И снова о "выживании расы" - на этот раз театральной
Странные иногда случаются сближения. Когда пару месяцев назад я покупал билет на спектакль "Три сестры" в лондонском театре Lyric Hammersmith, то мне не пришло в голову, что он состоится практически в день 150-летнего юбилея Чехова. О самом спектакле - в другой раз. А здесь - о еще более удивительном совпадении: я отправился в театр на следующий день после публикации полемического поста "К вопросу о выживании шахматной расы" - и там неожиданно обнаружил, что тема-то ("расовая тема"!) не исчерпана! Тема эта просто грубо явила себя прямо на сцене! А именно: в роли штабс-капитана Соленого Василия Васильевича был занят чернокожий артист. Дальше - больше: вернувшись вечером домой, включил телевизор. По BBC4 показывали нашумевший в прошлом году (и удостоенный многих наград) спектакль Королевского Шекспировского Театра "Гамлет" с Дэвидом Теннантом (между прочим, самым популярным сейчас английским актером). В роли Горацио - чернокожий исполнитель! Воистину, подумал я, кто-то посылает мне знаки, что тему надо продолжить. Что я и попытаюсь сделать.
Но сначала - уточним эту самую тему. Собственно, почитав отклики, я не уверен, что мой предыдущий пост всеми правильно понят. Для меня весь этот сюжет, инициированный, напомню, "колонкой" в элитарном издании "Сноб" "Иван Охлобыстин: Увы, расист", не столько о "расизме" (даже если сам простодушный автор в полемическом задоре так свои воззрения определяет), сколько о том, что мир вокруг нас меняется, меняются и некоторые весьма глубинные жизненные установки и ориентиры современного человека, и как смешно (и грустно!) выглядят те, кто этого не замечает. Или - тем более - до смерти боится. Ну разве не забавна такая вполне реалистическая картина маслом: представим, что следуя заключающему его текст потребному для "выживания расы" наставлению «Я из кожи вон вылезу, но воспитаю своих дочерей так, чтобы они никогда домой негра не привели» (это вещает некий страшно авторитетный Отец Борис "чистотой соблюдения святых канонов сопоставимый разве что с отцами глубокой древности"), "о. Иван" в воспитательном порыве читает своей дочери не какого-нибудь басурманского автора, а истинно русского национального поэта Пушкина (возможно даже, что читает "Сказку о попе и его работнике Балде"). И ему не приходит в голову, что само рождение главного национального поэта стало возможным только потому, что некая русская дочь русского отца как раз однажды "привела домой" натурального эфиопа по имени Абрам Петрович Ганнибал! Т.е. уже 300 лет назад (в той самой "древности") русская "мораль" была не столь однозначно "патриотической" (кстати, любопытный, и весьма показательный эвфемизм для таких воззрений), как ее видят из 21 века некоторые служители православной церкви.
"Мир меняется" - это весьма банальная фраза. Общее место. Как и то, что в наш динамичный век чисто расовая проблема цвета кожи все более лишается того "биологического" акцента, который остается столь критически важным для охлобыстиных с их дочерьми-блондинками. Хотя бы вследствие массового перемещения представителей этих самых рас в географическом, социальном, образовательном и культурном пространстве вкупе с их буквальным (то бишь именно что биологическим) и фигуральным смешиванием. Я не люблю общих слов, и мне кажется более интересным отслеживать такие изменения на конкретных примерах некоторых областей жизни. Что в прошлом посте и было сделано на примере шахмат. В этот раз давайте обратимся к другой, тоже очень специфической и при этом очень публичной (а потому всем видимой) сфере театрального искусства.
Я не сомневаюсь, что само известие о чернокожем исполнителе роли в чеховской пьесе вызовет у некоторых недоумение и даже негодование. И логика здесь есть: ну какие, скажите на милость, негры могут в принципе быть в "Трех Сестрах"? Русская история, укорененная в конкретных исторических обстоятельствах времени и места. Это издевательство над русской классикой! Ну, разве что постановка радикально осовременена, и, скажем, те же "Сестры" перенесены в какую-нибудь африканскую (или афро-американскую) реальность. Что, конечно, тоже издевательство, но менее тяжкое... И такой взгляд был очень долго вполне мэйнстримным во всем мире. Изменения - и весьма радикальные - наметились буквально в последнюю четверть века, и они пока что остаются весьма неоднозначным, хотя и очень современным феноменом.
Вот логика за этими изменениями. Театр - искусство условное (по-английски это выражается любопытным словосочетанием "suspension of disbelief"), буквальный реализм возможен, иногда необходим, но не обязателен и даже не всегда желателен. А Чехов (и Шекспир) потому и "классики", что их ставящиеся по всему миру пьесы выражают некие универсальные истории, взгляды, ценности и эмоции, и апеллируют ко всем - независимо от места проживания, культурных особенностей или цвета кожи. Более того: зрители не чисто "кавказской" расы будут больше интересоваться качественным театром (в чем заинтересовано все общество), если их собратья будут и на сцене. Не говоря о том, что есть вполне квалифицированные чернокожие актеры - почему их надо держать на голодном пайке немногочисленных изначально "черных" ролей в пьесах "черной " проблематики и лишать таким образом полноценной профессиональной реализации, доступной белым коллегам? В конце концов, "их" классики в большинстве своем еще не успели родиться! И роли Отелло на всех не хватит! Вот и возникла (отнюдь не только в театре - но мы здесь им ограничимся) социально-культурная концепция "colour-blind casting", которая в пределе означает, что расовые особенности не должны приниматься во внимание при назначении на роль вообще. Не всеми (включая театральных людей) это принимается, и не всегда приводит к успеху - театральное искусство вещь конкретная, и провал остается таковым, даже если актеры подбирались исходя из самых прогрессистских принципов. Но тенденция - очевидна. Нормой colour-blind casting еще не стал, но и экзотикой (каковой был совсем недавно) больше не является.
Обратимся к практике. Перечислю несколько ролей, которые вошли в историю английского театра в означенном "расовом" контексте. Начнем с роли Отелло (см. фото выше слева), которая как раз традиционно игралась (и играется!) покрытыми сажей белыми актерами (хотя чернокожий актер Ira Aldridge исполнял эту роль в первой половине 19-го века). Но именно с нее и началась в современные времена (во всяком случае, в Альбионе) практика приглашения чернокожих актеров на классические роли. Прорыв был сделан в 1930 году в лондонском спектакле, где роль Отелло иcполнил Paul Robeson (да, Пол Робсон - тот самый знаменитый в Советском Союзе американский певец, который был и прославленным театральным актером). Он же в сороковые годы был первопроходцем в этой роли и на Бродвее (в Америке и до того были спектакли с полностью "черным" составом, но Робсон был первым чернокожим исполнителем мавра в "белом" спектакле). В 1959 году он снова исполнил ту же роль в спектакле Королевского Шекспировского Театра.
В 1990 г. чернокожая актриса Жозетта Симон (Josette Simon) исполнила главную роль (получив за нее престижную премию) в поставленной в лондонском National Theatre пьесе Артура Миллера "После грехопадения" ("After the Fall"), прототипом которой, по общепринятому мнению, являлась бывшая подруга жизни драматурга Мэрилин Монро (и соответственно традиционно подбирались исполнительницы). Посмотрите на фото (выше, в центре) - кто будет спорить, что в этой актрисе присутствует что-то главное от Мэрилин?
В 2000 г. актер нигерийского происхождения David Oyelowo стал первым чернокожим исполнителем роли английского монарха (реальной исторической фигуры вполне определенной расы!) - роль Генри VI в одноименной пьесе Шекспира на сцене Королевского Шекспировского театра.
В 2001 г. популярный чернокожий актер Адриан Лестер (Adrian Lester) с успехом исполнил роль Гамлета в знаменитой постановке Питера Брука, игравшейся в Лондоне и Париже (см. фото выше справа). Кстати, сейчас он занят в спектакле по пьесе Теннесси Уильямса "Кошка на раскаленной крыше" ("Cat On a Hot Tin Roof") в лондонском театре Novello, где все исполнители чернокожие, хотя по пьесе весьма принципиально, что главные действующие лица - зажиточная белая семья, проживающая на юге Америки. Тем не менее спектакль с успехом прошел на Бродвее и теперь перенесен в Лондон (вместе с большей частью афро-американских исполнителей во главе с легендарным James Earl Jones - и кто усомнится, что роль Big Daddy просто создана для этого прославленного актера).
А вот в таком традиционно-аристократическом (а значит, казалось бы, особенно консервативном) жанре, как опера, расовый прорыв произошел намного раньше - достаточно вспомнить имена таких прославленных див, как Леонтина Прайс и Джесси Норман. Возможно потому, что в опере наличие уникального голоса перебивает все остальные аспекты. Что касается балета, то и здесь все больше солистов разных рас, танцующих в самых что ни на есть классических ролях. Взять хотя бы Карлоса Акосту, который в 1998 г. стал первым чернокожим премьером в истории лондонского Королевского Балета и перетанцевал весь главный классический репертуар - включая "принцев" (на фото он в роли принца Альбрехта в "Жизели").
Иногда, впрочем, политика colour-blind кастинга вызывает неоднозначную реакцию. Скажем, в прошлогодней постановке в лондонском National Theatre пьесы "Death and The King's Horseman" авторства нигерийского драматурга (и лауреата Нобелевской премии!) Wole Soyinka, чернокожие актеры были заняты в ролях белых колонистов (будучи соответствующим образом загримированы). А не далее как в конце января в профессиональной лондонской театральной газете "The Stage" было опубликовано объявление о поиске "“male white actor”" на роль Иисуса Христа. Это объявление было дано от имени благотворительной христианской организации The Wintershall Charitable Company, которая собралась представить в предпасхальную страстную пятницу на лондонской Трафальгарской площади театральное действо под названием "the Passion of Jesus". На что обратила внимание проживающая в Лондоне американская писательница Bonnie Greer (сама чернокожая, часто мелькающая в культурологических телепрограммах и приобретшая известность у широкой публики как оппонентка лидера Британской Национальной партии Ника Гриффина, которому она дала прикурить в популярной программе BBC "Question Time"). Она выразила удивление фактом дискриминации небелых актеров, добавив,что это не только проявление ограниченного взгляда на мир, но и невежество, так как если уж рассуждать на тему национальности Христа, то он, скорее всего, палестинского происхождения, а значит вряд ли может соответствовать стереотипу "высокого белого голубоглазого мужчины". Разместивший объявление продюсер христианского шоу энергично возражал: "Иисус Христос был белым!"... После чего высказалась и правозащитная The Equality and Human Rights Commission, официально заявившая, что "нарушения закона в действиях продюсеров не усматривается", но в то же время отметившая, что "по всему миру роль Иисуса уже с успехом исполнялась актерами разных рас и национальностей"...
Более подробно особенности современного подхода к colour-blind casting рассмотрим на примере столь ценимого мною мюзикла "Билли Эллиот" ("Billy Elliot The Musical"), о котором я несколько раз подробно писал - начиная с поста "Билли Эллиоты на сцене и в жизни, в Лондоне и в Москве". Этот мюзикл стал глобальным феноменом и с неизменными аншлагами (и рекордным количеством полученных самых престижных театральных премий премий типа "Olivier" и "Tony") идет как в лондонском Вест-Энде, так и на Бродвее (плюс уже отгремел в Австралии и планируется в этом году к запуску в Чикаго, Сеуле, а в следующем году - в Канаде, Японии, Нидерландах...). Здесь colour-blind casting в подборе исполнителя на главную роль оказался просто жизненно необходимым для успеха этого очень дорогостоящего (запуск в Лондоне обошелся в 5 миллионов фунтов, в Нью-Йорке - в 18 миллионов долларов) театрального предприятия - весьма интересно разобраться, почему.
Напомню, что сначала был одноименный малобюджетный, но неожиданно ставший в Британии и США коммерческим (и критическим - был удостоен нескольких премий BAFTA и номинирован на Оскара в нескольких категориях) хитом фильм. Он был решен в реалистическом ключе, и на главную роль 12-летнего мальчика Билли, стремящегося реализовать неожиданно обнаружившийся талант к балету на фоне шахтерских забастовок в суровые времена тэтчеровских реформ, искался аутентичный исполнитель (происходящий из того самого региона северной Англии, где происходит действие, обладающий региональным акцентом и т.д.). Этот исполнитель - ныне один из самых перспективных актеров британского и американского кино Джейми Белл (Jamie Bell - фото выше слева) был найден с огромными, вошедшими в легенду, трудностями. Когда был создан мюзикл (на специально написанную музыку Элтона Джона), то его авторы не сразу осознали, что с поиском исполнителей главной роли у них возникнут проблемы.
Сама по себе эта роль - труднейшая во всем мировом детском репертуаре (при том, что сам спектакль отнюдь не детский): она требует от очень юного (12 - 14 лет) исполнителя исключительного набора профессиональных навыков прежде всего в танце (балете, стэпе, стрите), а также в пении, акробатике, наконец - в актерской игре (с комедийными и драматическими эпизодами). Плюс незаурядной физической выносливости (он практически не сходит со сцены в течение трех часов). При этом надо иметь несколько таких исполнителей одновременно (спектакль идет 8 раз в неделю, более 2 - 3 раз ребенок выступать не может - ни физически, ни юридически). Плюс исполнители буквально вырастают из роли: ломается голос - и все! А иногда болеют и получают травмы. Так что надо было выстраивать систему непрерывно воспроизводящихся "Билли" (в "готовом" виде их не существует в принципе) - и это задержало запуск спектакля в Лондоне на 2 года. Перспективные исполнители с означенным набором талантов вкупе с исключительными характерами искались и ищутся во всем англоязычном мире (а затем проходят всесторонний тренинг, который может растянуться и на два года).
За пять прошедших с премьеры лет через лондонский спектакль прошло 20 исполнителей роли Билли (считая четверых нынешних). Среди них были пять американцев (один из которых наполовину японец), ирландец из Дублина и шотландец из Глазго. А среди уроженцев Англии оказались и двое ребят, чьи фотографии показаны выше: чернокожий Лейтон Уильямс (Layton Williams) и китаец Мэтью Кун (Matthew Koon). Еще больший интернационал (хоть в расовом, хоть в этническом, хоть в географическом отношении) - в Нью-Йорке: среди восьми исполнителей (со времени премьеры прошло 15 месяцев) - ирландец из Нью-Йорка Трент Ковалик (Trent Kowalik), уроженец Канады сын кубинских родителей Дэвид Альварес (David Alvarez), родившийся в Калифорнии украинец Кирилл Кулиш (Kiril Kulish), наполовину кореец (родившийся в Америке) Алекс Ко (Alex Ko), представитель коренного населения Новой Зеландии Дэйтон Таварес (Dayton Tavares), чернокожий канадец Лиам Редхед (Liam Redhead), австралиец Майк Домески (Michael Dameski) - и всего один "чистый американец" Томми Батчелор (Tommy Batchelor). На фото ниже - шесть из них.
Что интересно: создатели спектакля совершенно бескомпромиссны в своем весьма экстремальном (и нетипичном для жанра мюзикла) реализме. Спектакль переполнен приметами и артефактами, принадлежащими конкретным и весьма специфическим месту (шахтерская глубинка на севере Англии) и времени (середина 80-х годов). Некоторые из этих примет не прочитываются даже многими англичанами, особенно молодыми (на которых спектакль и рассчитан). Плюс - сильный и очень специфический региональный акцент (трудный и для исполнителей) с использованием местной лексики (в програмке имеется специальный словарик). Казалось бы, зачем затруднять восприятие спектакля (особенно туристам-иностранцам, составляющим немалую долю зрителей - им немалая часть диалогов малопонятна, особенно с первого раза - а он для подавляющего большинства остается и последним)? А затем, что без этого самого реализма, как свято верят авторы, их спектакль был бы качественно другим.
Но как в таком экстремальном реализме воспринимается главный исполнитель, расово или этнически не соответствующий своим присутствующим на той же сцене "родителям" (да и в принципе неоткуда было в то время в том месте взяться небелым индивидам)? Ответ: прекрасно воспринимаются! Потому что с редким апломбом выражают самое главное в этом спектакле - всепобеждающую мощь таланта, добивающегося осуществления своей мечты несмотря ни на что. Плюс "реализм" все-таки весьма специфически театральный: в конце концов, в реальной жизни шахтеры и полицейские не поют и не танцуют, мальчик не поет дуэтом с покойной матерью и не танцует с самим же собой, но уже взрослым!
Затянулся мой рассказ... Собственно, осталось сказать, что эти расово и этнически неканонические исполнители получили роль по двум основным причинам: во-первых, было бы совершенно аморально лишать таких талантливых детей возможности исполнить единственную в своем роде роль на самых престижных сценических площадках мира - коль скоро они к ней оказались готовы; а во-вторых, это чистая прагматика: они просто-напросто лучшие, и без них качество спектакля было бы ниже, потому что найти равноценных "белых" исполнителей в требуемом количестве просто невозможно - их нет в природе. Это та самая меритократия в действии, которую мы наблюдаем и в шахматах. Герои моего предыдущего поста - молодые шахматные чемпионы западных стран, имеющие азиатское происхождение, получили свои титулы не как политкорректный подарок этническим или расовым меньшинствам. А по причине того, что оказались талантливее, трудолюбивее, сильнее своих белых соотечественников. Это честная конкуренция, которая с течением времени будет все более ощутимой в самых разных областях. И это объективный глобальный процесс, и россиянам лучше быть к нему готовым. Что не так сложно - ведь если жить не в заведомо нереальном мире, то опыт есть: в конце концов, Россия - страна многонациональная, и всегда таковой была, и надо быть очень зацикленным на странной фобии "русских людей обижают", чтобы естественным образом не быть готовым к сотрудничеству, а иногда и к конкуренции и со своими этнически "другими" соотечественниками, и - тем более! - с иностранцами самых разных кровей.
P.S. Кстати, на самой первой фотографии в роли Отелло вовсе не Пол Робсон (как, возможно, некоторые подумали). А Константин Сергеевич Станиславский, сыгравший мавра в 1896 году! Вот Вам и colour-blind casting!
Продолжение темы в 2016 г.: "И снова о театрально-расовой "политкорректности" в российском преломлении"
Но сначала - уточним эту самую тему. Собственно, почитав отклики, я не уверен, что мой предыдущий пост всеми правильно понят. Для меня весь этот сюжет, инициированный, напомню, "колонкой" в элитарном издании "Сноб" "Иван Охлобыстин: Увы, расист", не столько о "расизме" (даже если сам простодушный автор в полемическом задоре так свои воззрения определяет), сколько о том, что мир вокруг нас меняется, меняются и некоторые весьма глубинные жизненные установки и ориентиры современного человека, и как смешно (и грустно!) выглядят те, кто этого не замечает. Или - тем более - до смерти боится. Ну разве не забавна такая вполне реалистическая картина маслом: представим, что следуя заключающему его текст потребному для "выживания расы" наставлению «Я из кожи вон вылезу, но воспитаю своих дочерей так, чтобы они никогда домой негра не привели» (это вещает некий страшно авторитетный Отец Борис "чистотой соблюдения святых канонов сопоставимый разве что с отцами глубокой древности"), "о. Иван" в воспитательном порыве читает своей дочери не какого-нибудь басурманского автора, а истинно русского национального поэта Пушкина (возможно даже, что читает "Сказку о попе и его работнике Балде"). И ему не приходит в голову, что само рождение главного национального поэта стало возможным только потому, что некая русская дочь русского отца как раз однажды "привела домой" натурального эфиопа по имени Абрам Петрович Ганнибал! Т.е. уже 300 лет назад (в той самой "древности") русская "мораль" была не столь однозначно "патриотической" (кстати, любопытный, и весьма показательный эвфемизм для таких воззрений), как ее видят из 21 века некоторые служители православной церкви.
"Мир меняется" - это весьма банальная фраза. Общее место. Как и то, что в наш динамичный век чисто расовая проблема цвета кожи все более лишается того "биологического" акцента, который остается столь критически важным для охлобыстиных с их дочерьми-блондинками. Хотя бы вследствие массового перемещения представителей этих самых рас в географическом, социальном, образовательном и культурном пространстве вкупе с их буквальным (то бишь именно что биологическим) и фигуральным смешиванием. Я не люблю общих слов, и мне кажется более интересным отслеживать такие изменения на конкретных примерах некоторых областей жизни. Что в прошлом посте и было сделано на примере шахмат. В этот раз давайте обратимся к другой, тоже очень специфической и при этом очень публичной (а потому всем видимой) сфере театрального искусства.
Вот логика за этими изменениями. Театр - искусство условное (по-английски это выражается любопытным словосочетанием "suspension of disbelief"), буквальный реализм возможен, иногда необходим, но не обязателен и даже не всегда желателен. А Чехов (и Шекспир) потому и "классики", что их ставящиеся по всему миру пьесы выражают некие универсальные истории, взгляды, ценности и эмоции, и апеллируют ко всем - независимо от места проживания, культурных особенностей или цвета кожи. Более того: зрители не чисто "кавказской" расы будут больше интересоваться качественным театром (в чем заинтересовано все общество), если их собратья будут и на сцене. Не говоря о том, что есть вполне квалифицированные чернокожие актеры - почему их надо держать на голодном пайке немногочисленных изначально "черных" ролей в пьесах "черной " проблематики и лишать таким образом полноценной профессиональной реализации, доступной белым коллегам? В конце концов, "их" классики в большинстве своем еще не успели родиться! И роли Отелло на всех не хватит! Вот и возникла (отнюдь не только в театре - но мы здесь им ограничимся) социально-культурная концепция "colour-blind casting", которая в пределе означает, что расовые особенности не должны приниматься во внимание при назначении на роль вообще. Не всеми (включая театральных людей) это принимается, и не всегда приводит к успеху - театральное искусство вещь конкретная, и провал остается таковым, даже если актеры подбирались исходя из самых прогрессистских принципов. Но тенденция - очевидна. Нормой colour-blind casting еще не стал, но и экзотикой (каковой был совсем недавно) больше не является.
В 1990 г. чернокожая актриса Жозетта Симон (Josette Simon) исполнила главную роль (получив за нее престижную премию) в поставленной в лондонском National Theatre пьесе Артура Миллера "После грехопадения" ("After the Fall"), прототипом которой, по общепринятому мнению, являлась бывшая подруга жизни драматурга Мэрилин Монро (и соответственно традиционно подбирались исполнительницы). Посмотрите на фото (выше, в центре) - кто будет спорить, что в этой актрисе присутствует что-то главное от Мэрилин?
В 2000 г. актер нигерийского происхождения David Oyelowo стал первым чернокожим исполнителем роли английского монарха (реальной исторической фигуры вполне определенной расы!) - роль Генри VI в одноименной пьесе Шекспира на сцене Королевского Шекспировского театра.
В 2001 г. популярный чернокожий актер Адриан Лестер (Adrian Lester) с успехом исполнил роль Гамлета в знаменитой постановке Питера Брука, игравшейся в Лондоне и Париже (см. фото выше справа). Кстати, сейчас он занят в спектакле по пьесе Теннесси Уильямса "Кошка на раскаленной крыше" ("Cat On a Hot Tin Roof") в лондонском театре Novello, где все исполнители чернокожие, хотя по пьесе весьма принципиально, что главные действующие лица - зажиточная белая семья, проживающая на юге Америки. Тем не менее спектакль с успехом прошел на Бродвее и теперь перенесен в Лондон (вместе с большей частью афро-американских исполнителей во главе с легендарным James Earl Jones - и кто усомнится, что роль Big Daddy просто создана для этого прославленного актера).
А вот в таком традиционно-аристократическом (а значит, казалось бы, особенно консервативном) жанре, как опера, расовый прорыв произошел намного раньше - достаточно вспомнить имена таких прославленных див, как Леонтина Прайс и Джесси Норман. Возможно потому, что в опере наличие уникального голоса перебивает все остальные аспекты. Что касается балета, то и здесь все больше солистов разных рас, танцующих в самых что ни на есть классических ролях. Взять хотя бы Карлоса Акосту, который в 1998 г. стал первым чернокожим премьером в истории лондонского Королевского Балета и перетанцевал весь главный классический репертуар - включая "принцев" (на фото он в роли принца Альбрехта в "Жизели").
Напомню, что сначала был одноименный малобюджетный, но неожиданно ставший в Британии и США коммерческим (и критическим - был удостоен нескольких премий BAFTA и номинирован на Оскара в нескольких категориях) хитом фильм. Он был решен в реалистическом ключе, и на главную роль 12-летнего мальчика Билли, стремящегося реализовать неожиданно обнаружившийся талант к балету на фоне шахтерских забастовок в суровые времена тэтчеровских реформ, искался аутентичный исполнитель (происходящий из того самого региона северной Англии, где происходит действие, обладающий региональным акцентом и т.д.). Этот исполнитель - ныне один из самых перспективных актеров британского и американского кино Джейми Белл (Jamie Bell - фото выше слева) был найден с огромными, вошедшими в легенду, трудностями. Когда был создан мюзикл (на специально написанную музыку Элтона Джона), то его авторы не сразу осознали, что с поиском исполнителей главной роли у них возникнут проблемы.
Сама по себе эта роль - труднейшая во всем мировом детском репертуаре (при том, что сам спектакль отнюдь не детский): она требует от очень юного (12 - 14 лет) исполнителя исключительного набора профессиональных навыков прежде всего в танце (балете, стэпе, стрите), а также в пении, акробатике, наконец - в актерской игре (с комедийными и драматическими эпизодами). Плюс незаурядной физической выносливости (он практически не сходит со сцены в течение трех часов). При этом надо иметь несколько таких исполнителей одновременно (спектакль идет 8 раз в неделю, более 2 - 3 раз ребенок выступать не может - ни физически, ни юридически). Плюс исполнители буквально вырастают из роли: ломается голос - и все! А иногда болеют и получают травмы. Так что надо было выстраивать систему непрерывно воспроизводящихся "Билли" (в "готовом" виде их не существует в принципе) - и это задержало запуск спектакля в Лондоне на 2 года. Перспективные исполнители с означенным набором талантов вкупе с исключительными характерами искались и ищутся во всем англоязычном мире (а затем проходят всесторонний тренинг, который может растянуться и на два года).
За пять прошедших с премьеры лет через лондонский спектакль прошло 20 исполнителей роли Билли (считая четверых нынешних). Среди них были пять американцев (один из которых наполовину японец), ирландец из Дублина и шотландец из Глазго. А среди уроженцев Англии оказались и двое ребят, чьи фотографии показаны выше: чернокожий Лейтон Уильямс (Layton Williams) и китаец Мэтью Кун (Matthew Koon). Еще больший интернационал (хоть в расовом, хоть в этническом, хоть в географическом отношении) - в Нью-Йорке: среди восьми исполнителей (со времени премьеры прошло 15 месяцев) - ирландец из Нью-Йорка Трент Ковалик (Trent Kowalik), уроженец Канады сын кубинских родителей Дэвид Альварес (David Alvarez), родившийся в Калифорнии украинец Кирилл Кулиш (Kiril Kulish), наполовину кореец (родившийся в Америке) Алекс Ко (Alex Ko), представитель коренного населения Новой Зеландии Дэйтон Таварес (Dayton Tavares), чернокожий канадец Лиам Редхед (Liam Redhead), австралиец Майк Домески (Michael Dameski) - и всего один "чистый американец" Томми Батчелор (Tommy Batchelor). На фото ниже - шесть из них.
Что интересно: создатели спектакля совершенно бескомпромиссны в своем весьма экстремальном (и нетипичном для жанра мюзикла) реализме. Спектакль переполнен приметами и артефактами, принадлежащими конкретным и весьма специфическим месту (шахтерская глубинка на севере Англии) и времени (середина 80-х годов). Некоторые из этих примет не прочитываются даже многими англичанами, особенно молодыми (на которых спектакль и рассчитан). Плюс - сильный и очень специфический региональный акцент (трудный и для исполнителей) с использованием местной лексики (в програмке имеется специальный словарик). Казалось бы, зачем затруднять восприятие спектакля (особенно туристам-иностранцам, составляющим немалую долю зрителей - им немалая часть диалогов малопонятна, особенно с первого раза - а он для подавляющего большинства остается и последним)? А затем, что без этого самого реализма, как свято верят авторы, их спектакль был бы качественно другим.
Но как в таком экстремальном реализме воспринимается главный исполнитель, расово или этнически не соответствующий своим присутствующим на той же сцене "родителям" (да и в принципе неоткуда было в то время в том месте взяться небелым индивидам)? Ответ: прекрасно воспринимаются! Потому что с редким апломбом выражают самое главное в этом спектакле - всепобеждающую мощь таланта, добивающегося осуществления своей мечты несмотря ни на что. Плюс "реализм" все-таки весьма специфически театральный: в конце концов, в реальной жизни шахтеры и полицейские не поют и не танцуют, мальчик не поет дуэтом с покойной матерью и не танцует с самим же собой, но уже взрослым!
Затянулся мой рассказ... Собственно, осталось сказать, что эти расово и этнически неканонические исполнители получили роль по двум основным причинам: во-первых, было бы совершенно аморально лишать таких талантливых детей возможности исполнить единственную в своем роде роль на самых престижных сценических площадках мира - коль скоро они к ней оказались готовы; а во-вторых, это чистая прагматика: они просто-напросто лучшие, и без них качество спектакля было бы ниже, потому что найти равноценных "белых" исполнителей в требуемом количестве просто невозможно - их нет в природе. Это та самая меритократия в действии, которую мы наблюдаем и в шахматах. Герои моего предыдущего поста - молодые шахматные чемпионы западных стран, имеющие азиатское происхождение, получили свои титулы не как политкорректный подарок этническим или расовым меньшинствам. А по причине того, что оказались талантливее, трудолюбивее, сильнее своих белых соотечественников. Это честная конкуренция, которая с течением времени будет все более ощутимой в самых разных областях. И это объективный глобальный процесс, и россиянам лучше быть к нему готовым. Что не так сложно - ведь если жить не в заведомо нереальном мире, то опыт есть: в конце концов, Россия - страна многонациональная, и всегда таковой была, и надо быть очень зацикленным на странной фобии "русских людей обижают", чтобы естественным образом не быть готовым к сотрудничеству, а иногда и к конкуренции и со своими этнически "другими" соотечественниками, и - тем более! - с иностранцами самых разных кровей.
P.S. Кстати, на самой первой фотографии в роли Отелло вовсе не Пол Робсон (как, возможно, некоторые подумали). А Константин Сергеевич Станиславский, сыгравший мавра в 1896 году! Вот Вам и colour-blind casting!
Продолжение темы в 2016 г.: "И снова о театрально-расовой "политкорректности" в российском преломлении"