Вся семья наша, в том числе и бабушка Амалия, были люди глубоко религиозные, но разных оттенков
Из детства я всосал в себя привычку и сознание необходимости начинать и кончать день молитвою, то же делать обязательно пред и после еды и, по возможности, пред и после окончания дела. Чувство радости, если я исполнил что-нибудь хорошо, и - горя, если совершил плохое. Никаких событий особенных не было в жизни семьи, которые могли бы положить особый след или повлиять на мою будущую жизнь.
"Манифест" 1861 года о раскрепощении миллионов людей был издан еще до моего земного существования и о том, что происходило, я услышал уже много позже. Затем в настоящем "жизнеописании" я не буду разбираться в государственных, национальных, хозяйственных, промышленных, религиозных вопросах и событиях, а если и остановлюсь на каком-либо из них, то лишь постольку, поскольку все это касалось меня лично.
Отрочество уже оставило во мне много воспоминаний и следов. Брат Митя самым серьезным образом с первого дня вступил в роль "воспитателя" и, должен сказать, был не начальником, а старшим другом. Стал наблюдать и помогать мне одеваться, постилать утром и открывать вечером постель, мыться, складывать на ночь белье и платье, чистить последнее, содержать в порядке ночной столик и прочую мебель, а, главное, молиться и неуклонно с 8 лет читать утром и вечером, хотя бы немного, из Евангелия и Апостола на русском языке.
Между 7 и 8 годами я под его руководством увеличивал количество читаемых по молитвеннику молитв. Постепенно от начал брать меня с собой на прогулки. Как-то в 1872 или 1873 г.г. я особенно внимательно остановился на Евангелии [от] Иоанна гл. 17, а затем вскоре, возвратясь с прогулки с бабушкой Амалией по Гостиному двору (громадная площадь, занятая всякими магазинами), где находилась и часовня с очень чтимой в С. Петербурге иконой Божией Матери 22) , я задал вопрос:
- Бабушка, мы только что были в часовне православной, ты усердно молились, поставила свечу, подошла к Кресту и Евангелию, заказала молебен, а мне купила иконку на шею, но ты же лютеранка, а соблюдаешь все, что требуется православием? Отчего не станешь православной? Ведь в Евангелии у Иоанна Господь сказал, чтобы все были вместе.
Точно воспроизводить ее ответ и последующий разговор с нею и матерью я здесь не буду, но отметил этот факт, как показатель направления моих мыслей уже в 9-10 летнем возрасте. Затем отмечу рождение младшего брата Ивана в 1868 году.
Отмечу еще и потому, что впервые осознал, что это событие, вызывая радость в ближних, связано с болезнью и страданиями матери, порой кончающимися смертию и сильными душевными переживаниями окружающих; между тем Бог-Отец, создав "Человека", а потом дав ему друга и помощника, "Жену", заповедал им "плодиться и размножаться".
Почему потом Он, Всемилосердный, сказал Еве после грехопадения: "в болезнях родишь детей", а, значит, в страданиях? Вполне понятно, что при нашей системе воспитания, когда утром мне прислуга сказала: "поздравляю, Колинька, ночью аист принес вам братца Ваничку, слабенький, сегодня будем крестить", я только рассмеялся и сказал: - Какая Вы, Даша, глупенькая, брат родился от мамы, никаких детей аисты не приносят, лучше расскажите, как здоровье мамы, можно ли к ней сегодня пойти?
Роды начались еще накануне, и я был послан ночевать вместе с братом к бабушке Амалии. Затем в порядке жизни семьи это событие отразилось необходимостью перенести "школу" в столовую. Так как мать сама не могла кормить Ваню, тотчас взята была кормилица, сыгравшая худую роль в моей жизни. Слава Богу, мама и Ваня выжили, но на здоровье мамы как во время беременности, так и тяжелые роды отозвались плохо. Больше детей не было.
***
Чем ближе подходило к окончанию гимназии, тем интереснее, осмысленнее становились их разговоры. Мать была желанной для всех них участницей их собраний. Одной из излюбленных тем была: "Для чего мы живем на земле?" К чему каждый должен стремиться и чем хочет стать, а в зависимости от этого, куда поступать после гимназии?
Помню хорошо, что и в среде моих однолетних приятелей шли такие же разговоры, возможно даже, что и под влиянием матери. Чтобы дать более полную картину среды и атмосферы, в которых старший брат, а потом и я, росли, я должен отметить, что вся семья наша, в том числе и бабушка Амалия, были люди глубоко религиозные, но разных оттенков.
В отце и тете Наташе, не получивших даже среднего образования и под давлением необходимости вынужденных с юных лет зарабатывать насущный кусок хлеба для себя и для матери, женщины малообразованной, религиозность вылилась в сознание обязательности точного соблюдения требований Церкви, посещения богослужений, соблюдения постов, возжения лампад и пр., а в жизни - заповедей Божиих и основных велений Христа.
Во всю глубину учений о Боге и Церкви, созданной Христом, они не вникали. Мать, бабушка Амалия (напомню: лютеранка) и ее дети, сын Николай, особенно, и дочь Ольга были люди высокообразованные. От отца и тети Наташи я воспринял любовь к храму, к богослужениям, необходимость следовать указаниям Церкви и ее священнослужителей; от остальных - веротерпимость ко всем не только вероисповеданиям, но и религиям, ибо право каждого человека, и не только право, но и обязанность, разумно вникать и исследовать учения Церкви и ее служителей.
Забегая вперед скажу, что когда в глуши Уфимской губернии, Бирского уезда в громадном имение Жуковских скончались дядя Николай Степанович холостым и тетя Ольга Степановна Еремеевы, девицей, и после них моя мать унаследовала небольшой капитал, то на общем совете семейном, в котором участвовали и брат, и я, решено было значительную часть этого капитала употребить на постройку храма над их могилами, т.к. в имении и в селе храма не было.
Н.Ордовский-Танаевский. Воспоминания (жизнеописание мое). Детство. Отрочество. Юность