Aloke Dutta Just Wants to Bang on His Classical Indian Drum All Day. By Himself.
Aloke Dutta, один из главных мировых солистов игры на табле, живет в маленькой однокомнатной квартире в Студио Сити.
Самым важным местом в комнате является коврик, на котором Dutta практикуется, сочиняет музыку и обучает других. За 15 лет, которые Dutta там прожил, коврик совершил небольшое путешествие вокруг комнаты, пока не прижился на нынешнем месте в углу напротив кухни. Коврик небольшой, 4 на 6 футов, сшит вручную из красной и зеленой шерсти, немного потускневшей с годами. Dutta купил его за 80$ в Индии в 1986 году.
Сегодня, люди уже сами предлагают купить у него этот коврик за тысячи долларов из-за множества известных барабанщиков, которые сидели на нем, во время обучения: Simon Philips из The Who, Danny Carey из Tool, Pat Mastelotto из King Crimson, Mike D из Les Claypool's Fancy Band. Dutta также командовал небольшой армией голливудских сессионщиков, включая Mike Fisher'а, перкуссиониста, работавшего над Мемуарами Гейши, Аватаром и Красотой По-Американски, в которых использовались и композиции из репертуара Dutta.
Барабанщики сидели на коврике, скрестив ноги, пока Dutta учил их правильно использовать пальцы или двигать запястьем по коже барабана, чтобы менять частоту. Табла - удивительно сложный инструмент, объясняет он, его даже физики изучали.
Табла это, по сути, пара барабанов, один из которых чуть больше другого. Тот, что меньше, размером примерно с человеческую голову, другой - с тыкву. Dutta считает, что табле около 300 лет от роду. По легенде, индийский император был ее большим поклонником, однако какой именно это был император спорят до сих пор. Как бы то ни было, она прижилась и остается самым популярным видом барабанов в стране.
Ни один другой барабан не может производить столько звуков на одной голове.* "Звучит, будто играют человек 20", говорит Dutta. Табла может звучать, словно шум дождя по крыше или бесконечно печальный рев кита.
До Dutta, музыканты, игравшие на табле, играли, большей частью, в аккомпанементе. Насколько он знает, он единственный, кто играет на табле, чтобы выразить эмоции или рассказать историю.
Он также отказывается джемовать с кем бы то ни было. Другие перкуссионисты воспринимают это, как снобизм, но для Dutta это музыкальная чистоплотность. "Солист-барабанщик, такого в мире нет", говорит он, "Люди думают, что барабан не может быть независимым инструментом."
Dutta проводит на коврике много времени в одиночестве. Сейчас он практикуется по два часа в день. (Раньше это занимало по 15 часов ежедневно, пока знания и умения не закрепились.)
С самого первого своего касания барабанов в 21 год, Dutta знал, что играет свою музыку. В Индии, где большинство классических музыкантов выбирает свой инструмент еще детьми, в детском саду, это можно считать поздним стартом. Но его отец был барабанщиком, так что Dutta слушал таблу практически с рождения. Возможно и раньше. Он считает, что слышал ее бит еще в утробе матери, когда та слушала, как репетирует его отец.
Тот играл на барабанах в качестве жертвы божеству Мадана Мохана, инкарнации Вишну. "Это покорность," говорит Dutta. "Возможность делать то, что делал он, это уникальное качество для человеческого существа. Создавать звук не для кого-то, а просто ради звука. Кантское бескорыстие в искусстве. Наслаждение без желания. У моего отца была такая натура. В музыке, он никогда не пытался показать себя. Его подход заключался в покорности."
Тем не менее, отец Dutta не был доволен своей профессией, он преподавал игру на этнических барабанах в университете в 100 милях к северу от Калькутты. Он отнюдь не хотел, чтобы его старший сын пошел по его стопам. "Ему было больно", говорит Dutta, пожимая плечами. Поэтому Dutta начал изучать бухучет, предпринимательство и технологии. В середине 80х он переехал в США, устроился на работу на производство полупроводников в the University Of New Mexico в Альбукерке и играл на табле лишь в качестве хобби, летая на концерты индийских групп по выходным.
Но вскоре, голос барабанов зазвучал в нем громче голоса полупроводников. В 36 он ушел с работы, уехал из Нью Мексико и поселился в маленькой квартире в Лос Анджелесе, чтобы посвятить себя табле. "Внутренний голос был очень силен. Он говорил мне: 'Вперед'", рассказывает Dutta.
С самого начала, люди были им озабочены. "Платить по моим счетам - обязанность мира, а не моя.", говорит Dutta, потом делает паузу и от души начинает смеяться над кажущейся глупостью только что сказанного.
До сих пор, мир жил с этой ответственностью. В конце концов, потребности Dutta достаточно скромны.
Он не беспокоится. Он знает, когда мир перестанет оплачивать его жизнь: "Когда я перестану заниматься," без колебаний говорит он. "В момент, когда я перестану глубоко размышлять о своей музыке. Момент, когда я сочту себя великим музыкантом. Это уже эго. Ох, тогда мне точно конец."
Dutta - одаренный барабанщик, тем не менее, он не верит в талант. Он верит скорее в дисциплину, упорный труд и знание того, чего хочешь, и держаться этого знания. Люди часто отмечают, как быстро он играет и как его руки буквально парят над барабанами. Однако он говорит: "Практически каждый, кто играет на табле, играет быстро." То, что он научился делать, это чувствовать и манипулировать пространством микро-битов между обычных битов, подобно хорошему художнику, который видит разницу в множестве градаций между красным и розовым.
Его цель - помочь людям понять особую силу и красоту чистой барабанной музыки. "Если то, что я делаю, имеет хоть какую-то ценность", верит он, "Вы найдете меня."
Каким-то образом, у людей это получается, хоть он никак не рекламирует себя и редко выступает вживую. Когда NPR организовало с ним интервью, его именно это и спросили - как люди вас находят?
"Почему вы меня спрашиваете?", отвечает он. "Не я с NPR связывался, а вы со мной, ребят."
Те смеются, на что он отвечает: "Как говорит Будда, если ученик готов, учитель появится сам. Почему только ученик? Когда учитель готов, появляются ученики тоже. Так же и здесь, когда готов исполнитель, возможность появляется сама."
Если Dutta не сидит, скрестив ноги, на коврике, как делает это сейчас, он располагается на одном из двух простых деревянных стульев за обеденным столом. Он сидит, выпрямившись, нога на ногу, положа руки на бедра, будто джентльмен Викторианской эпохи. В 59, он настолько худощав, что плавает в майке и шортах, которые обнажают шрамы, тянущиеся до ног, от сложной операции на сердце. Приступ случился прямо в квартире и коврик был последним, что видел тогда Dutta. Голова ужасно болела и пульсировала, боль распространялась даже до рук. К счастью, в это время к нему пришел ученик, барабанщик Cirque du Soleil.
Когда его учащиеся начинают нервничать перед выступлением, Dutta говорит им не пытаться играть хорошо. Просто играть. Фокусироваться не на публике, а на своей искренности. "Как определить, что хорошо, а что нет? По количеству девушек, которым понравилось? Или сколько народу в зале орало?" Это работает, если ты выступаешь ради вознаграждения, предостерегает он, которое привлекает твое внимание больше, чем искусство. "И тогда ты тонешь."
Скажем, 2000 человек знают о твоей музыке, продолжает Dutta. "Это считается славой? Или тебе нужно, чтобы тебя знало 2 миллиона человек?" Возможно, достаточно и одного.
Не так давно, один молодой человек написал Dutta письмо. Он плакал полчаса, когда услышал песню, которую тот сочинил для его отца, после того, как тот умер. Он писал, что никогда в своей жизни не был так тронут музыкой. "Great Soul", так называется песня, открывается хаотичным, но легким звуком барабанов, который напоминает первые, еще неуверенные шаги ребенка, после чего на время останавливается, чтобы потом присоединиться к глубокому бассу. И в конце остается только этот звук. Басс просто и незаметно растворяется.
*То же самое, что и кожа барабана.
Ссылки по теме:
Оригинал
Официальный сайт