Русскость. 2)Подлинная русская "религия".
Послушаем наше волшебное зеркало. Сейчас оно говорит о чем-то очень важном:
«Все девятнадцатое столетие русского земледельца в Европе привычно называли словом мужик и часто, даже слишком часто, использовали его. Но в русском и в других славянских языках муж и мужчина означают на худой конец « Mann ”. Значит, при слове «мужик» можно в крайнем случае подумать о человеке из народа, но необязательно о земледельце. Для последнего предания столетий нашли название самобытное и уникальное. Он вплоть до рубежа двадцатого века назывался крестьянином . Но ведь это же просто означает наименование земледельца христианином! Слово крест , заимствованное из древневерхненемецкого “ krist ”, поначалу звучало «кристус». Значит, земледелец воспринимался носителем креста.
...Вспашка, земледелие, земледельческий труд становятся таким образом не просто важнейшим хозяйственным процессом - это непосредственно нравственный поступок."
Попробуем вдуматься в услышанное. В силу каких-то - нам пока не совсем понятных - причин русский народ воспользовался терминологией миссионеров из Византии и трансформировал византийское вероучение тем, что поставил знак равенства между понятиями христианина и земледельца. Для начала отнесемся к этому слиянию понятий с позиций сугубо логических. О чем говорило слово "крестьянин"? - О том, что если ты вспахиваешь землю, если ты занят трудом земледельца, то ты крестьянин = христианин. А если ты не занят обработкой земли? - Тогда ты не крестьянин = не христианин, может быть, даже "нехристь". Но, может быть, сия нехитрая логика надуманна, а русский народ вовсе о такой стороне логики и не помышлял? Обратим этот вопрос к волшебному зеркалу. Вот что оно нам ответит:
"Пусть даже имена и нравы постигаются только в процессе изменений, но все же здесь мы получаем золотой ключик ко многим тайнам русского. То, что крестьянин и вспаханное им поле были дороги русскому духу, особенно красиво отражено в одной из былин - русских героических сказаний, относящихся главным образом к рубежу первого тысячелетия после рождества Христова.
Однажды поехал далеко храбрый Микула Селянинович, весь исполненный смелости. Много подвигов уже совершил Микула, много славы они ему принесли. Чудищ всяких убивал, мужественно боролся с великанами и победил даже страшное чудище лесное, приманивающего и ужасного соловья-разбойника. Было ли на свете такое, что было бы не под силу одолеть ему?
Ехал так Микула и вдруг увидел крестьянина, шедшего по пашне за плугом. Пот катил у него со лба, и не было у него времени глянуть на Микулу. Герой, остановивший только что коня, увидел вдруг на краю поля странный предмет. А был это маленький кожаный мешочек, наполненный землей. Красивый мешочек, - подумал Микула, - надо бы его взять с собой. Наклонился он с коня и играючи протянул к мешочку мизинец. Но мешочек и не пошевелился. Схватил Микула всей рукой, а мешочек остался на месте, словно прирос к земле.
Разозлился герой, наклонился и принялся тащить обеими руками изо всех сил. Нечеловеческим усилием вгонял он коня и себя все глубже в землю, а мешочек не приподнялся и на палец. Сдался герой, покачал буйной головой и в досаде сказал себе: Как же так? Чудищ всяких я убивал, с великанами храбро бился, даже соловья-разбойника победил, а тут жалкий мешочек с землей сильнее меня!"
Все познается в сравнении. Чтобы понять всю значимость этого уникального мифологического произведения, достаточно осознать, что ведь речь-то в нем идет не о каком-то комедийном персонаже, а о подлинном народном герое, о русском аналоге греческому Гераклу. И если это понять, то сразу же появится множество вопросов: Откуда в народе появилась эта ядовитая издевка над реальными - речь идет о героическом персонаже! - рыцарскими доблестями? Сколько в этой былине страстного и даже страшного отрицания всего, что не связано с трудом земледельца! Найдется ли еще такой народ, который захотел бы так унизить своего мифологического Геракла и так возвысить своего реального Сеятеля и Кормильца? Что заставило русский народ принять такую систему ценностей и оценок?
На эти вопросы мы будем искать ответ в дальнейших главах. И не только на них, потому что количество вопросов еще умножится. Здесь же повторим: труд земледельца как непосредственно нравственный поступок - это и была настоящая русская "религия". Волею исторических судеб она выразила себя в терминах миссионеров из Византии. Но именно она - эта "религия" - утверждала свои, совершенно независимые от византийского вероучения, ценности и отрицала то, что, казалось бы, должно было заслуживать только похвалы.
(Продолжение следует)