Декабрист
Первый раз Петербург приснился мне, когда мне не было и пяти лет. Это был набор архитектурных форм, сильно отличающихся от тех, что я мог увидеть в своём донбасском городке. Я вспомнил о нём гораздо позже: когда попал служить в Ленинград. Это были детали набережной Невы (шары на Стрелке Васильевского Острова).
В армию я попал со второго раза и в последний день призыва, так как после первого привоза на сборный пункт сильно отравился и был выдворен за забор с направлением в больницу. Когда через две недели я снова попал на сборный пункт, то чувствовал себя увереннее и сам подошёл к команде, которую собирали в Ленинград. Там все были заранее отобраны, но, поскольку кто-то не явился, а я никому не был нужен, то меня быстро занесли в списки. Так я оказался в батальоне особого назначения на Зимней Канавке. О службе я ещё напишу. Здесь я только хотел показать насколько случайно я оказался рядом с самым дорогим для меня местом в Питере. Каждый раз, когда я выходил на Мойку у Дворцовой Площади, меня заливала волна предчувствий Воспоминания. Как будто не дожил я тогда.
Сон приснился гораздо позже. Я был уже женат, учился в Университете и жил в Пушкине. Приснилась ночь перед казнью. Помню, на мне была шинель с широкими бортами. Еще помню ощущение нелепости ситуации и неверие в близкую смерть. Бесконечная бессонная ночь, рассвет, мешок на голове … Заставил себя проснуться.
Как-то раз, проходя по Екатерининскому дворцу, поймал себя на мысли: «Вот сука!». Это вышло из глубины меня и нисколько не соответствовало моему лирическому настроению. Позади меня было что-то "не так", чего мое сознание не отметило. Обернулся назад - справа от дверей, через которые я вошёл в зал, висел большой портрет Николая первого. Он буквально сверлил меня взглядом...
Я потом много читал о декабристах. Не могу однозначно сказать, кем из казнённых я мог быть. По ощущениям я был не женат, довольно молод, перед казнью был одет в военную форму, хорошо знал центр Петербурга, и у меня совсем не осталось впечатлений от восстания на Сенатской - я там не был. Если я и участвовал в войне 1812 года, то не очень активно (в силу молодости или положения). Из всех повешенных только Пестель и Муравьев-Апостол были "в мундирных сюртуках и форменных фуражках". Оба не были женаты, и оба не участвовали в восстании в Петербурге. Павел Пестель - герой войны 1812 года, Сергей Муравьёв-Апостол на той войне отличался реже, был моложе, и, главное, он родился и вырос в центре Петербурга. Как я сейчас понимаю, его последние слова перед казнью были пророческими:
"Христос также страдал, быв менее нас виноват. Мы чисты в своей совести, и нас бог не оставит".
(Следующий), (Дефрагментация памяти), (Содержание)
В армию я попал со второго раза и в последний день призыва, так как после первого привоза на сборный пункт сильно отравился и был выдворен за забор с направлением в больницу. Когда через две недели я снова попал на сборный пункт, то чувствовал себя увереннее и сам подошёл к команде, которую собирали в Ленинград. Там все были заранее отобраны, но, поскольку кто-то не явился, а я никому не был нужен, то меня быстро занесли в списки. Так я оказался в батальоне особого назначения на Зимней Канавке. О службе я ещё напишу. Здесь я только хотел показать насколько случайно я оказался рядом с самым дорогим для меня местом в Питере. Каждый раз, когда я выходил на Мойку у Дворцовой Площади, меня заливала волна предчувствий Воспоминания. Как будто не дожил я тогда.
Сон приснился гораздо позже. Я был уже женат, учился в Университете и жил в Пушкине. Приснилась ночь перед казнью. Помню, на мне была шинель с широкими бортами. Еще помню ощущение нелепости ситуации и неверие в близкую смерть. Бесконечная бессонная ночь, рассвет, мешок на голове … Заставил себя проснуться.
Как-то раз, проходя по Екатерининскому дворцу, поймал себя на мысли: «Вот сука!». Это вышло из глубины меня и нисколько не соответствовало моему лирическому настроению. Позади меня было что-то "не так", чего мое сознание не отметило. Обернулся назад - справа от дверей, через которые я вошёл в зал, висел большой портрет Николая первого. Он буквально сверлил меня взглядом...
Я потом много читал о декабристах. Не могу однозначно сказать, кем из казнённых я мог быть. По ощущениям я был не женат, довольно молод, перед казнью был одет в военную форму, хорошо знал центр Петербурга, и у меня совсем не осталось впечатлений от восстания на Сенатской - я там не был. Если я и участвовал в войне 1812 года, то не очень активно (в силу молодости или положения). Из всех повешенных только Пестель и Муравьев-Апостол были "в мундирных сюртуках и форменных фуражках". Оба не были женаты, и оба не участвовали в восстании в Петербурге. Павел Пестель - герой войны 1812 года, Сергей Муравьёв-Апостол на той войне отличался реже, был моложе, и, главное, он родился и вырос в центре Петербурга. Как я сейчас понимаю, его последние слова перед казнью были пророческими:
"Христос также страдал, быв менее нас виноват. Мы чисты в своей совести, и нас бог не оставит".
(Следующий), (Дефрагментация памяти), (Содержание)