Непреходящие мифы об археологах, возникшие благодаря фильму «В поисках утраченного ковчега»
Харрисон Форд в роли Индианы Джонса в начальной сцене фильма «Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега»
12 июня 1981 года состоялась премьера фильма «Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега». С тех пор прошло сорок лет, а огромная тень Индианы Джонса продолжает нависать над сферой деятельности, которую он якобы представлял. Его образ стал неразрывно связан с археологией. Несмотря на то, что действие фильма «Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега» разворачивается в 1930-х годах, он по-прежнему оказывает влияние как на начинающих, так и на опытных археологов. На дворе 21-й век, а устаревшие мифы об археологической практике, возникшие благодаря «эффекту Индианы Джонса», продолжают сохраняться. Многие современные археологи, которые питают как любовь, так и ненависть к фильмам об Индиане Джонсе, решили прояснить ситуацию.
Миф 1: Суровый и дерзкий Индиана Джонс в фетровой шляпе на голове - именно так выглядит большая часть археологов.
Действие фильма происходит в 1930-х годах, «в то время, когда 99 процентов археологов были белыми людьми», как поясняет Билл Уайт из Калифорнийского университета в Беркли. Образ героя Харрисона Форда соответствовал тому времени. Также правдивым было «то, как Инди обращался с культурными материалами, потому что именно так археологи относились к местам раскопок, женщинам и небелым людям в то время», как утверждает Уайт, который сотрудничает с афроамериканскими общинами в рамках проведения археологических работ на Сент-Круа, одном из Виргинских островов США.
Уайт добавляет, что в вымышленном мире «В поисках утраченного ковчега» Джонс игнорирует меры предосторожности, не прислушивается к пожеланиям коренных жителей и нарушает все этические нормы в отношении археологических артефактов, то есть, по сути, он уничтожает, а не сохраняет их.
Лицо современной археологии меняется, хотя и очень медленно. Опрос 2010 года, посвящённый оценке потребностей членов «Общества американской археологии», показал, что 84% респондентов были белокожими. Уайт поясняет, что миф об Индиане Джонсе как квинтэссенции археолога означает, что «археология представлена определённой демографической группой». Однако это не помешало некоторым археологам следовать этому стереотипу. Простой поиск в Google показывает, что десятки белых мужчин-археологов называют «настоящими Индианами Джонсами».
Тем не менее, гендерное разнообразие в археологии эволюционирует гораздо быстрее. «В археологии доминируют белые женщины, которые взяли всё в свои руки», - говорит Александра Джонс, основательница Archaeology in the Community, некоммерческой организации в округе Колумбия, которая стремится повысить осведомлённость сообщества об археологии с помощью образовательных программ и общественных мероприятий. Несмотря на то, что Джонс руководит своей организацией уже более десяти лет, она говорит, что «люди удивляются, когда видят афроамериканку, то есть меня, на подобных мероприятиях».
Джонс подчёркивает, что ей оказывают поддержку женщины и цветные люди, наделённые полномочиями в этой сфере. «Мы новая итерация и будущее археологии; мы очень инклюзивны и разнообразны», - отмечает Джонс.
Она говорит о важности того, чтобы археология включала в себя широкий спектр голосов и жизненного опыта, поскольку она нуждается в «поливокальном, межсекторальном взгляде сообщества, чтобы заниматься изучением его культуры». Если археологи не будут работать над тем, чтобы сделать группу археологов-практиков более разнообразной, они упустят достижения в этой области.
«Поскольку археология - гуманистическая наука, очень важно, кто задаёт вопросы и генерирует данные», - объясняет Уайт.
Миф 2: Археологи работают в основном в университетах и музеях.
В фильмах Индиана Джонс преподаёт археологию в придуманном Колледже Маршалла, а его коллега Маркус Броуди - куратор музея, который помогает организовывать и финансировать приключения Инди. Эти названия должностей отражают деятельность археологии начала 20-го века, но сегодня до 90 процентов американских археологов работают в широкой области, известной как управление культурными ресурсами (УКР). Также известное как управление наследием, УКР занимается изучением связи между археологией и повседневной жизнью. На самом бюрократическом уровне УКР охватывает широкие и конкретные правила, регулирующие исторические, архитектурные и археологические интересы и сохранение ценностей в США.
В соответствии с законодательством, принятым в 1970-х годах, в частности «Законом о сохранении исторических и археологических ценностей», работу, связанную с УКР, могут выполнять частные компании, федеральные агентства, такие как Служба национальных парков, или сотрудники, работающие с общинами коренных народов. Вместо того чтобы следовать картам сокровищ, искать подсказки в древних текстах или копать там, где не нужно, археологи УКР часто работают там, где другие уже копают. По словам Адриана Уиттакера, археолога из УКР-фирмы Far Western Anthropological Research Group, «часто исследования происходят в местах, которые были найдены случайно, а не целенаправленно».
В то время как Индиана Джонс «в основном работает сольно, имея небольшую группу поддержки и враждебные отношения с местными жителями», Уиттакер отмечает, что современное УКР полагается на сотрудничество с сообществом «для выявления и защиты ресурсов от разрушения».
Современные археологи часто пытаются разгадать местные тайны. Например, в этом году столетняя годовщина расовых беспорядков в Талсе переориентировала археологические усилия на поиск и раскопки массовых захоронений примерно 300 чернокожих оклахомцев, которые были убиты в ходе жестоких беспорядков, уничтоживших городской район Гринвуд в 1921 году. По случаю годовщины Археологическая служба Оклахомы начала раскопки, которые, как ожидается, продлятся несколько месяцев, чтобы «добиться примирения в Талсе… с помощью поисков истины», по словам мэра Дж. Т. Байнума. Как отмечает Байнум, приверженность Талсы возрождению прошлого «установит справедливость и обеспечит исцеление сообщества».
Городские рабочие копают на кладбище потенциальных жертв расовых беспорядков в Талсе в 1921 году
Работа УКР важна и полезна, однако она также включает менее кинематографичную бумажную волокиту. Кэсси Риппи, археолог и сотрудница организации по сохранению исторических памятников племени индейцев кокиль, говорит, что «работа, связанная с раскопками - лишь часть её работы. Она рассматривает и согласовывает законы и нормативные акты. Она отслеживает строительную деятельность и смотрит, как она может повлиять на племенные ресурсы».
«Некоторые археологи ладе не признавали существование племён в то время, - поясняет Риппи, - поэтому взаимодействие с племенами сегодня значительно улучшилось, по сравнению с тем, что показывают в фильмах об Индиане Джонсе».
Когда сообщество решает инвестировать в новую инфраструктуру - канализацию, взлётно-посадочную полосу аэропорта, жилые дома - в дело вступают археологи. «Большинство из нас стали археологами потому, что мы любим людей, - говорит Аннализа Хеппнер, археолог из Музея антропологии Хаффенреффера. - Работа, которую мы делаем в отношении прошлого, помогает создавать лучшую жизнь для сообщества и его потомков».
Миф 3: Археологические раскопки в основном проходят в экзотических местах.
Отображение путешествий Индианы Джонса на карте - один из самых ярких визуальных эффектов Стивена Спилберга. Этот колонизаторский кинематографический троп восходит к авантюристам, за которыми он наблюдал в детстве, и привлекает внимание зрителей к экзотическим местам, где бывает Инди.
«Современный маршрут будет выглядеть гораздо менее впечатляюще, - шутит Уиттакер, - поскольку мы обычно работаем ближе к дому». В США наблюдается развитие археологии, основанной на сообществе, поскольку люди признают, что понимание человеческого прошлого начинается c собственных задворок. Этот тип археологии подчёркивает личные связи, которые разрушают время и пространство и способствуют всеохватывающей археологической практике.
Терри П. Брок, археолог из Фонда Монпелье, пытается найти исторические свидетельства о жизни на плантации президента Джеймса Мэдисона в Вирджинии. Работа в местном сообществе «сразу же придаёт актуальность и важность всему, - говорит он, - поскольку объекты, которые мы вместе раскопали, принадлежали предкам и являются непосредственной связью с ними».
Часть кастрюли, найденной в 2019 году на плантации Джеймса Мэдисона в Вирджинии
Важнейшие вопросы, которые решает его команда, включают в себя: как афроамериканцы, жившие на плантации, сопротивлялись и выживали, находясь в рабской зависимости, которая была защищена Конституцией США, разработанной самим Мэдисоном? «Я не могу придумать ничего более важного, чем понимание того, как наша нация достигла того, что мы сейчас имеем, - говорит Брок, - поскольку трудно сделать что-то лучше, если мы не знаем, что нужно исправить».
«Обычные люди из прошлого часто упоминаются в сносках в исторических записях, - добавляет Стейси Кэмп из Университета штата Мичиган. - Истории некоторых людей были намеренно стёрты или проигнорированы, потому что они были членами групп, которые были изолированы или подвергались дискриминации».
Текущий исследовательский проект Кэмп исследует жизнь японско-американских мужчин в лагере для интернированных во время Второй мировой войны в Айдахо. Выходя за рамки пропаганды правительства США о таких лагерях, археология помогает Кэмп составить исчерпывающий отчёт о медицинском обслуживании, повседневной деятельности и питании мужчин.
Кэмп не летает по всему миру; она видит преимущества работы на местном уровне. «Я живу "археологией" круглый год, - говорит Кэмп, - и это означает, что я могу возвращаться домой к своим детям, мужу и собаке по вечерам - определённо не то, что вы видите в фильмах об Индиане Джонсе!»
Миф 4: Это принадлежит музею!
Безусловно, самый стойкий и проблематичный миф, возникший благодаря фильмам об Индиане Джонсе - это идея о том, что все исторические объекты принадлежат музею. И хотя герой Харрисона прав в том, что частные коллекционеры вносят свой вклад в грабежи и прочие преступления, связанные с наследием, «нет ни одного предмета, который принадлежал бы музею». Как говорит Хеппнер, «предметы принадлежат сообществам».
Хеппнер - одна из многих антропологов и музейных специалистов, участвующих в текущих дискуссиях о деколонизации, репатриации и презентации музейных коллекций. «Большинство музеев делают недостаточно, чтобы помочь посетителям изучить влияние их поп-культуры, - говорит она. - Когда вы входите в галерею или выставочное пространство и видите хорошо освещённый предмет на пьедестале, это напоминает сцену, когда Инди берёт в руки хрустальный череп».
Даже использование термина «артефакт» для обозначения предметов в музейных коллекциях чревато, по словам Риппи. Это слово «создаёт ложное представление о том, что предмет ценен только ввиду его научной ценности или потому, что он выглядит круто», - говорит она. Скорее, эти материалы являются «собственностью»; это термин, который центрирует отношения между предметом и его сообществом.
Свен Хаакансон, куратор антропологии коренных американцев в Музее естественной истории и культуры имени Бёрка в Сиэтле (штат Вашингтон, США), предлагает музеям изменить свою историческую роль владельцев культурного наследия и вместо этого вернуть знания в живой контекст. «Мне не нравится, что многие предметы хранятся в музее и не принадлежат людям, - говорит Хаакансон. - Я благодарен, что о них заботятся, но вещи и знания нужно вернуть общинам».
Последняя сцена фильма «В поисках утраченного ковчега», в которой Ковчег Завета бесцеремонно отправляют на большой правительственный склад, по-прежнему остаётся весьма реальной возможностью сегодня. Менталитет «это принадлежит музею» привёл к тому, что археологические хранилища переполнены артефактами и [перестали] принимать их, как объясняет Кэмп. Чтобы исправить это, некоторые археологи используют стратегию отказа от сбора или репатриации.
Переосмысление традиционной музейной практики и подхода к раскопкам является важным шагом на пути к отказу от неточного представления об археологах как охотниках за сокровищами.
Источник - muz4in.net