Призматизм.
Хорошо известно, что окружающий нас мир попадает на сетчатку нашего глаза в перевернутом виде. Одного этого в принципе достаточно, чтобы сказать: мы не просто «видим». В этом «видим» участвует не только зрение, но еще и мозг, в котором происходит обработка поступающих зрительных сигналов. Насколько я наслышан, в свое время проводились эксперименты, в которых людям надолго надевали специальные очки, заставлявшие видеть окружающий мир в том «виде», в каком он реально попадает на сетчатку глаза - то есть в перевернутом виде. Привыкая к этим очкам, люди начинали все «видеть» опять же в «нормальном» (то есть в неперевернутом) состоянии. А стоило с привыкших к таким очкам людей эти очки снять - как им мир представлялся опять же «перевернутым», и требовалось время на новую перестройку восприятия.
Насколько могу судить, то же самое и у животных, во всяком случае у большинства из них. Но у человека все многократно усложняется еще и тем, что к восприятию подключается вторая сигнальная система. То есть язык.
Nothing can stop me! - Обычный перевод вряд ли вызовет затруднение. Только что английский лектор пояснял разницу между I’l do и I will do! В полной форме есть оттенок решимости. Nothing can stop me! = Ничто меня не остановит!
Но при внимательном рассмотрении оказывается, что англичанин, во-первых, почему-то сказал не совсем «не остановит». Случайна ли здесь вставка модального глагола can? Почему англичанин вообще больше склонен спросить “can you see?” - там, где русский просто спросит «ты видишь?», то есть почему англичанин БУКВАЛЬНО спрашивает МОЖЕШЬ ли ты видеть?
Во-вторых, если фразу переводить буквально, то с точки зрения русского языка смысл ее противоположен тому, который в нее заложен англичанином. Без русского двойного отрицания «Nothing can stop me!» БУКВАЛЬНО и по логике означает «нечто может меня остановить». То есть существует нечто такое, что меня остановит (способно остановить).
До поры такие особенности человеческого восприятия могут быть отнесены к факторам не столь уж и существенным. Хотя уже много столетий назад англичанин Бекон названный также «Беко из Верулема», подверг жесткой и беспощадной критике «слововедение». Бекон хотел основывать все науки на чистой предметности, на трезвой оценке эмпирических фактов и особенно подчеркивал, что ищущий познания не должен позволить ослепить себя ложными образами. Эти ложные образы он назвал «идолами», и различал среди них несколько категорий. Особенно дурными, соблазняющими и одурачивающими он считал идолов из сферы повседневной торговли и сделок. Он называл их “idola fori” - идолами рынка. К ним он относил все те ложные образы, которые проявляются там, где люди дают себя одурачить просто знанием слов. Бэкон очень хорошо понимал, что слово и язык наряду с рациональной компонентой имеют еще и иррациональную. Но именно эта последняя и казалась ему в высшей степени подозрительной. Он стремился полностью от нее избавиться, и таким образом стал одним из первых критиков слова нового времени.
Поголовная грамотность, развитие радио и телевидения оставили далеко позади эпоху передачи информации «из уст в уста» - от одного человека к другому человеку. Страдают родители, страдают учителя, страдают все, кому есть что сказать и передать - страдают от невнимания к их словам. ПРИЗМАТИЗМ ВОСПРИЯТИЯ, относительно безобидный в эпоху передачи знаний и опыта «из уст в уста», в новых условиях требует СПЕЦИАЛЬНОГО ОСМЫСЛЕНИЯ.
Так, на сегодня огромное большинство россиян поражено призматизмом восприятия от таких “idola fori”, как:
- только рыночная экономика эффективна;
- сталинизм - это «сильная рука» и репрессии;
- СССР погиб от происков внешних врагов и (или) по планам врагов внутренних….
Сам по себе призматизм присущ человеческому восприятию имманентно. То есть сам по себе он не устраним. Но все же можно, апеллируя к разуму, добиваться понимания того, что не Солнце ходит по небу, а Земля вращается - хотя это и противоречит явным зрительным наблюдениям...