Герберт Хан. О гении Европы. Финляндия. Земля становится родной от пения (окончание)
Герберт Хан. О гении Европы. Финляндия. Земля становится родной от пения. О деяниях и страданиях Вяйнямейнена (окончание)
И вот кантеле Вяйнямейнена помогает решающим образом, когда он вместе с Ильмариненом и Леммикяйненом отправляется на север, чтобы похитить Сампо. Его пение и игра погружают в долгий сон всех северных жителей и даже саму хозяйку северной страны Лоухи. Только благодаря этому предприятие удается. Но Лоухи, проснувшись и обнаружив пропажу, посылает вслед отважным путникам густой туман и сильную бурю. Волны захлестывают лодку и уносят с собой «щучью арфу», увлекая ее в родственные ей глубины. Велико в связи с этой потерей горе Вяйнямейнена, но он отставляет его в сторону перед лицом непосредственной угрозы для Сапмо.
Хозяйке севера, превратившейся в конце концов в огромного орла, удается выхватить Сампо из лодки с тремя героями. Единственным оставшимся невредимым когтем на своих обрубленных лапах она бросает его в море, где он разбивается на части. Однако горе путников превращается в радость, когда они узнают, что и обломки от Сампо приносят неисчислимые блага родной природе. Вяйнямейнен говорит о том, что от них все будет произрастать, расти и процветать и что от них «неизменных благ начало». И потому он собирает на песке прибитые к берегу обломки Сампо как залог всевозможного счастья для Калевалы.
Потом он приступает к тому, чтобы выловить со дна моря пропавшую кантеле при помощи железных граблей, выкованных для него Ильмариненом. Напрасное предприятие, «щучью арфу» уже не найти. Тогда Вяйнямейнен решает изготовить другую кантеле. Основу ее он делает из дерева березы, которая воспринимает венцом своего многострадального бытия то, что теперь она призвана на столь благородную службу. Колки и гвоздики для короба в прожилках певец берет из дерева дуба, с ветвей которого поет кукушка, струны по его просьбе дарит ему девушка, которая жертвует семью своими локонами, чтобы появилась кантеле.
Разница в материалах у первой и у второй арфы очевидна, и она обращена к нам с простой, но трогательной символикой. Если составные части первой кантеле целиком и полностью происходят из животного царства с акцентом на элементы агрессивные и злые, то для второй кантеле все взято от нежного, живого, одушевленного. Если древесина от дуба, столь нужная и необходимая, и может показаться твердоватой, то над ней все же витает пение кукушки, возвещающей о жизни.
Ни в коей степени не впадая в морализаторство, можно сказать, что такие основополагающие изменения указывают на очищение и перемены, происшедшие с Вяйнямейненом после окончания драмы с Сампо. И еще более мощное действие исходит от пения Вяйнямейнена, еще больше сфер охватывает оно, когда сопровождается новым инструментом.
Если первая кантеле уже очаровывала всех людей, животных и сказочных существ из промежуточных сфер, то более нежная вторая кантеле воздействует еще и на сферу всего твердого, прочного, неодушевленного, она трогает минералы и одухотворяет то живое, что произрастает.
Струны кантеле ликуют,
Скачут горы, рвутся камни,
Скалы все загрохотали,
Рифы треснули морские,
Хрящ на волнах закачался;
Сосны с радости плясали,
Пни скакали на полянах.
«Калевала» здесь, как и во многих других местах, обнаруживает свое понимание житейских секретов и земной мудрости. Весьма важная истина заключена в том, что в духовном отношении более нежное производит более сильные воздействия, ведь оно недостижимо без очищения и углубления.
Но в таком очищении и углублении нет ничего твердолобого и педантичного. Напротив, оно приводит к самым здоровым реакциям в душе, к веселому и счастливому детскому смеху. И руна завершается своеобразным музыкально-поэтическим скерцо:
Он в своем играл жилище,
В собственном сосновом доме:
И звучала кровля дома,
И дрожал весь пол жилища.
Потолок пел, пели двери,
Восклицали все окошки,
Каменная печь качалась,
Притолоки все звучали.
Он пошел еловым лесом,
Он побрел сосновой рощей -
Кланялись ему все ели,
И к земле склонялись сосны;
Шишки с них упали наземь,
Иглы их к корням упали.
И проходит ли по рощам,
Приближается ль к кусточкам,
Рощи весело играют,
И кусточки веселятся.
Все цветы с любовью смотрят,
Нагибаются сучочки.
Хозяйка севера Лоухи ревностно смотрит на процветание Калевалы, исходящее от Сампо. Она насылает с севера опасные болезни, но выросшие силы Вяйнямейнена оказываются в состоянии справиться со всеми болями и недугами. Если в начале эпоса мы видели его в качестве великого сеятеля, то теперь он великий целитель. И в своем развитии композиция обнаруживает поразительное единство в том, что все та же великая сила наполненных божеством древних слов лаулу дает цвести посеву и приносит выздоровление больным.
Примечательно, что в исцеляющем заговоре, который теперь использует певец, им берутся и слова, произносившиеся стариком, исцелившим его самого от тяжелых последствий ранения. Вначале принимавший, теперь он стал дающим:
О ты, Укко, бог верховный
Ты, древнейший небожитель!
Ты пошли с востока тучу,
Тучу с севера ты вышли,
Тучу с запада направь ты!
Капай медом, капай влагой,
Чтоб смягчить болезни эти,
Успокоить здесь мученья!
С ними я один не слажу,
Если бог мне не поможет.
Ты, творец, приди на помощь,
Ты помочь, всевышний, должен,
Чтоб я видел то, что нужно,
Чтоб рукой, что нужно, трогал,
Чтоб, что нужно, говорил я
И творил своим дыханьем!
Где моя рука не тронет,
Пусть рука творца коснется;
Где мои персты не тронут,
Пусть персты коснутся божьи!
Ведь персты творца нежнее
И способней руки божьи.
Заметив, что посланные ею порча и несчастья ни к чему не приводят из-за вмешательства Вяйнямейнена, Лоухи напускает на стада в стране медведя. Но на сей раз сказочные существа леса помогают отразить новое нападение противницы Калевалы. Не потребовались ни копья, ни стрелы, так как медведь сам попадает в смертельную западню. Согласно древнему обычаю в связи с этим устраивается праздник, на котором Вяйнямейнен играет и поет.
И опять его сила еще больше выросла. Теперь ему, кажется, дано и то, что когда-то мог только Антеро Випунен. Пение его достигает луны и солнца. Чтобы послушать кантеле, луна приходит из своей обители и садится на изогнутую березу, а солнце покидает свой дворец и слушает с верхушки сосны.
Однако такая новая сила Вяйнямейнена оказывается роковой. Луна и солнце, которые приблизились к земле, чтобы слышать великолепную игру, тем самым попадают в сферу, где отчасти царит хозяйка севера Лоухи. Лоухи берет обоих в плен и заточает в «наполненных железом» горах крайнего севера. Кроме того, она похищает огонь из домов Калевалы. Тьма и запустение царят теперь по всей стране.
Теперь в этой же руне и в обоих следующих описываются удивительные события, о которых здесь можно, к сожалению, сказать только в самом общем плане. Бог неба Укко, увидев, что земля осталась без света луны и солнца и без огня, решает зажечь новый огонь. Он высекает искру из «клинка меча, горящего ярко» и сначала передает ее в руки девы, являющейся дочерью воздуха. Та должна качать огонь и заботиться о нем, чтобы появились новые луна и солнце. Но искра выпадает из рук девы и в конце концов попадает в воды озера Алуэ, где продолжает гореть с неослабевающей силой. Сначала его проглатывает рыба - синий сиг. Сильные боли появляются оттого у сига, и он беспокойно мечется в воде. Но пока страдания сига разносятся им по мысочкам, утесам и островочкам, он вместе с искрой в животе проглатывается другой рыбой - пеструшкой. И она чувствует в себе огненное жжение и беспомощно плавает вокруг. Тут ее проглатывает серая щука. Однако мощная огненная искра, окруженная тремя живыми оболочками, все дальше жжет и ранит и заставляет и щуку безудержно метаться в страшных муках.
Щучьи мучения, словно призыв, достигают внутреннего слуха Вяйнямейнена. Вместе с Ильмариненом он решает поймать щуку и освободить огненную искру. Первые попытки героев терпят неудачу. Наконец, изготавливается сеть из нитей, сделанных по особым наставлениям. Вяйнямейнен и Ильмаринен отправляются на трудную рыбалку; им помогает вышедший из вод маленький человечек, обладающий, однако, могущественной волшебной силой. В сети, которой извлекаются множество рыб, находится и серая щука. Но тут возникает новая беда: Вяйнямейнен спрашивает сам себя, как же ее разрезать. Вопрос этот слышит сын солнца, который в свою очередь ищет крепкий железный нож, чтобы помочь. Тут с неба падает нож с «золотой рукояткой и посеребреным лезвием». С его помощью сын солнца разрезает тела трех рыб. В животе у синего сига находится голубой шарик, в нем красный, а в его середине наконец-то и искра. Но искра сначала обжигает руки Вяйнямейнена, захотевшего ее взять, а кузнецу Ильмаринену причиняет еще худшие ожоги. Огонь поначалу распространяется вокруг и опустошает поля и леса Калевалы. Только благодаря силе духа Ильмаринена, позвавшего на помощь повелителей стихий, удается в конце концов укротить огонь. Он приносится в дома Калевалы. Однако не все, что натворила Лоухи в ее злобе, тем самым исправлено. Солнце и луна все еще в плену, и над Калевалой царит тьма.
Однако изложение этих мистических событий, в которых Вяйнямейнен все еще играет важную роль, подвело уже нас через него к кузнецу Ильмаринену. О нем и о его подвигах должна хотя бы сжато пойти речь в заключение, и о Лемминкяйнене еще следует немного сказать.
Но мы не оставим на этом Вяйнямейнена окончательно. Его пение сделало землю Калевалы обитаемой. Его пришествие открыло действие великого произведения; с его же уходом оно и завершится.
Мы только запомним, прежде чем он на короткое время отойдет на задний план, что он участвовал в последних событиях так, что, кажется, отложил кантеле в сторону. И отдельные этапы драмы с огненной искрой мы будем иметь в виду. Может быть, они еще скажут нам нечто важное перед окончанием этого очерка о «Калевале».