник напал, как быть тогда? Неужели терпеть? И этот грех все равно на ней будет?
Вы Ветхий Завет читали? Читали. А там что сказано? Если она в поле «кричала, но некому было спасти ее», значит, ей грех не вменяется (Втор. 22, 27). Не вменяется! Поэтому «шестерка» - это самое ругательное слово. Назвать вас «шестеркой», это значит, сказать, что вы - раб какого-нибудь главаря бандитов.
В наше время этих «шестерок» тоже можно найти во всех сферах, по-моему, которые в услугу каких-нибудь богопротивных людей делают все, что им прикажут, только бы угодить им. Ну, это печальная история прошедших, а может быть, и будущих опять лагерей и тюрем. А пока только одно скажу. Где бы вы ни были, нам, христианам, важно, чтобы Христос был с нами. Вот по-чему я сейчас с глубоким убеждением говорю: «А мне хоть в тюрьме, хоть в Кремле, только бы со Христом!». Да где может быть плохо со Христом?
Михаил Труханов. Беседы с духовными чадами. Книга первая. На фото о.Михаил в Озёрах, рядом сидит иеромонах Павел (Чуешков), стоит Валентина Андреевна,1997