Русскость. 9)Геоистория.
Идея слияния истории с географией и сам термин «геоистория» связаны с деятельностью французского ученого Ле Февра и с существовавшей во Франции «школой Анналов». Появляется книга французского историка Ж.Пирена «Великие течения всемирной истории». В ней говорится о противоположности «континентальных» и «морских» цивилизаций и на этой основе объясняется противоборство между тем, что в свое время называлось «лагерем социализма» и «лагерем капитализма». В последнем, в англосаксонской его части, появляется теория «инвайронментализма» (environment - окружение, среда). Согласно ей, разделение труда между нациями и государствами всецело детерминировано природно-географическими, природно-климатическими факторами. Разновидностью «инвайронментализма» стала теория «географических оптимумов» Элсуорта Хантингтона. Этого ученого не следует путать с Сэмьюэлем Хантингтоном - типичным «конфессиональным детерминистом», автором нашумевшей статьи «Столкновение цивилизаций».
Применительно к современной России вопрос о влиянии природно-географических факторов на общество наиболее последовательно раскрыт в книге Андрея Паршева «Почему Россия не Америка?» Автор наглядно и талантливо показал, что в рамках чисто рыночных отношений и связей экономика России неизбежно является более затратной в силу географических особенностей страны, и поэтому она не может выдерживать конкуренцию в классических ее проявлениях. К сожалению, в указанной книге автор на этом как бы остановился. В результате у читателя возникает ощущение, что у России нет другого пути, кроме как к изоляционизму, к автаркии от «мирового рынка». А ведь русские уже показывали, на что они способны, если отказываются от слепого преклонения перед рынком внутри страны, если появляются на так называемом «международном рынке» в качестве единой нерыночной особи…
Так о чем же в принципе толкует нам геоистория? Попытаемся взять то общее, что было у Аристотеля и Монтескье, у Ле Февра и Хантингтона, а также у Герберта Хана и у Андрея Паршева. И приглядимся поначалу к истории общей.
При взгляде из этой перспективы до сознания доходит один невероятный, ошеломляющий факт:
Ареал обитания человеческой породы одинаков у людей каменного века и у нас, людей нынешних!
Поразительно, но человеческая порода сумела еще в «доисторическую» эпоху заселить все пять обитаемых ныне континентов. Когда Колумб «открыл Америку», то его встретили дальние потомки тех, кто каким-то непостижимым образом не только давно уже Америку «открыл», но и заселил ее и острова возле нее. В Австралии, которую «открыли» еще позже, тоже оказались люди! Практически повсеместно обнаруживаются так называемые «стоянки древнего человека».
Если понять, что сам по себе этот факт поразителен, то все его значение стает ясным при сопоставлении его с другим фактом: так называемая «эволюция» в людских сообществах на всем этом ареале происходила на удивление неравномерно.
Если сложить территорию всех первых государств, а потом сопоставить ее с площадью всего ареала обитания человечества (а он такой же, как ныне!) то придется признать: люди почти повсеместно не проявляли ни малейшего интереса к "эволюционированию", к развитию в сторону государственной организации своих сообществ.
Да и вообще: что значит «эволюция», что такое «развитие»? Договоримся понимать под этим усовершенствования в средствах и в организации труда, изменения в способах добывания «хлеба насущного», то есть необходимых человеку благ, перемены в самих по себе потребностях в тех или иных благах, в организации человеческих сообществ. При этом лучше всего отставить в сторону вопрос об оценке тех или иных изменений, того или иного направления эволюции. Не стоит гадать, «позитивные» произошли с людьми изменения или «негативные». Следует договориться о том, что никакого отношения к «счастью» эволюция не имеет. Мы не знаем, к добру или не к добру европейцы переняли у коренных американцев табак и в свою очередь научили жителей «нового» континента хлестать спиртные напитки. Не будем судить, хорошо или плохо книгопечатание, появление кино, телевидения…. Вместо всего этого лучше задаться вопросом: так ли уж исключалась для человечества возможность жить без той «эволюции», которая имела место?
Еще и поныне где-нибудь в «дебрях Амазонки» обнаруживают «доисторические» племена, и эти наши собратья по разуму красноречиво свидетельствуют: возможность жить без развития, без эволюции имела место, даже была более вероятной в большей части ареала человеческого племени. И если бы не отдельные «выскочки» на берегах Нила, Инда и Хуанхэ, если бы потом не жители самого маленького из континентов, то есть Европы, если бы не их назойливое стремление залезть и на чужие континенты, то….
Появляется догадка, что социальная эволюция у человека в чем-то аналогична эволюции в животном мире. Зоология утверждает, что все земноводные, пресмыкающиеся, птицы, млекопитающие произошли от кистеперой рыбы и что сама по себе эта кистеперая рыба существует в своем оригинале, живет как вид и поныне. Плавает себе, и невдомек ей, что «натворила» та часть ее предков, которая оказалась в условиях, заставивших приспосабливаться, но и позволивших эволюционировать - превращать плавники и жабры в нечто иное.
Аналогично и с эволюцией средств труда, способов организации человеческих сообществ, потребностей людей. Люди сотнями тысяч лет просто живут себе на пяти континентах. Но вот в порядке исключения в отдельных местах создаются «особые условия». С одной стороны, они вынуждают что-то менять в средствах труда, в способах организации данного племени (народа, нации), в потребностях. С другой стороны, они дают возможность все это сделать.
Вынуждают с одной стороны - дают возможность с другой. Очень важно, чтобы налицо были оба эти момента.
Например, у американцев США была и есть возможность направить свою недюжинную энергию на просторные и богатейшие северные районы Канады, на Аляску и Гренландию. И мы стали бы свидетелями появления фантастических мегаполисов в Приполярье, совершенно нового, удивительного уклада жизни в этой «американской Сибири». Жизни с какими-то новыми, нам еще и неведомыми потребностями. Вероятно, и с каким-то новым видом общественного устройства вместо уже поднадоевшей формально-показной демократии. Но ничто не вынуждает североамериканцев направлять свою энергию в эту сторону. Им удобнее направлять ее в традиционное для англосаксов русло. Например, в сторону Персидского залива. А это только закрепляет давно уже сложившуюся показную демократию. То есть одно из условий отсутствует - на эволюцию рассчитывать не приходится.
У России тоже есть аналогичная возможность. В этом же направлении ее все больше ведет и необходимость. Получается, что на территории России складывается так называемый «географический» «оптимум».
Здесь этот термин употреблен не совсем в контексте Хантингтона. Если сказанное об американцах и русских принять пока что в порядке допущения, то можно попытаться уточнить терминологию. Это необходимо для дальнейших рассуждений.
Прежде всего, обнаруживается неудовлетворительность первой части термина «географический оптимум». Ведь речь идет не только о географических факторах как таковых. Например, наличие или отсутствие залежей нефти можно отнести к географическим факторам. Но для того, чтобы эти факторы стали оказывать какое-то влияние на жизнь людей и на их сообщества, нужна уже определенная ступень эволюции. Нужно, чтобы эту нефть научились уже использовать, чтобы появилась и развилась потребность в ней. Нефть «лежала» себе в земле сотни тысяч лет, все это время она была, так сказать, географически, но исторически она обрела значимость, когда люди научились ее использовать. А если люди научатся обходиться без нее, то нефти опять же суждено будет стать явлением только географии!
Доступность или, наоборот, отгороженность данной территории от соседних племен (народов, наций) - это фактор и географический, и исторический. Например, отгороженность долины Нила пустыней наверняка играла свою роль при формировании первого известного нам государства, так как избавляла от слишком уж частых «визитов» непрошеных гостей.
Следовательно, было бы правильнее говорить не о «географическом», а о «геоисторическом» «оптимуме». Но и слово «оптимум» сомнительно. Оно как бы внушает, что кому-то известны критерии оценки тех или иных изменений. Говоря «оптимум», мы лукаво делаем вид, будто всем на свете уже известно и всеми на свете принято что-то такое, для чего данный геоисторический регион оптимален. Уж не американская ли формально-показная демократия имеется в виду? Не западные ли ценности? А почему бы не оценить все эти «оптимумы» с «фундаментальных позиций ислама»?
К тому же при взгляде в прошлое «оптимумы» вроде бы видны, хотя и не бесспорно. Почему, например, Константинополь и Византийская империя, эта гордая и цивилизованная наследница Великого Рима, вроде как не «оптимум»? Но если при взгляде в прошлое какие-то контуры «оптимумов» еще можно разглядеть, то при взгляде в будущее - сплошной туман.
Вот почему несколько правильнее использовать слова более нейтральные и говорить о геоисторических районах вероятной эволюционной активности.
Например, на горизонте давно уже маячит электромобиль. Он уже в принципе изобретен и известен. Но пока что по эксплуатационным качествам не так удобен, как автомобиль, а по конструкции и внешнему виду он пока что всего лишь подражает автомобилю, как первые автомобили подражали гужевым повозкам. Можно предположить, что в настоящем электромобиле многие детали автомобиля исчезнут, другие принципиально изменятся. Конечно, из автомобиля просто «выкинут» двигатель и все эти передачи - ведь сами колеса есть роторы для электродвигателей (а при торможениях - для генераторов)! Внешний вид у этого средства передвижения будет иным. А произойдет все это там, где различные факторы будут не только давать возможность, но и вынуждать все это делать.
Если и впрямь суждено появиться и распространиться электромобилю как более совершенному средству по сравнению с нынешним автомобилем, то произойдет это в промышленно развитом районе, в котором отсутствуют или почти отсутствуют нефть и газ и который не может решать эту проблему в рамках «западных ценностей», то есть при помощи ударных авианосных соединений. Весьма вероятно, что в этом аспекте геоисторический район вероятной эволюционной активности находится в Китае. Он мог бы быть и в Японии, если бы эта страна не была приобщена к «западным ценностям», то есть к тем самым авианосным соединениям во всех «интересных» акваториях планеты.
Но может случиться и так, что необходимость освоения приполярных регионов и Антарктиды заставит изобрести, использовать и усовершенствовать новое универсальное средство передвижения сразу в нескольких различных средах и по различным покрытиям. Может быть, такое средство со временем вытеснит автомобили и электромобили, которые перед новым средством станут выглядеть просто варварскими повозками. Проделает все это народ, уже обладающий многими технологиями, в том числе способностью «проложить дорогу» хоть в космос. Но это будет еще и народ, которого обстоятельства вынудят направить свою активность в Приполярье и как-то иначе, чем сейчас, решать проблему дорог и коммуникаций.
Первое известное нам государство появилось около 5 тысяч лет назад в долине Нила. Трудно судить, насколько автономно от этого возникает затем Шумерское государство в Месопотамии. Из того, что будет сказано ниже, предположение о влияниях может показаться более достоверным. Хараппское государство на берегах Инда возникло около 4400 лет назад. Около 3300 лет назад «изобретение» египтян и индийцев повторено совершенно независимо от них на берегах Хуанхэ. Речь идет о государстве Инь.
Первое буржуазное государство появляется в XYI веке в Нидерландах.
Долина Нила - берега Инда - берега Хуанхэ - Нидерланды. Есть ли что-то общее между ними с позиций геоистории? Монтескье в своих географических описаниях не всегда опирался на достоверные источники. Но его формулировки в комментариях иногда очень ярки:
«Страны, которые стали обитаемы благодаря труду человека и существование которых поддерживается этим же трудом, стремятся к умеренному правлению. Есть три главные страны этого рода: две прекрасные провинции Китая (Цзаннань' и Чжзузян), Египет и Голландия.»
«Цзаннань» - это Цзинань, столица провинции Шаньдун. Именно поблизости от этого района и появилось государство Инь. О Хараппской культуре Монтескье не мог знать, так как она была открыта только в двадцатом веке. Но сегодня мы знаем, что и для хараппского государства была характерна система искусственной ирригации и защитных мер от наводнений. То есть земля жителей легендарного Мохенджо Даро тоже «стала обитаемой благодаря труду человека» и «поддерживалась этим же трудом».
Необходимость отвоевать землю у рек создала первые государства. Спустя тысячелетия необходимость отвоевать землю даже у самого моря создала первое в мире буржуазное государство.
Если проследить историю первых государств на берегах Нила, Инда и Хуанхэ, то картина откроется весьма поучительная.
Государственная организация предполагает появление господствующих классов, а вместе с ними - появление и рост совершенно новых потребностей. Государство не может существовать без письменности в самых различных ее ипостасях. (Следов письменности долго не могли обнаружить в государстве инков в Южной Америке, пока не обратили внимания на инкские «вышивки».) Государственный строй приходит к созданию постоянной регулярной армии, «ставит на поток» производство оружия. Это дает возможность пополнения рабов, обретения других богатств способом наиболее быстрым - путем набегов на окружающих «варваров» и расширения своих владений. В случае расширения «варвары» насильственно обращаются в «государственную веру», то есть попросту становятся частью государства. Именно так и закрепился государственный строй в соседних с Египтом Палестине, Сирии… А те «варвары», которые оказываются на границах расширившегося государства, принуждаются к «государственному устройству» опосредованно. Необходимость защиты от войск возникшего государства, равно как и заманчивая перспектива набегов на появившуюся страну сказочных богатств стимулируют у окружающих племен создание государств в самом естественном и неприкрытом для государства виде - в виде войска со всей его иерархией, живущего исключительно за счет грабежей или дани с каких-либо территорий.
Противостояние с военными иерархиями «варваров» для всех «цивилизованных» государств далекого прошлого заканчивалось только одним - завоеванием их этими военными иерархиями. Не избежало этой участи даже государство, поставившее абсолютный рекорд долголетия. Даже столь смелое решение, как перенос государственного центра из «варваризированного» Рима в Константинополь, привел только к продлению безнадежного противостояния «варварам» еще на тысячу лет!
Отличительной чертой «варварского» государства является почти полное невмешательство в организацию экономической и духовной жизни своих «подданных». В этом аспекте идеал либеральной демократии следует искать в далеком прошлом, а не в настоящем и не в будущем. Сбор дани с уже покоренных племен и набеги на соседей - вот две функции «варварского» государства. Классическим примером такого государства является Киевская Русь. Очень колоритен князь Игорь, совершивший множество набегов на соседей, в том числе на столицу Восточной Римской империи, и окончивший жизнь на березах при попытке собрать чрезмерную дань со своих «подданных». История князей Святослава и его сына Владимира также интересна как показатель тех неимоверных усилий, которые вынуждено было прикладывать «цивилизованное» государство в постоянной войне против «варваров». Византийцы силой останавливают набег Святослава под Доростолом, добивают его при помощи печенегов (то есть покупают одних «варваров» для нейтрализации других). При Владимире, напавшем на византийский Херсонес, они осуществляют активное идеологическое наступление путем распространения среди «варваров» своей ветви христианства. Византийцы используют в сражениях «греческий огонь» и прибегают к самой изощренной («византийской»!) дипломатии. Но ничто не помогает. В 1453 году под ударами «варваров» исчезает и «Второй Рим».
Абсолютно аналогично развиваются события в Индии и в Китае. Что касается американского континента, то в отношении государств ацтеков и инков картина естественной эволюции прервана с появлением испанских конкистадоров. Но, судя по всему, и «чисто американский» опыт тоже имеется. Многое говорит о том, что культура майя на Юкатанском полуострове была культурой государственного типа. Это государство просуществовало около тысячи лет и тоже погибло под ударами соседних племен примерно за пятьсот лет до появления на континенте европейцев.
Первые «цивилизованные» государства погибают повсеместно. Но они гибнут только в смысле преемственности. Государственная организация жизни как таковая теперь остается, ее наследуют и используют «варвары», в результате чего «ареал государственности» стремительно расширяется. Государства «варварские», являющиеся по сути своей всего лишь военными иерархиями для сбора дани и для набегов, распространяются вообще очень быстро. Империи Александра Македонского, Карла Великого, Чинхиз-хана, Тимура появляются, стремительно растут и еще быстрее исчезают. Нас же будут больше интересовать государства «цивилизованные», которые уже тогда совершали грех перед принципами либеральной демократии и выступали не только в качестве силовой иерархии, но и в качестве организаторов экономической и духовной жизни людских сообществ.
Перед тем, как сосредоточиться на Средиземноморско-Атлантическом регионе, стоит поставить вопрос о причинах «меньшей» эволюционной активности государственных образований в Азии. Вопрос этот, в частности, ставил великий гражданин Индии Джавохарлал Неру в записках, написанных из тюрьмы дочери - Индире Ганди. В этих письмах мы находим даже сравнение Индии с путником, который отправился в дорогу раньше, но которого все же опередили те, кто вышел позже.
Но средиземноморско-европейская цивилизация «стартовала» в долине Нила примерно на 600 лет раньше Хараппского государства на реке Инд и примерно за 1700 лет до появления государства Инь на берегах Хуанхэ. И если уж сравнивать Индию и Китай с «путниками», то нужно признать, что они не только не отставали в темпах продвижения, но и стремительно нагоняли и сейчас уже почти догнали того, кто «стартовал» за сотни и тысячи лет до них.
Кроме того, похоже, что на первом этапе «гонки» Средиземноморью природа дала еще одну «фору». В Средиземноморье плавность климатических переходов от одного региона к другому давала больше возможностей для плавной же миграции центра эволюционной активности в естественном для него направлении: от более мягкого климата к условиям несколько более суровым. Излишне повторять, что активность военных иерархий наподобие Ассирии, Персии, Македонии, первичных государственных формирований у гуннов и готов, у тюркских племен принуждали этот самый «цивилизационный центр» к миграции. То есть была примерно такая же необходимость, как в Индии и в Китае, но было побольше возможностей.
Интересно последить, насколько плавно центр «цивилизованных» государств буквально «переползает» из региона менее «прохладного» в регион более «прохладный». Наверно, из множества факторов наиболее показательным будет средняя температура наиболее холодного месяца года в том или ином месте. Пока Средиземноморье оставалось геоисторическим районом вероятной эволюционной активности, в нем в течение столетий появлялись и подолгу доминировали Египет, Греция, Римская империя, Восточная Римская империя, Испания, Франция. Ниже приводятся показатели средней температуры января в столицах этих государств:
Каир - 12,0
Афины - 9,0
Рим - 6,8
Константинополь- 5,2
Мадрид - 4,9
Париж - 3,4
В третьем веке до н.э. эту закономерность пытались сломать Гамилькар и затем его сын Ганнибал (средняя температура января в Карфагене - 12 градусов). Но даже полное истребление римского войска под Каннами не помогло. История все равно настояла на своем и надолго вручила «пальму первенства» римлянам. И с такой же железной закономерностью она заставила эту «пальму» отдать в «более прохладный» Константинополь. А потом словно специально уничтожила этот Второй Рим, дабы перейти в Мадрид, где зимой на 0,3 градуса попрохладнее.
Испания времен короля Филиппа, его жены Изабеллы и нанятого ими генуэзца Колумба, - эта Испания явно представляет собой какой-то важный переломный момент эволюции. Испания впервые вышла за пределы «средиземноморской колыбели» и создала в разных частях планеты империю, над которой «не заходило солнце». Южная и центральная Америка, Филиппины, многие другие территории стали на какое-то время частью Испании. Однако тысячелетнее проклятие всех цивилизованных государств сказалось и тут. Испания, как и ее предшественники, обессилела в борьбе в «варварами». Только в качестве «варваров» здесь выступило международное пиратство (чуть не сказал «международный терроризм»!) с центром в Англии (чуть не сказал «на Ближнем Востоке»!). Попытка провести операцию (чуть не сказал «антитеррористическую»!) с целью ликвидировать легально действовавший пиратский анклав в лице Англии (чуть не сказал «Чечни»!) окончилась неудачей: «непобедимая Армада» в 1588 году была побеждена пиратами. Центр эволюционной активности вновь мигрировал. И вновь в место, где немного попрохладнее - в Париж.
Франция проблистала самым абсолютным из всех абсолютизмов, совершила самую революционную из всех буржуазных революций и создала самую имперскую из всех европейских империй - в результате наполеоновских завоеваний впервые довела дело до объединенной Европы.
Но роль «мастерской мира» и ведущей колониальной империи суждено было исполнять другой стране. Центр вероятной эволюционной активности вопреки всем попыткам подзадержать его в Париже уползает в Лондон. Ведь, по данным синоптиков, здесь «не менее ста дней в году бывает отрицательная температура».
Об Англии и об англосаксонской цивилизации стоит поговорить несколько подробнее.
(Продолжение следует)