Мятеж во имя Закона. II. Август 1991 - октябрь 1993. Дворцы.
Хасбулатов
Если задаться вопросом, чем в основном занимались все российские политики сразу после ГКЧП, то ответ будет таким: во внешней политике они занимались в основном выпрашиванием кредитной поддержки для "молодой демократии" в России. Во внутренней - перехватом рычагов власти у структур СССР и вытеснением союзных государственных структур из политической жизни.
Руслан Хасбулатов сразу же принимает самое активное участие в обоих процессах. В начале сентября 1991 года он совершает визит в Японию, где обнаруживает качества незаурядного дипломата. Японцы хотели действовать во принципу "Мы вам кредиты, вы нам - острова". На витиеватом дипломатическом языке это доводилось словами о традиционном для Японии в этом вопросе принципе неразделения политики и экономики. Хасбулатов моментально разобрался в сути таких лингвистических построений. Тут же заявил, что уважает принцип неразделения политики и экономики. И далее, не моргнув глазом, с византийской утонченностью, достойной занесения в учебник дипломатии, попросил... предоставить экономическую помощь таким образом, чтобы она японским подходам не помешала. Изящная двусмысленность фразы произвела на японских коллег столь сильное впечатление, что появившийся вскоре протокол весьма приблизил Россию к японским кредитам, оставив острова в дипломатическом тумане.
Но Хасбулатов использовал поездку за рубеж и для решения второй задачи, то есть для вытеснения от власти союзных структур. Сотрудникам посольства СССР в Токио он в жёсткой форме дал понять, что не союзный, а только российский голос будет отныне определяющим в международных делах. Прозрачно намекнул на досрочный отзыв тех, кто этого не пожелает усвоить. Прямо потребовал от посла "личной преданности" президенту, парламенту и руководству России. Пренебрежительно отозвался о президенте СССР и новом министре иностранных дел СССР Панкине. Второго как бы понизил должности, назвал не министром, а послом, причём в контексте прямой угрозы: "Если новый посол товарищ Панкин этого не поймёт, мы заменим его другим послом".
Изощренный дипломат для иностранцев. Жёсткий начальник для своих чиновников. Человек, выбивающий иностранные деньги для поддержки новой власти в России. Руководитель, строго действующий в русле российского сепаратизма, вместе с Ельциным энергично отпихивающий от власти руководителей союзных структур. Таким в целом показал себя Хасбулатов, появившись сразу после ГКЧП на международной сцене.
Но были ещё и нюансы, которые также проявились в ту дальневосточную поездку. Об известнейшем в то время авторе проекта "500 дней" Явлинском исполняющий обязанности председателя ВС сказал японским журналистам так:
"Я единственный среди политических деятелей в Советском Союзе, который резко отрицательно относится к этому мальчику. Он вечно суёт свой нос не туда, куда его просят. Вообще нам надоела эта фамилия, которая упоминается всякий раз в связи с нашими реформами, к которым он никакого отношения не имеет. Если вы его так любите, то, может быть, вы возьмёте его себе?"
Ещё один интересный нюанс прозвучал здесь же. Высокому гостю был задан вопрос о содержании одного из дипломатических писем Ельцина. Хасбулатов на это ответил, что внешнюю политику России определяет не президент, а Верховный Совет, напомнив также о занимаемой им самим должности руководителя этого властного органа.
Таким образом, 10 сентября 1993 года из уст Хасбулатова впервые прозвучали негативные отзывы об экономисте, имя которого в то время неразрывно связывалось с идеей проведения в России "шоковой терапии". Более того, тогда же сам Хасбулатов выставил себя отнюдь не подчинённым Ельцина, а чуть ли не его начальником согласно действовавшей иерархии властных структур.
С формальной точки зрения любой исследователь имеет все права заявить, что нашёл ту первую трещину между Хасбулатовым и Ельциным, с которой началась история, закончившаяся через два года громом танковых орудий и заточением одного из персонажей в тюрьму. Но именно здесь более чем уместно вспомнить предостережение Льва Толстого о том, как легко группируются факты и обстоятельства, когда исход события уже известен, как легко забываются другие факты и другие обстоятельства, толкавшие событие в другом направлении. Между тем, фактов и обстоятельств второго свойства мы в каждый данный период найдём никак не меньше, а даже больше, чем первого. Пренебрежительный отзыв о Явлинском и не совсем почтительный о Ельцине, прозвучавшие из уст Хасбулатова 10 сентября 1991 года, выглядят сегодня фактами знаменательными только потому, что Хасбулатов ныне сидит в тюрьме и имеет репутацию "противника курса реформ". Если же взглянуть на эти факты с позиций того же дня, когда они имели место, то ничего знаменательного в них не обнаружится. Прежде всего потому, что они утонут в других фактах прямо противоположного свойства, причём более существенных. Существенным является то, что Хасбулатов в принципиально важных вопросах действовал в строгом соответствии с общей линией российского руководства. Существенно то, что по вопросу об иностранных кредитах Хасбулатов не только не занял позицию предостерегающего от западной финансовой кабалы, но проявлял максимум талантов, дабы соответствующие кредиты заполучить. Существенно то, что будущий обвинитель Ельцина в развале СССР не только не встал тогда на защиту госструктур Союза, но жёстко требовал от чиновников об этих структурах забыть. Существенно всё это потому, что касалось главных вопросов, решавшихся в те дни Ельциным, Хасбулатовым и другими российскими политиками.
Кроме того, хотя бы в той же поездке мы обнаружим и много деталей более любопытных и знаменательных, нежели приведённые высказывания. Сегодня они кажутся не столь любопытными и не столь знаменательными только потому, что не имели продолжения в виде выстрелов и арестов. Между тем, с позиций 10 сентября 1991 года осторожное напоминание о должности своей и Ельцина, как и высказывание о "мальчике Явлинском", затмевались куда более колоритными фразами в отношении, скажем, ...российского парламента. О последнем и.о. спикера тогда же, 10 сентября 1991 года, сказал, что там существует "антихасбулатовский блок", но что он будет и впредь "издеваться над дураками". Тогда, в начале сентября 91-го, зная о наличии в парламенте России антиельцинских настроений, любой наблюдатель обратил бы внимание прежде всего на эти заявления Хасбулатова и воспринял бы их как участие в команде президента в проводившейся уже давно кампании по дискредитации парламентской оппозиции. Однако конфликт "спикер - антихасбулатовский блок" не получил развития в дальнейшем, и только потому реплики Хасбулатова о дураках-парламентариях кажутся ныне несущественными и незнаменательными.
Когда 7 ноября 1991 года на Красную площадь впервые вышла большая масса протестующих людей, то ни Хасбулатов, ни Руцкой, ставшие потом руководителями этой массы, на Красную площадь не пошли. Пошёл туда, как уже сказано, Ельцин, против которого и состоялось затем объединение Хасбулатова и Руцкого с манифестантами. Если бы кто-нибудь сказал 7 ноября 1991 года, что Хасбулатов или Руцкой возглавят уличную оппозицию, то эта мысль была бы воспринята всеми либо как дикая фантазия, либо как "происки сиона". Кстати, именно Руцкой, создававший в то время свою партию в качестве правопреемницы КПСС, прямо воспринимался тогда всеми без исключения оппозиционерами как слуга Ельцина, посланный узаконить изъятие партийного имущества у коммунистов.
Перед объективным исследователем стоит нелёгкая задача найти такой способ группировки фактов, который бы раскрывал настоящие, а не формальные причинно-следственные связи между событиями.
Ещё до того, как Ельцин стал президентом, когда Исаков, Горячева и другие заместители Ельцина оказались в антиельцинской оппозиции,- в этот критический момент Хасбулатов остаётся верным своему патрону. Как только объявляется ГКЧП, он с Ельциным заточается в Белом Доме и вместе с ним энергично борется за власть. ГКЧП терпит крах, и Хасбулатов имеет основания считать, что приложил к этому не меньше усилий, чем патрон. Он готов и далее "издеваться над дураками" в парламенте, готов делать любые дипломатические пируэты во имя финансового упрочения своей и Ельцина власти и категорически требует "личной преданности президенту, парламенту и руководству России". Его заслуги перед "победившей демократией" весьма значительны, и он, как ветеран, руководитель и герой этого движения, вполне может позволить себе сопоставить свои заслуги с заслугами патрона, своё должностное положение с его должностным положением, цыкнув при этом на попавшегося под руку "боя" Явлинского. Не исключено, что в личных отношениях с патроном он даже более категоричен, чем перед журналистами. Нельзя исключить, что эти два лидера давно уже переругиваются друг с другом, прежде чем принять общее решение. Но главное состоит в том, что они спаяны друг с другом общей политической судьбой, что их союз проверен в критических ситуациях. И потому они и после 10 сентября 1991 года идут вместе, по одной дороге, по-прежнему помогая друг другу и выручая друг друга. Уже вскоре Хасбулатов оказывает "молодой демократии", Ельцину и себе ещё одну неоценимую услугу. Тем, что нейтрализует попытки "дураков" протолкнуть на пост спикера подозрительного Бабурина. Хасбулатов отбивает эту атаку в парламенте и оставляет пост спикера за собой. Поддержка реформам со стороны верховной представительной власти обеспечена. Помощь из-за границы обещана. Конкуренты в союзных структурах добиты, Беловежские соглашения ратифицированы невзирая на то, что они затронули множество пунктов конституции России. Министерства безопасности и внутренних дел объединены в одну структуру. Можно приступать к подъёму цен.
Правда, конституционный суд отменяет решение об объединении двух силовых министерств. Обстановка не столь уж сложна, не стоит ее драматизировать, перегибать палку. Что ж, ветви власти для того и существуют, чтобы поддерживать друг друга, поправлять друг друга, подсказывать и подстраховывать. Ничего драматичного в этой отмене одного из решений президента никто не обнаруживает. Тем более нет оснований считать, что менее значительные коррекции со стороны Верховного Совета отзовутся расколом властей. Тем паче что в Верховном Совете восседает Хасбулатов, всегда способный направить "дураков" в "русло нормального обсуждения", заставить их "войти в положение" и т.д.
Но что-то (пока неясно что) изменяется в обстановке, нормальное соперничество двух соратников превращается в антагонизм, отозвавшийся громом орудий.
Если задаться вопросом, чем в основном занимались все российские политики сразу после ГКЧП, то ответ будет таким: во внешней политике они занимались в основном выпрашиванием кредитной поддержки для "молодой демократии" в России. Во внутренней - перехватом рычагов власти у структур СССР и вытеснением союзных государственных структур из политической жизни.
Руслан Хасбулатов сразу же принимает самое активное участие в обоих процессах. В начале сентября 1991 года он совершает визит в Японию, где обнаруживает качества незаурядного дипломата. Японцы хотели действовать во принципу "Мы вам кредиты, вы нам - острова". На витиеватом дипломатическом языке это доводилось словами о традиционном для Японии в этом вопросе принципе неразделения политики и экономики. Хасбулатов моментально разобрался в сути таких лингвистических построений. Тут же заявил, что уважает принцип неразделения политики и экономики. И далее, не моргнув глазом, с византийской утонченностью, достойной занесения в учебник дипломатии, попросил... предоставить экономическую помощь таким образом, чтобы она японским подходам не помешала. Изящная двусмысленность фразы произвела на японских коллег столь сильное впечатление, что появившийся вскоре протокол весьма приблизил Россию к японским кредитам, оставив острова в дипломатическом тумане.
Но Хасбулатов использовал поездку за рубеж и для решения второй задачи, то есть для вытеснения от власти союзных структур. Сотрудникам посольства СССР в Токио он в жёсткой форме дал понять, что не союзный, а только российский голос будет отныне определяющим в международных делах. Прозрачно намекнул на досрочный отзыв тех, кто этого не пожелает усвоить. Прямо потребовал от посла "личной преданности" президенту, парламенту и руководству России. Пренебрежительно отозвался о президенте СССР и новом министре иностранных дел СССР Панкине. Второго как бы понизил должности, назвал не министром, а послом, причём в контексте прямой угрозы: "Если новый посол товарищ Панкин этого не поймёт, мы заменим его другим послом".
Изощренный дипломат для иностранцев. Жёсткий начальник для своих чиновников. Человек, выбивающий иностранные деньги для поддержки новой власти в России. Руководитель, строго действующий в русле российского сепаратизма, вместе с Ельциным энергично отпихивающий от власти руководителей союзных структур. Таким в целом показал себя Хасбулатов, появившись сразу после ГКЧП на международной сцене.
Но были ещё и нюансы, которые также проявились в ту дальневосточную поездку. Об известнейшем в то время авторе проекта "500 дней" Явлинском исполняющий обязанности председателя ВС сказал японским журналистам так:
"Я единственный среди политических деятелей в Советском Союзе, который резко отрицательно относится к этому мальчику. Он вечно суёт свой нос не туда, куда его просят. Вообще нам надоела эта фамилия, которая упоминается всякий раз в связи с нашими реформами, к которым он никакого отношения не имеет. Если вы его так любите, то, может быть, вы возьмёте его себе?"
Ещё один интересный нюанс прозвучал здесь же. Высокому гостю был задан вопрос о содержании одного из дипломатических писем Ельцина. Хасбулатов на это ответил, что внешнюю политику России определяет не президент, а Верховный Совет, напомнив также о занимаемой им самим должности руководителя этого властного органа.
Таким образом, 10 сентября 1993 года из уст Хасбулатова впервые прозвучали негативные отзывы об экономисте, имя которого в то время неразрывно связывалось с идеей проведения в России "шоковой терапии". Более того, тогда же сам Хасбулатов выставил себя отнюдь не подчинённым Ельцина, а чуть ли не его начальником согласно действовавшей иерархии властных структур.
С формальной точки зрения любой исследователь имеет все права заявить, что нашёл ту первую трещину между Хасбулатовым и Ельциным, с которой началась история, закончившаяся через два года громом танковых орудий и заточением одного из персонажей в тюрьму. Но именно здесь более чем уместно вспомнить предостережение Льва Толстого о том, как легко группируются факты и обстоятельства, когда исход события уже известен, как легко забываются другие факты и другие обстоятельства, толкавшие событие в другом направлении. Между тем, фактов и обстоятельств второго свойства мы в каждый данный период найдём никак не меньше, а даже больше, чем первого. Пренебрежительный отзыв о Явлинском и не совсем почтительный о Ельцине, прозвучавшие из уст Хасбулатова 10 сентября 1991 года, выглядят сегодня фактами знаменательными только потому, что Хасбулатов ныне сидит в тюрьме и имеет репутацию "противника курса реформ". Если же взглянуть на эти факты с позиций того же дня, когда они имели место, то ничего знаменательного в них не обнаружится. Прежде всего потому, что они утонут в других фактах прямо противоположного свойства, причём более существенных. Существенным является то, что Хасбулатов в принципиально важных вопросах действовал в строгом соответствии с общей линией российского руководства. Существенно то, что по вопросу об иностранных кредитах Хасбулатов не только не занял позицию предостерегающего от западной финансовой кабалы, но проявлял максимум талантов, дабы соответствующие кредиты заполучить. Существенно то, что будущий обвинитель Ельцина в развале СССР не только не встал тогда на защиту госструктур Союза, но жёстко требовал от чиновников об этих структурах забыть. Существенно всё это потому, что касалось главных вопросов, решавшихся в те дни Ельциным, Хасбулатовым и другими российскими политиками.
Кроме того, хотя бы в той же поездке мы обнаружим и много деталей более любопытных и знаменательных, нежели приведённые высказывания. Сегодня они кажутся не столь любопытными и не столь знаменательными только потому, что не имели продолжения в виде выстрелов и арестов. Между тем, с позиций 10 сентября 1991 года осторожное напоминание о должности своей и Ельцина, как и высказывание о "мальчике Явлинском", затмевались куда более колоритными фразами в отношении, скажем, ...российского парламента. О последнем и.о. спикера тогда же, 10 сентября 1991 года, сказал, что там существует "антихасбулатовский блок", но что он будет и впредь "издеваться над дураками". Тогда, в начале сентября 91-го, зная о наличии в парламенте России антиельцинских настроений, любой наблюдатель обратил бы внимание прежде всего на эти заявления Хасбулатова и воспринял бы их как участие в команде президента в проводившейся уже давно кампании по дискредитации парламентской оппозиции. Однако конфликт "спикер - антихасбулатовский блок" не получил развития в дальнейшем, и только потому реплики Хасбулатова о дураках-парламентариях кажутся ныне несущественными и незнаменательными.
Когда 7 ноября 1991 года на Красную площадь впервые вышла большая масса протестующих людей, то ни Хасбулатов, ни Руцкой, ставшие потом руководителями этой массы, на Красную площадь не пошли. Пошёл туда, как уже сказано, Ельцин, против которого и состоялось затем объединение Хасбулатова и Руцкого с манифестантами. Если бы кто-нибудь сказал 7 ноября 1991 года, что Хасбулатов или Руцкой возглавят уличную оппозицию, то эта мысль была бы воспринята всеми либо как дикая фантазия, либо как "происки сиона". Кстати, именно Руцкой, создававший в то время свою партию в качестве правопреемницы КПСС, прямо воспринимался тогда всеми без исключения оппозиционерами как слуга Ельцина, посланный узаконить изъятие партийного имущества у коммунистов.
Перед объективным исследователем стоит нелёгкая задача найти такой способ группировки фактов, который бы раскрывал настоящие, а не формальные причинно-следственные связи между событиями.
Ещё до того, как Ельцин стал президентом, когда Исаков, Горячева и другие заместители Ельцина оказались в антиельцинской оппозиции,- в этот критический момент Хасбулатов остаётся верным своему патрону. Как только объявляется ГКЧП, он с Ельциным заточается в Белом Доме и вместе с ним энергично борется за власть. ГКЧП терпит крах, и Хасбулатов имеет основания считать, что приложил к этому не меньше усилий, чем патрон. Он готов и далее "издеваться над дураками" в парламенте, готов делать любые дипломатические пируэты во имя финансового упрочения своей и Ельцина власти и категорически требует "личной преданности президенту, парламенту и руководству России". Его заслуги перед "победившей демократией" весьма значительны, и он, как ветеран, руководитель и герой этого движения, вполне может позволить себе сопоставить свои заслуги с заслугами патрона, своё должностное положение с его должностным положением, цыкнув при этом на попавшегося под руку "боя" Явлинского. Не исключено, что в личных отношениях с патроном он даже более категоричен, чем перед журналистами. Нельзя исключить, что эти два лидера давно уже переругиваются друг с другом, прежде чем принять общее решение. Но главное состоит в том, что они спаяны друг с другом общей политической судьбой, что их союз проверен в критических ситуациях. И потому они и после 10 сентября 1991 года идут вместе, по одной дороге, по-прежнему помогая друг другу и выручая друг друга. Уже вскоре Хасбулатов оказывает "молодой демократии", Ельцину и себе ещё одну неоценимую услугу. Тем, что нейтрализует попытки "дураков" протолкнуть на пост спикера подозрительного Бабурина. Хасбулатов отбивает эту атаку в парламенте и оставляет пост спикера за собой. Поддержка реформам со стороны верховной представительной власти обеспечена. Помощь из-за границы обещана. Конкуренты в союзных структурах добиты, Беловежские соглашения ратифицированы невзирая на то, что они затронули множество пунктов конституции России. Министерства безопасности и внутренних дел объединены в одну структуру. Можно приступать к подъёму цен.
Правда, конституционный суд отменяет решение об объединении двух силовых министерств. Обстановка не столь уж сложна, не стоит ее драматизировать, перегибать палку. Что ж, ветви власти для того и существуют, чтобы поддерживать друг друга, поправлять друг друга, подсказывать и подстраховывать. Ничего драматичного в этой отмене одного из решений президента никто не обнаруживает. Тем более нет оснований считать, что менее значительные коррекции со стороны Верховного Совета отзовутся расколом властей. Тем паче что в Верховном Совете восседает Хасбулатов, всегда способный направить "дураков" в "русло нормального обсуждения", заставить их "войти в положение" и т.д.
Но что-то (пока неясно что) изменяется в обстановке, нормальное соперничество двух соратников превращается в антагонизм, отозвавшийся громом орудий.