Симферополь встретил нас весенней погодой...
Люди, люди, люди, люди. Каждый человек - это носитель определенного сознания, настроения, идей, ошибок, не совсем чистых планов. Даже, если вначале он искренен, то не факт, что через время природа не возьмет вверх и он станет заниматься тем, чем и раньше. А чем мы обычно занимаемся? Мы пытаемся здесь вырвать что-то по максимуму.
И не знаем часто даже что. Если нам дать наслаждаться безгранично обычными земными радостями: сексом, развлечениями и славой, то в какой-то момент мы почувствуем пресыщение. Это научный факт. И тогда начинаются извращения. Мы все этому подвержены.
Мы просто хотим иметь все, что есть у Кришны: красота, слава, богатство. Богатые люди, имеющие все для беззаботной жизни, начинают тянуться к славе. Они даже могут завидовать людям, у которых она есть, но они беднее их. К чему это все? Те года, которые я описываю, вернее то наше настроение было наполнено искренностью и бескорыстием. И это было лучшее время.
Хотя потихоньку желания признания охватывало и мое сердце. Симферополь встретил нас весенней погодой. В конце января. После мрачноватого зимнего Николаева это стало настоящим подарком. Мы приехали на троллейбусе в храм. Я не был в Крыму три года и даже зимний Симферополь вдруг напомнил о легком летнем настроении наслаждения.
Радовало буквально все. Солнце, шоссе на Севастополь рядом с которым тогда был храм. Преданные снимали дом в частном секторе. Обычное дело для преданных. В Днепре тоже такое было. Жизнь жестока. Но и это не испортило общей моей эйфории. Бала стал сразу решать какие-то вопросы по нашему проживанию. В чем в чем, а в этом он был мастер.
Он начал общаться с местным президентом - Экабхактой пр. Его я знал еще с 1995. На время нас разместили в ашраме. Я принял омовение и растянулся после на двухъярусной брахмачарской кровати. Все было прекрасно. Я стал осматривать комнату. И почти сразу заметил огромное пятно плесени на стене. Что это означало? Не знаю. Может сработал синдром снятого помещения?
Типа после меня хоть потоп. Я сразу вспомнил критикуемого мною постоянно президента моей родной Ятры. Да, он бы такого не допустил. Даже в снятом посещении. Мы всегда были накормлены, одеты и обуты. Мы не болели, а если такое и случалось, то на лечение деньги не жалелись. Он жил вместе с нами, на нарах. И ел, то что ели все.
Господи, разницы между нами в возрасте было всего пять лет. Вряд ли он понимал в той же философии более меня. А, что, собственно, понимать то? Мы слуги Кришны, Прабхупады и преданных. И наша задача научится служить преданным хотя бы просто на бытовом уровне...
Я заснул. Спал, наверное, полчаса. Проснулся от первых симптомов ангины. Это моя болезнь. Я не помню, как я болел гриппом, но помню, что мама в детстве постоянно лечила меня фурацилином и марганцовкой. Я мгновенно выскочил из комнаты. Болеть не хотелось. Первым на глаза мне попался Нанда. Я ему все рассказал.
Он задумался и позвал Балу. Бала выслушал меня и сразу же направился к Экабхакте. Фестиваль был буквально на носу. В ближайшие выходные и потерять режиссера было никому не интересно. Бала сразу сказал мне, что здесь мы жить не будем. Он бегал, звонил, ругался. Так пошло пару часов. Я ничего не понимал.
В конце концов я даже начал продумывать варианты житья в храме. На алтаре в Симферопольском храме стояли красивейшие Божества. Я стоял перед Ними минут пятнадцать не отводя глаз при первом даршане. В конце концов это стоило аскезы. Жизнь путешественника полна неожиданностей и ужасов. Нужно принять это с достоинством.
Я подошел к Бале и сказал, что все в норме. Я готов жить в ашраме, тем более что жильцов Ио я знал давно - Гопал Гуру, Падакамала. Бала выслушал и озабоченно кивнул головой. Через час к храму подъехал какой-то навороченный "мерс". Из него вышла богато одетая и ухоженная женщина восточной внешности.
Она сказала мне Харе Кришна и вошла в двери храма. Через десять минут выбежал Бала и попросил быстро собраться. Все свои вещи мы закинули в Мерс этой женщины и как-то впятером уселись в салоне. Она везла нас с полчаса и остановилась у какой-то пятиэтажки. Мы поднялись на третий этаж и оказались в совершено фешенебельной по тем временам (2000) квартире. Я вспомнил, чтобы как-то ночевали в ней в 1995 году всем днепропетровским ашрамом.
Женщину звали Лена. Она была кореянкой. Вначале я подумал даже, что она казашка, и услышав это предположение она сказала пару фраз на казахском. Я его, понятно не знал, хотя я по отцу казах. Она рассмеялась и попросила помочь достать из багажника продукты для нас. Мы с Нандой достали мешок риса, овощи и много чего другого.
В квартире был кондер и видеомагнитофон и три раздельных комнаты. Мы оказались в царских условиях… У нас с Нандой была одна комната, у Балы с Падмавати другая, а у Нанди Мукхи третья. Роскошь. И вдруг я почувствовал некую тоску по Николаеву.
Я вспомнил Вичакшину и Нанда Гопи, Тиртхападу, Камбукантху и подумал, что за январь, проведенный там, я как бы сроднился с этими преданными. Захотелось увидеть их вновь. Но я знал, что в ближайшую субботу увижу их вновь. В субботу должен был проходить фестиваль в доме офицеров Симферополя. И николаевские актеры должны были "порвать" зал...
Sadachara Das
И не знаем часто даже что. Если нам дать наслаждаться безгранично обычными земными радостями: сексом, развлечениями и славой, то в какой-то момент мы почувствуем пресыщение. Это научный факт. И тогда начинаются извращения. Мы все этому подвержены.
Мы просто хотим иметь все, что есть у Кришны: красота, слава, богатство. Богатые люди, имеющие все для беззаботной жизни, начинают тянуться к славе. Они даже могут завидовать людям, у которых она есть, но они беднее их. К чему это все? Те года, которые я описываю, вернее то наше настроение было наполнено искренностью и бескорыстием. И это было лучшее время.
Хотя потихоньку желания признания охватывало и мое сердце. Симферополь встретил нас весенней погодой. В конце января. После мрачноватого зимнего Николаева это стало настоящим подарком. Мы приехали на троллейбусе в храм. Я не был в Крыму три года и даже зимний Симферополь вдруг напомнил о легком летнем настроении наслаждения.
Радовало буквально все. Солнце, шоссе на Севастополь рядом с которым тогда был храм. Преданные снимали дом в частном секторе. Обычное дело для преданных. В Днепре тоже такое было. Жизнь жестока. Но и это не испортило общей моей эйфории. Бала стал сразу решать какие-то вопросы по нашему проживанию. В чем в чем, а в этом он был мастер.
Он начал общаться с местным президентом - Экабхактой пр. Его я знал еще с 1995. На время нас разместили в ашраме. Я принял омовение и растянулся после на двухъярусной брахмачарской кровати. Все было прекрасно. Я стал осматривать комнату. И почти сразу заметил огромное пятно плесени на стене. Что это означало? Не знаю. Может сработал синдром снятого помещения?
Типа после меня хоть потоп. Я сразу вспомнил критикуемого мною постоянно президента моей родной Ятры. Да, он бы такого не допустил. Даже в снятом посещении. Мы всегда были накормлены, одеты и обуты. Мы не болели, а если такое и случалось, то на лечение деньги не жалелись. Он жил вместе с нами, на нарах. И ел, то что ели все.
Господи, разницы между нами в возрасте было всего пять лет. Вряд ли он понимал в той же философии более меня. А, что, собственно, понимать то? Мы слуги Кришны, Прабхупады и преданных. И наша задача научится служить преданным хотя бы просто на бытовом уровне...
Я заснул. Спал, наверное, полчаса. Проснулся от первых симптомов ангины. Это моя болезнь. Я не помню, как я болел гриппом, но помню, что мама в детстве постоянно лечила меня фурацилином и марганцовкой. Я мгновенно выскочил из комнаты. Болеть не хотелось. Первым на глаза мне попался Нанда. Я ему все рассказал.
Он задумался и позвал Балу. Бала выслушал меня и сразу же направился к Экабхакте. Фестиваль был буквально на носу. В ближайшие выходные и потерять режиссера было никому не интересно. Бала сразу сказал мне, что здесь мы жить не будем. Он бегал, звонил, ругался. Так пошло пару часов. Я ничего не понимал.
В конце концов я даже начал продумывать варианты житья в храме. На алтаре в Симферопольском храме стояли красивейшие Божества. Я стоял перед Ними минут пятнадцать не отводя глаз при первом даршане. В конце концов это стоило аскезы. Жизнь путешественника полна неожиданностей и ужасов. Нужно принять это с достоинством.
Я подошел к Бале и сказал, что все в норме. Я готов жить в ашраме, тем более что жильцов Ио я знал давно - Гопал Гуру, Падакамала. Бала выслушал и озабоченно кивнул головой. Через час к храму подъехал какой-то навороченный "мерс". Из него вышла богато одетая и ухоженная женщина восточной внешности.
Она сказала мне Харе Кришна и вошла в двери храма. Через десять минут выбежал Бала и попросил быстро собраться. Все свои вещи мы закинули в Мерс этой женщины и как-то впятером уселись в салоне. Она везла нас с полчаса и остановилась у какой-то пятиэтажки. Мы поднялись на третий этаж и оказались в совершено фешенебельной по тем временам (2000) квартире. Я вспомнил, чтобы как-то ночевали в ней в 1995 году всем днепропетровским ашрамом.
Женщину звали Лена. Она была кореянкой. Вначале я подумал даже, что она казашка, и услышав это предположение она сказала пару фраз на казахском. Я его, понятно не знал, хотя я по отцу казах. Она рассмеялась и попросила помочь достать из багажника продукты для нас. Мы с Нандой достали мешок риса, овощи и много чего другого.
В квартире был кондер и видеомагнитофон и три раздельных комнаты. Мы оказались в царских условиях… У нас с Нандой была одна комната, у Балы с Падмавати другая, а у Нанди Мукхи третья. Роскошь. И вдруг я почувствовал некую тоску по Николаеву.
Я вспомнил Вичакшину и Нанда Гопи, Тиртхападу, Камбукантху и подумал, что за январь, проведенный там, я как бы сроднился с этими преданными. Захотелось увидеть их вновь. Но я знал, что в ближайшую субботу увижу их вновь. В субботу должен был проходить фестиваль в доме офицеров Симферополя. И николаевские актеры должны были "порвать" зал...
Sadachara Das