Герберт Хан. О гении Европы. Нидерланды. Много маленьких праздников и один большой.
«Жить и давать жить» - такие слова невольно пришли на уста юному Гете, когда он в процессе написания своего «Эгмонта» погрузился в характер народа южных Нидерландов. Начало жизни, день рождения человека и повторения этой даты в Нидерландах такое дело, которое касается не только этого человека, но и в самом полном смысле всего его окружения. Мы, прочие европейцы, несмотря на множество своих прекрасных обычаев, связанных с днем рождения, все же не представляем себе такой интенсивности празднования этого дня. В Нидерландах празднуется не только то, что тот или иной человек явился на свет в тот или иной день, но и поздравляются родители и многие другие родственники. Радуются и тому, что они сами «тоже родились», то есть явились на землю вовремя, дабы образовать новорожденному круг из членов семьи и друзей.
Так что в Голландии празднование дня рождения - это не что-то такое, с чем можно боязливо, смущенно и нелюдимо обойтись по-тихому. Помимо личного это еще и общественное дело, празднующий свой день рождения должен не только принимать подарки, но и сам быть активным и дарить. При этом ничего не значит, что раздаваемые им подарки небольшие и больше символические. Здесь, как часто бывает в жизни, важен чуткий жест, внутренний поступок.
Например, в школах повсеместно распространен обычай, по которому утром ребенок вдруг подходит от своей парты к учителю или к учительнице и вежливо спрашивает: “Ik ben jarig. Mag ik even trakteren?” - «У меня сегодня день рождения. Можно мне кое-что предложить классу?». Поскольку в таком желании никогда не отказывают, он тут же достает из кулька, жестянки или коробки разные вкусные, большей частью небольшие вещи, учитель и товарищи быстро награждаются, а урок на это время прерывается.
Потом и сам ребенок получает тот или иной подарок. Но важно то, что вначале в качестве дарящего выступает он сам. Легко себе представить, как часто, в зависимости от числа учеников в классе, повторяются эти события каждый год.
Присутствуя на подобных празднествах дня рождения, спрашиваешь себя, действительно ли только бюргерство придает им столь сильную окраску. Разве день рождения не есть такой момент жизни, когда мы поворачиваемся лицом к детству отдельного человека? И разве в детстве одного человека мы не чтим еще и детство вообще? В нидерландской душе много такого, что направлено на ребенка в каждом человеке при всей его взрослости и зрелости.
В предыдущем разделе мы говорили о некой тонкой витающей над жизнью атмосфере далекого Востока. Примечательно, что можно говорить и о постоянной латентной атмосфере дня рождения. Очевидно, календарь дней рождения ведет каждая семья. Мало знакомый с нидерландскими обычаями делает круглые глаза, когда находит его висящим в тихом месте, где ничто не мешает созерцанию и размышлениям.
Таким образом, в течение года отмечается бесчисленное количество небольших праздников. Большим же, собственно праздником, является Николин день или, как его повсюду называют в народе, - «Синтерклаас». И хотя по календарю этот праздник выпадает на 6 декабря, но, как это обычно бывает в других местах в случае с рождеством, важнейшие торжества проходят накануне, то есть 5 декабря. «Синтерклаас» в Голландии день больших сюрпризов, к которому маленькие дети - а иногда и дети побольше - приближаются с радостью, и бывает, что и с некоторым испугом на сердце. Ведь это не только бесспорный день подарков, но еще и небольшой день очищения. И все потому, что к подаркам всюду прикрепляются записочки, в которых святой Николай, умеющий заглядывать в каждую складочку сердца и удивительно хорошо помнящий обо всем, что случилось за год, раздает всем своим большим и малым детям весьма впечатляющие наставления.
Уже за несколько недель до того, главным образом в темные ноябрьские вечера, начинаются таинства. Даже самые близкие люди обнаруживают вдруг странную боязнь друг друга, потому что все они живут в напряженном раздумье, какой бы получше сюрприз сделать другому. И они могут насладиться самой лучшей частью радости, которая, видимо, заключается в ожидании радости. Что-то пилят, прибивают, клеят, вяжут, вышивают и шьют. Но еще и большие и маленькие поэты по этому случаю обхватывают головы и сочиняют стихи, напоминающие о стишках, которые в других местах подбрасывают в форточки на рождество. Рождество ведь не случайно праздник тонких приправ. И поскольку здесь идет речь о празднике предрождественском, то этим то терпким, то нежно-ароматным плодам позволительно развернуться в чувствах и словах, дабы повесить на дорогого ближнего маленький колокольчик. Разумеется, все грубое и оскорбительное избегается. Как же иначе Синтерклаас поручится за все эти проделки. А последняя строка в каждом стишке свидетельствует о том, что именно он и есть тот, кто обращается ко всем внимающим и со-внимающим душам.
Стоит ли упоминать, что и магазины в деревне и в городе соревнуются между собой при подготовке к этому празднику. Как в других местах перед рождеством, они хотят превзойти друг друга во всевозможных характерных витринах и за некоторыми знаменитыми исключениями создают опасность того, что большая часть настоящего праздничного настроения будет заранее распродана и израсходована. Но, с другой стороны, следует видеть и то, что нидерландский народ вплоть до детей не сентиментален. Если даже чуть не спотыкаются заранее о всевозможные коммерческие мероприятия, все же в глубине души останется достаточно удивления и желания, благоговения и радости до того часа, когда появится настоящий, истинный и великий Синтерклаас. Легенда о Николаусе и многие связанные с ним обычаи пришли в Голландию с юга, в особенности с юго-запада. И по традиции Синтерклаас каждый год прибывает в Голландию из Испании. Об этом возвещает, может быть, не очень старая, но народная песня:
Гляди! Там из Испании
идет к нам пароход
плывет на нем Сан Никлас,
готовится в поход.
Его лошадка скачет
еще на корабле,
а вымпел развевается
на мачте и корме.
Его слуга смеется,
кричит, что скоро тут
хорошим будут лакомства,
а злой получит кнут.
Zie, ginds komt de stoomboot
van Spanje weer an,
ik zie hem, St. Niklas,
ik zie hem reeds staan.
Hoe huppelt z’n paardje
het dek op en neer,
hoe waaien de wimpels
al heen ok al weer.
Zijn knecht staat te lachen
on roept ons reeds toe:
wie zoet is, krijgt lekkers,
wie stout is, de roe.
То, что носитель столь ценных даров и автор столь серьезных предостережений приезжает издалека, возбуждает и обогащает детскую фантазию. Из-за моря и за морем - такими словами в прежние времена говорили о самой по себе стране детства, которая находится по ту сторону от твердо установленных рамок нашего физического повседневного мира. И начинают сильно биться сердца, когда после крепкого стука дверь открывается, и входит Сант Николаус со своим попутчиком. Ведь в Нидерландах ему уже давно определен в работники “de zwarte Piet” - черный Петер. Этот работник добавляет к мотиву праздничности и возвышенности еще и ноты грубоватости, потешности и немного чего-то, нагоняющего страху, он пользуется любовью старых и молодых. Его ждут почти так же, как и его великого повелителя, ведь он добавляет впечатляющий темный фон в светлое предрождественское действо.
В прошедшие века Сант Николаус являлся без «Черного Петера». Однако новый с виду обычай по интуиции души нидерландского народа вернулся к мудростям старинных обрядов. Видеть черное и темное, что тоже носится в душе человека, пока от него не избавишься, пока не изменишь его - таков основной мотив священных учений о жизни в передней Азии. И не случайно Вольфрам фон Эшенбах в начале своего рассказа о Парцивале выдвигает поучительную мысль о противоположности и о проблеме черного и белого.
Где-то глубоко в душе нидерландского народа укоренилось то, что любая предрасположенность к свету оформляется темными контурами. Только на темном фоне сама эта душа пробуждается и раскрывает свои лучшие свойства. Так что в обычаях вокруг Синтерклааса, видимо, было много наворожено такого, что по-детски указывало на великое и что при всем веселье тихо и незаметно воспитывало.
У каждого выросшего в Нидерландах разные праздники Синтерклааса сливаются в одну прекрасную картину воспоминаний золотого детства. Чистый отзвук восторга, удивления и возможности удивить самому, атмосфера света и тепла среди зачастую нерабочих зимних дней, - вот что остается в душах. И это перемешивается с радостными воспоминаниями о всевозможном вкусном печенье вроде “pepernoten”, “spekulaas”, роскошных “boterletters” и целого рога изобилия, полного других сладостей; смешивается с воспоминаниями о постоянно выраставшей куче хрустевшей бумаги, из которой с трудом извлекались подарки, завернутые один раз, еще раз, еще и еще раз; о различных лицах, озабоченно и в то же время весело склонявшихся над памятными стишками; о всезнающем взгляде Синтерклааса и невинно-угрожающем лукавом выражении у «Черного Петера»; о близости столь многих относящихся к дому и семье людей, будто слившихся под теплым кровом одной матери; о том, наконец, что больше того, что можно высказать.
Ведь с течением лет все это незаметно соединилось с той страной детства, которую каждый из нас носит в себе и за ограду которой даже наше собственное «я» не отваживается заглянуть. Охотно принимается за истину то, что каждый из сынов и дочерей страны обязан кусочку своего морального воспитания тем прошедшим ранней зимой вечерам. В глазах каждого нидерландца без исключения загорается что-то, выражающее очень человеческое, когда он слышит слово «Ситерклаас».
Так что в Голландии празднование дня рождения - это не что-то такое, с чем можно боязливо, смущенно и нелюдимо обойтись по-тихому. Помимо личного это еще и общественное дело, празднующий свой день рождения должен не только принимать подарки, но и сам быть активным и дарить. При этом ничего не значит, что раздаваемые им подарки небольшие и больше символические. Здесь, как часто бывает в жизни, важен чуткий жест, внутренний поступок.
Например, в школах повсеместно распространен обычай, по которому утром ребенок вдруг подходит от своей парты к учителю или к учительнице и вежливо спрашивает: “Ik ben jarig. Mag ik even trakteren?” - «У меня сегодня день рождения. Можно мне кое-что предложить классу?». Поскольку в таком желании никогда не отказывают, он тут же достает из кулька, жестянки или коробки разные вкусные, большей частью небольшие вещи, учитель и товарищи быстро награждаются, а урок на это время прерывается.
Потом и сам ребенок получает тот или иной подарок. Но важно то, что вначале в качестве дарящего выступает он сам. Легко себе представить, как часто, в зависимости от числа учеников в классе, повторяются эти события каждый год.
Присутствуя на подобных празднествах дня рождения, спрашиваешь себя, действительно ли только бюргерство придает им столь сильную окраску. Разве день рождения не есть такой момент жизни, когда мы поворачиваемся лицом к детству отдельного человека? И разве в детстве одного человека мы не чтим еще и детство вообще? В нидерландской душе много такого, что направлено на ребенка в каждом человеке при всей его взрослости и зрелости.
В предыдущем разделе мы говорили о некой тонкой витающей над жизнью атмосфере далекого Востока. Примечательно, что можно говорить и о постоянной латентной атмосфере дня рождения. Очевидно, календарь дней рождения ведет каждая семья. Мало знакомый с нидерландскими обычаями делает круглые глаза, когда находит его висящим в тихом месте, где ничто не мешает созерцанию и размышлениям.
Таким образом, в течение года отмечается бесчисленное количество небольших праздников. Большим же, собственно праздником, является Николин день или, как его повсюду называют в народе, - «Синтерклаас». И хотя по календарю этот праздник выпадает на 6 декабря, но, как это обычно бывает в других местах в случае с рождеством, важнейшие торжества проходят накануне, то есть 5 декабря. «Синтерклаас» в Голландии день больших сюрпризов, к которому маленькие дети - а иногда и дети побольше - приближаются с радостью, и бывает, что и с некоторым испугом на сердце. Ведь это не только бесспорный день подарков, но еще и небольшой день очищения. И все потому, что к подаркам всюду прикрепляются записочки, в которых святой Николай, умеющий заглядывать в каждую складочку сердца и удивительно хорошо помнящий обо всем, что случилось за год, раздает всем своим большим и малым детям весьма впечатляющие наставления.
Уже за несколько недель до того, главным образом в темные ноябрьские вечера, начинаются таинства. Даже самые близкие люди обнаруживают вдруг странную боязнь друг друга, потому что все они живут в напряженном раздумье, какой бы получше сюрприз сделать другому. И они могут насладиться самой лучшей частью радости, которая, видимо, заключается в ожидании радости. Что-то пилят, прибивают, клеят, вяжут, вышивают и шьют. Но еще и большие и маленькие поэты по этому случаю обхватывают головы и сочиняют стихи, напоминающие о стишках, которые в других местах подбрасывают в форточки на рождество. Рождество ведь не случайно праздник тонких приправ. И поскольку здесь идет речь о празднике предрождественском, то этим то терпким, то нежно-ароматным плодам позволительно развернуться в чувствах и словах, дабы повесить на дорогого ближнего маленький колокольчик. Разумеется, все грубое и оскорбительное избегается. Как же иначе Синтерклаас поручится за все эти проделки. А последняя строка в каждом стишке свидетельствует о том, что именно он и есть тот, кто обращается ко всем внимающим и со-внимающим душам.
Стоит ли упоминать, что и магазины в деревне и в городе соревнуются между собой при подготовке к этому празднику. Как в других местах перед рождеством, они хотят превзойти друг друга во всевозможных характерных витринах и за некоторыми знаменитыми исключениями создают опасность того, что большая часть настоящего праздничного настроения будет заранее распродана и израсходована. Но, с другой стороны, следует видеть и то, что нидерландский народ вплоть до детей не сентиментален. Если даже чуть не спотыкаются заранее о всевозможные коммерческие мероприятия, все же в глубине души останется достаточно удивления и желания, благоговения и радости до того часа, когда появится настоящий, истинный и великий Синтерклаас. Легенда о Николаусе и многие связанные с ним обычаи пришли в Голландию с юга, в особенности с юго-запада. И по традиции Синтерклаас каждый год прибывает в Голландию из Испании. Об этом возвещает, может быть, не очень старая, но народная песня:
Гляди! Там из Испании
идет к нам пароход
плывет на нем Сан Никлас,
готовится в поход.
Его лошадка скачет
еще на корабле,
а вымпел развевается
на мачте и корме.
Его слуга смеется,
кричит, что скоро тут
хорошим будут лакомства,
а злой получит кнут.
Zie, ginds komt de stoomboot
van Spanje weer an,
ik zie hem, St. Niklas,
ik zie hem reeds staan.
Hoe huppelt z’n paardje
het dek op en neer,
hoe waaien de wimpels
al heen ok al weer.
Zijn knecht staat te lachen
on roept ons reeds toe:
wie zoet is, krijgt lekkers,
wie stout is, de roe.
То, что носитель столь ценных даров и автор столь серьезных предостережений приезжает издалека, возбуждает и обогащает детскую фантазию. Из-за моря и за морем - такими словами в прежние времена говорили о самой по себе стране детства, которая находится по ту сторону от твердо установленных рамок нашего физического повседневного мира. И начинают сильно биться сердца, когда после крепкого стука дверь открывается, и входит Сант Николаус со своим попутчиком. Ведь в Нидерландах ему уже давно определен в работники “de zwarte Piet” - черный Петер. Этот работник добавляет к мотиву праздничности и возвышенности еще и ноты грубоватости, потешности и немного чего-то, нагоняющего страху, он пользуется любовью старых и молодых. Его ждут почти так же, как и его великого повелителя, ведь он добавляет впечатляющий темный фон в светлое предрождественское действо.
В прошедшие века Сант Николаус являлся без «Черного Петера». Однако новый с виду обычай по интуиции души нидерландского народа вернулся к мудростям старинных обрядов. Видеть черное и темное, что тоже носится в душе человека, пока от него не избавишься, пока не изменишь его - таков основной мотив священных учений о жизни в передней Азии. И не случайно Вольфрам фон Эшенбах в начале своего рассказа о Парцивале выдвигает поучительную мысль о противоположности и о проблеме черного и белого.
Где-то глубоко в душе нидерландского народа укоренилось то, что любая предрасположенность к свету оформляется темными контурами. Только на темном фоне сама эта душа пробуждается и раскрывает свои лучшие свойства. Так что в обычаях вокруг Синтерклааса, видимо, было много наворожено такого, что по-детски указывало на великое и что при всем веселье тихо и незаметно воспитывало.
У каждого выросшего в Нидерландах разные праздники Синтерклааса сливаются в одну прекрасную картину воспоминаний золотого детства. Чистый отзвук восторга, удивления и возможности удивить самому, атмосфера света и тепла среди зачастую нерабочих зимних дней, - вот что остается в душах. И это перемешивается с радостными воспоминаниями о всевозможном вкусном печенье вроде “pepernoten”, “spekulaas”, роскошных “boterletters” и целого рога изобилия, полного других сладостей; смешивается с воспоминаниями о постоянно выраставшей куче хрустевшей бумаги, из которой с трудом извлекались подарки, завернутые один раз, еще раз, еще и еще раз; о различных лицах, озабоченно и в то же время весело склонявшихся над памятными стишками; о всезнающем взгляде Синтерклааса и невинно-угрожающем лукавом выражении у «Черного Петера»; о близости столь многих относящихся к дому и семье людей, будто слившихся под теплым кровом одной матери; о том, наконец, что больше того, что можно высказать.
Ведь с течением лет все это незаметно соединилось с той страной детства, которую каждый из нас носит в себе и за ограду которой даже наше собственное «я» не отваживается заглянуть. Охотно принимается за истину то, что каждый из сынов и дочерей страны обязан кусочку своего морального воспитания тем прошедшим ранней зимой вечерам. В глазах каждого нидерландца без исключения загорается что-то, выражающее очень человеческое, когда он слышит слово «Ситерклаас».