Рассказы пинежской деревни
Летом этого года в Карпогорах тиражом 200 экземпляров был напечатан сборник рассказов Юрия Кордумова «Еще смешней». Автор живет неподалеку от Карпогор, в деревне Шотова, и почти все рассказы, это истории из жизни односельчан. Рассказы отчасти смешные, отчасти грустные, а иногда и жутковатые.
Открытие купального сезона
Честно заработав пенсию в городе Северодвинске, Мария с мужем Михаилом приехали жить в деревню Покшеньгу, в его родительский дом. Это было самое счастливое время их совместной жизни.
После смерти мужа Мария уезжала на длинную холодную и снежную зиму в Северодвинск к дочери, а весной снова возвращалась на всё лето в деревню. Ей там очень нравилось, никакой городской суеты.
Собиралась она ехать в деревню в очередной раз, но долго держались морозы, и она всё тянула время. Весна пришла как-то неожиданно, всё резко затаяло. Когда приехала в деревню Шотову, оказалось, что на речке Пинеге уже огромные забереги, в которых плавали утки - попала в самую распутицу. Санька успокоил тётю Машу, заверив: «Утром подморозит, легко проскочим через речку на «Буране»!» Утром, действительно, подморозило. Пока не поднялось из-за горизонта солнце, по насту быстро доехали до речки Пинеги, но, чтоб выехать на основной, крепкий лёд, оставалась у берега одна узкая полоска тонкого льда, не более четырех метров в ширину. Санька нисколько не сомневался, что на скорости легко проскочит по этой дорожке. Смело, не останав¬ливаясь, поехал на лёд, только оглянулся, чтоб посмотреть, как себя чувствует пассажирка на санях. К своему ужасу увидел, что пассажирка держалась двумя руками за сумочку, но не за сани, а они выскочили из-под неё, и она, как неуправляемая больше ста килограммов бомба, летела в воду, подняв фонтаны брызг выше стоявших у берегов кустов ивы.
От неожиданности, забыв про тонкий лед, Санька отпустил ручку газа снегохода. «Буран» медленно пошёл ко дну. На поверхности воды плавал только мешок с сахаром. Воды Саньке оказалось - по горло, схватив мешок, поднял его над головой и быстро вынес на берег. Сахар благодаря полиэтиленовому пакету не успел даже вымокнуть. Со словами: «Тетя Маша, ты почему не держалась?» - помог ей выбраться на берег. Смеяться над пожилым человеком грешно, но и сдержаться просто невозможно. Мария, тяжело дыша, ответила, что она везёт из города красивый, новый заварочный чайничек в сумочке, вот его и берегла, чтоб не разбился. Поглядела в сумочку, оказалось, не уберегла, чайничек сломался. Обратно до деревни добирались очень долго, наст подтаял и не держал, а на дороге разлились огромные лужи.
Придя домой, решили порадовать себя, попить чайку с городскими конфетками. Мария достала из своей сумочки конфеты, но вместо конфет оказались одни бумажки. Конфеты растворились ещё в речке. «Буран» из воды пришлось доставать трактором, ничего плохого с ним не случилось. После профилактического обслуживания снегоход ожил. На следующее утро, после хорошего инструктажа, удалось переехать за речку. Тетя Маша была доставлена в родной дом в целости и сохранности. Всё обошлось благополучно. После ледяного купания она даже не заболела. Только пошутила, провожая племянника в обратный путь: «Ну вот, мы нынче первыми купальный сезон открыли!» Через четыре дня на речке Пинеге начался ледоход.
Всю породу испортил
Из глубин времён тянется конфликт поколений. Бурная река жизни течёт неумолимо. Родители незаметно стареют, теряя былую власть. Дети быстро подрастают, заявляя свои права. Ведут в дом своего дорогого, любимого, которого никто не ждёт, для родителей абсолютно постороннего человека.
Не обошёл стороной конфликт и деда Ивана. Сам он из крепкой, надёжной, работящей семьи хлебопашцев. Мужиков постоянно выкашивали многочисленные войны, но род всегда возрождался. Отца своего помнил плохо, он погиб ещё в Гражданскую. От матери знал, что отец обладал невероятной силищей. За хвост вытащил провалившуюся под лёд кобылу.
Самому посчастливилось остаться в живых в Отече¬ственную войну. Женился. Народили детей-богатырей. Старшие сыновья отслужили в армии. Выбрали жён себе под стать, крупных, работящих. Одно плохо, невестки почему-то только девок рожали. Вся надежда у деда Ивана оставалась на младшего сына. Тот ещё крепче отца рос, да и выше на целую голову. Проводили младшего на службу. Волею судьбы оказался он на Украине. С нетерпением отец ждал сына из армии, уже и невесту ему подходящую при¬глядел. И вдруг получают родители письмо от сына: «Домой приеду не один». Поволновались родители, но делать нечего, смирились.
Вместо радостной встречи вышел конфуз. Вслед за возмужавшим, высоченным, под потолок, широкоплечим сыном, в комнату вошла маленькая, худенькая девушка, ростиком до армейского ремня с начищенной бляхой.
Сын представил по имени свою подружку. Отец онемел от неожиданного выбора сына. В расстройстве заворчал: «Свадьбы не будет. Всю породу испортил!» Праздничного стола не получилось. Суп хлебали из одной общей чашки. Молодой девчонке, чтобы дотянуться до стоявшей посреди стола чашки, приходилось вставать со стула. Дед Иван ворчал: «Кака невестка-то заморена, вприскочку ест». Сын не собирался отказываться от своей избранницы. Сыграли свадьбу. Отец понемногу начал мириться с выбором «глупого» сына, хотя в невестке не нравилось всё. Не то варит. Не в ту сторону сор в избе метёт. Спит долго. Не так говорит. Уборку сделает, так ничего не найдёшь. Вцепилась в мужа, как клещ.
Всем миром поставили молодым новый дом. И вдруг очередной, непредвиденный конфликт. Пришла сенокосная пора. Мужики накосили травы и поехали ночью на рыбалку. Вернулись с удачей, поймали большую сёмгу. Отдохнули рыбаки после бессонной ночи, но спать долго не пришлось, да и не привыкли.
Погода наладилась - на небе ни облачка. Засобирались всей многочисленной роднёй на сенокосный участок. Скошенную траву нужно от земли оторвать, иначе не просохнет. В хорошую-то погоду сено на граблях сохнет. Дед Иван вручил молодой невестке голову от сёмги и попросил: «К нашему приходу уху сваришь». Уходя, добавил недовольно: «Всё равно от тебя никакого толку нет».
Как только все ушли на сенокос, «молодка-первогодка» принялась варить уху. Сварила картошку. Положила в кастрюлю сёмужью голову. То, что приготовила, ей не понравилось. Нарвала зелёного лука с грядки, добавила его в уху. Посчитала, что в кастрюле как-то пустовато, на родине такого блюда никто даже пробовать не будет. Дома борщи варили так, чтоб ложка стояла. Подумав, добавила в кастрюлю банку говядины. Суп показался ещё жидковатым. Бросила в него горсть макарон, размешала ложкой. Гордясь приготовленным «шедевром», с нетерпением поджидала уставших и голодных работников. Сели за стол. Первую чашку молодая хозяйка принесла деду Ивану. Свёкор пришёл в ярость. Со всей силой бросил ложку на пол. Чаша его терпения переполнилась. Он закричал на младшего сына: «И где ты только такую дуру нашёл? Даже ухи, по-человечески сварить не может! Идите в свой дом живите, чтоб глаза мои вас не видели!» Разревелась невестка, обиделась на весь белый свет, а больше - на своего мужа. Поругались с суженым, да ночью помирились.
В своём дому зажили спокойнее. Несмотря на то, что непутёвая невестка на глазах округляться стала, свёкор с ней плохо разговаривал, всё ещё урасил. Только, когда дед Иван узнал, что младшая невестка ему внука родила, заплакал. Загулял, обмывая ножки. Пьяный пришёл с внуком знакомиться. Потряс малыша своей огромной трудовой загрубевшей рукой за крохотную ножку и со счастливой улыбкой произнёс: «Вот подрастёшь, мы с тобой на рыбалку пойдём!»
Молодая мамаша испуганно прижалась к своему мужу. Дёргая его за рубаху, шёпотом повторяла: «Мы не отпустим с пьяным дедом, да...»
С этого дня деда Ивана словно подменили. Невестка почему-то сразу оказалась любимой, словно младшая дочь. Никому не позволял про неё худого слова сказать, а сам при случае гордо заявлял: «Мал золотник, да дорог!»
Чужие
Горбачёвская перестройка прокатилась тяжёлым катком по стране, разрушая всё, что сделано за долгие годы. Обанкротились многие, ранее процветающие леспромхозы. Людям, чтоб заработать денег на жизнь, пришлось ездить на вахту или цепляться за любой подвернувшийся случайный заработок.
Алику предложили такой неожиданный заработок друзья.
- Хочешь денег «срубить»?
- Что за глупый вопрос, конечно, хочу, - ответил Николаевич.
- А что делать-то нужно?
- Ничего особенного, москвичей на природу свозить, по тысяче в день платить обещают.
Алик сразу согласился, можно на рыбалку съездить, да ещё и денег подзаработать.
В назначенный день встретил у поезда троих гостей, познакомились. Один из новых знакомых, самый молодой, приехал даже с охотничьим ружьём. На машине добрались до посёлка Сылоги. В магазине затарились продуктами и водкой. Усадив гостей на дно железной лодки, поехали вверх по речке Покшеньге.
Вскоре забрызгал дождик, вначале мелкий, но потом перешёл в настоящий ливень. Спасаясь от дождя, гости закрылись плащами, сидя мягким местом в луже. Дождь всё лил и лил, без перерыва. По поверхности воды, не лопая, плыли большие пузыри. Глядя на них, Алик понял, что нужно терпеть и ехать до места не останавливаясь, дождь в ближайшее время не закончится.
Наконец-то лодка уткнулась в берег у Красного становья. Туристы вышли из лодки. Замёрзшие, промокшие до нитки, они стояли на берегу, опустив руки, как пингвины, испуганно смотрели на проводника. Такого холодного приёма гости никак не ожидали от северной природы. Алик приказал гостям: «Грейте чай, а то совсем замёрзнете!» Сам же пошёл в лес за дровами. Срубил топором сухое дерево, принёс его к избушке. Напилил дров, затопил печь. Городские туристы сожгли все специальные охотничьи спички, но, так и не разведя костра, стояли понурые. Поняв, что надеяться нужно только на себя, проводник, посмеявшись над горе-туристами, скомандовал: «Идите в избушку, отожмите сырую одежду, там стало тепло». Быстро развёл костёр. Согрел чайник. Даже весь груз из лодки успел вынести. Когда зашёл в избушку, гости сидели молча. Со словами: «Это вам не черноморское побережье Кавказа!» - поставил на стол горячий чайник и бутылку водки.
Выпив горячего чайку с водочкой, горожане ожили. Начали рассказывать о своих любовных похождениях на южных курортах. Несмотря на закончившийся дождь, каждый последующий день проходил по единому сценарию: чай с водкой, карты, разговоры о бабах. Похоже, по жизни ими управляла не та голова, что на плечах, а та, что между ног. Из избушки горожане выходили исключительно по необходимой нужде. Прошла неделя. Водка закончилась, Гости загрустили, но комаров на улице кормить не желали. Для развлечения остались карты да разговоры о том, как и так - и сяк «имели» своих случайных подруг. Один из туристов, самый молодой, незадолго до поездки женился. Старшие спросили его: «А что подарил жене на свадьбу?» Молодой муж похвастался: «Норковую шубу!» Узнав о шубе, старшие начали издеваться: «Вот ты сейчас здесь сидишь, а там твою жену «утюжат» на норковой шубе». Не выдержав оскорбления, молодой супруг покраснел, схватил ружьё, зарядил и заорал: «Да я вас сейчас завалю!» Алик успел отнять ружьё, кое-как успокоил взбешённого паренька. Необходимо было как-то оторвать гостей от безделья, пока беды не случилось. Решил развлечь их рыбалкой. Не получилось. Все взятые с собой блёсны вскоре остались висеть на деревьях. Ещё один день попытался сходить с гостями в лес за грибами и черникой. Не получилось. Горожане блудили в трёх ёлках, кричали. Насобирали черники только кружку на троих, в то время, когда Алик один насобирал три литра. За столом ложками гости работали куда проворнее. Ягоды моментально съели, не оставив ни одной насобиравшему хозяину. В последние дни похода от хвастовства «быков производителей» Николаевича начало нервно поколачивать. Думал, скорее бы домой, пока ни к кому руку не приложил. Эти горожане явно «чужие», даже себе еду сварить не могут. «Хозяйство вести, не языком басни плести!»
Прожив в лесу двенадцать дней с «чужими», проводник устал больше, чем за месяц работы на лесоповале, да и рыбы не наловил. Когда, проводив на поезд гостей, морально разбитый, зашёл домой, жена спросила: «Алик, что с тобой? Ты весь бледный». « Ничего, Поживи с такими товарищами! Как выжатый лимон себя чувствую»,- ответил Николаевич. А в голове вертелось, что такие деньги не нужны. Через несколько лет случайно встретился с теми туристами в Москве. Товарищи очень обрадовались, говорили, что неплохо бы ещё разочек в лесу тишину послушать. Гостей Николаевич не пригласил.
Соколок
Витька Соколок родился в нормальной деревенской семье. Два старших брата - отличные ребята, труженики, рыбаки и охотники. У младшего по необъяснимым причинам получился генетический сбой. Врачи матери сказали, что больше восемнадцати лет сын не проживёт. Витька хотя и смотрел соколом в небо и улыбался всему белому свету, но с врачами не согласился. Живёт себе и здравствует.
Вырос, родителям начал помогать по хозяйству. Дрова домой занесёт. За водой сходит. Мусор из дома на свалку вынесет. Подумаешь, если домой возвращается с помойным ведром на голове, но работа-то сделана. Особенно любил Витька рыбалку. Целыми днями пропадал на речке Пинеге с удочкой с ранней весны до поздней осени. Чего-чего, но на уху-то рыбки всегда поймает.
Весной, в половодье, вверх по Пинеге, тянул буксир баржу с грузом. Из-за быстрого течения двигался очень медленно. Витька стоял на берегу и удил ершей. Из-за большой воды клевало плохо. В целлофановом пакете лежало всего три рыбки. Капитану скучно на вахте стоять, и он в громкоговорящую связь сказал Соколку: «В этой луже рыбы нет!» Рыболова это так обидело, что он начал топать ногами в воде, ругаться матом. Схватил пакет с рыбками и начал трясти им над головой. Повеселевший капитан, прибавив громкость, насколько позволила аппаратура, громогласным голосом на всю округу согласился: «Вижу, есть рыба в этой луже!» Соколок расплылся в улыбке, глядя на солнышко.
Никому Витька не мешал, но однажды подростки его побили. С тех пор Соколок рыбалку забросил, от дома далеко не уходит, но нашёл себе другие развлечения. По соседству живут Гришка и Ванька. Гришка парень холостой, его Соколок не любит за то, что дураком зовёт. У Ваньки семья; трое детей. Понравилась Витьке Ванькина жена Люба, женщина добрая, иногда кормила соседа вкусно. Соколка хотя и считают дурачком, но он быстро сообразил: «Ваньку в тюрьму, а Любу мне!» Ванька спросил: «А ребят-то куда?». Витька от¬ветил: «Гришке!» С тех пор, увидев Ваньку на улице, Витька издалека машет кулаком, ругает соседа матом. Как только случайно оказывается близко, сразу же тянет руку поздороваться и улыбается соседу. Понимает, Ванька мужик крепкий, в сердцах и «пришибить» может. Ваньке такой сосед на¬доел, как бельмо на глазу, но какой спрос с больного.
С утра Витька выходит на большую дорогу и контролирует движение. Всем маленьким легковым автомобилям, проезжающим по дороге, показывает кулак и ругается. Начиная от «уазика» и больше, у кулака поднимает большой палец вверх, улыбается. Хорошая машина! Чтобы маленькие машинки не могли проехать, начал Соколок палками и камнями дорогу перегораживать, а затем и вовсе выкатил бревно. Убежать не успел. Тут же на большой скорости подскочила машинка. Оставив на песке глубокий тормозной след, остановилась в сантиметре от бревна. Разгорячённый водитель от души поощрил Витьку за проделанную работу пинком под зад. Поощрение оказалось очень доходчивым, летом Соколок прекра¬тил закрывать дорогу, но зимой от своего замысла не отказался. Ежедневно заливает водой два бугорка поперёк проезжей части - своеобразный деревенский вариант «лежачего полицейского». Получается - как настоящий в городе на асфальте. Чтобы сооружение было крепче, вытряхивает старую заварку из заварочного чайника, а иногда и сахарным песочком посыпает. Всю зиму дорожники ругаются, но даже тяжёлой техникой не могут справиться с этим сооружением. Ещё больше возмущаются водители, налетая на большой скорости на это препятствие. Только обижаться им нужно на себя. В деревне стоит знак ограничения скорости до 40 км/ч. Водители не хотят замечать этот знак и расплачиваются за русское «авось» поломанными машинами, да ещё и жалуются в полицию. Приезжают стражи порядка на жалобу отреагировать, а Витька только руками разводит: «Нету чаю! Нету сахару!» Только уезжают полицейские ни с чем, как Соколок тут же вслед идёт поливать дорогу из заварочного чайничка.
Скорее всего, душевно больные посланы на землю Богом, чтоб другие люди понимали, дураками бывают все, только вред от наших глупостей разный. Обижать таких людей нельзя, большой грех.
Дом за рекой
Каждые летние каникулы Лида приезжала из города Северодвинска к своей бабушке Вале в деревню Покшеньгу. Места тихие, красивые, как в раю. Лучшего отдыха и при¬думать невозможно. Одно плохо, нужно как-то через речку Пинегу перебраться. Постоянного перевоза не было, чтоб переплыть на другой берег, приходилось беспокоить родственников в деревне Шотовой. Форсирование водной преграды почти всегда происходило с приключениями и запоминалось на всю жизнь.
Бабушка умерла. Дом опустел. Лида уже жила и работала самостоятельно, но летом всё так же тянуло в деревню. Очередной трудовой отпуск совпал с отпуском отца Михаила. Решили ехать в деревню вместе. Лида радовалась, что с отцом можно без проблем добраться до Покшеньги. Он уверял, что Николаевич довезёт их на лодке до самого дома. Когда на попутке добрались с поезда до дома родственников в деревне Шотовой, Лида поняла, что радовалась рано.
Отец, встретившись с Николаевичем, тут же выкатили из гаража мотоцикл «Иж» с коляской и поехали, но не к речке, в магазин, за вином. Застолье со словами: «Сейчас поедем!»,- растянулось до трёх часов дня. Наконец, Николаевич, посмотрев на висевшие на стене часы и прихватив с собой бутылочку «на дорожку», скомандовал: «Пора ехать!» Вышел он, шатаясь, к поджидающему у крыльца железному коню. Посадил хозяин Мишку в коляску, а Лиде надел на голову строительную каску и приказал садиться на заднее сидение. Каска на голове совсем не держалась, чтоб не потерять, пришлось её придерживать одной рукой, а другой держать¬ся за ручку мотоцикла. Всю дорогу подвыпившие товарищи, эмоционально перекрикивая рёв двигателя, общались друг с другом. Для большей убедительности сказанного водитель постоянно отпускал ручку газа и размахивал правой рукой в воздухе, а затем, чтоб не заглох мотор, резко прибавлял газу. Лиде было очень страшно. Когда выехали на луг, Николаевич решил продемонстрировать всю мощь своей техники и резко «газанул». Лида не удержалась и слетела с сиденья на землю, но ещё хуже, туфлей зацепилась за подножку мотоцикла и тащилась, плача, спиной по траве. Отец и родственник не замечали, что творится сзади. Две выхлопные трубы выкидывали облако синего едкого дыма прямо Лиде в лицо, не давая вздохнуть по хорошему, не то что громко крикнуть. Наконец-то туфля оторвалась от подножки, лопнул ремешок. Лида встала, ревя от обиды, пошла пешком, думая, что никогда в жизни не сядет на мотоцикл. Водитель доехал до речки. Обнаружив, что одного пассажира нет, он, не останавливаясь, повернул обратно.
Отец, ругаясь на то, что дочь зачем-то спрыгнула, силой посадил её на прежнее место. Каску Лида уже не одевала и ехала, вцепившись обеими руками в ручку сидения. До речки Пинеги ехали без приключений. Николаевич лихо затормозил у самого края подмытого вешней водой обрывистого берега, заставив Лиду в ужасе закрыть глаза и снова заплакать.
Поругавшись на «трусиху», мужики поставили на лодку мотор «Ветерок». Начали его заводить, а мотор не заводится. После длительного ремонта мотор всё же удалось «оживить». Хотели уже отчаливать от берега, да оказалось, что не отомкнули замок, державший лодку у причала. Замок, засыпанный речным песком, заржавел и не открывался. Его так и не удалось открыть. Пришлось долго перепиливать цепь тупым напильником. Наконец-то отчалили от берега. Речное течение подхватило лодку и понесло вниз. Мотор не слушался пьяного капитана и никак не хотел везти. Путешественникам пришлось причаливать к берегу. Лида успела замёрзнуть и просила лишь об одном, чтоб её просто перевезли за реку. Но никто не слушал, говорили: «Зачем идти пешком? На лодке доедем!». Не выдержав томительного ожидания, Лида вышла из лодки на берег и направилась вниз по течению реки в надежде, что кто-нибудь перевезет. Пройдя около двух километров по берегу, согрелась, увидела двигающуюся моторную лодку. Обрадовалась. Запрыгала, размахивая руками, закричала: «Перевезите за реку!» Лодка повернула к берегу.
Радостная улыбка на Лидином лице превратилась в гримасу. В лодке гордо восседали те, кого видеть не хотела - дорогой папочка и дядя. Делать нечего, нехотя села в лодку. Отчалили от берега. Мотор не слушался пьяного капитана. Со слезами на глазах, пришлось самой, одним веслом, грести за широкую речку Пинегу. Получалось плохо, а отец только командовал: «Слева греби! Справа греби! Не туда гребёшь!».
Наконец-то лодка уткнулась носом в песок противоположного берега реки. Лида, всхлипывая от обиды, выпрыгнула в воду и, не оглядываясь, пошла в Покшеньгу.
Когда пришла к дому, оказалось, что ключ остался у отца, и в дом не войти. Пошла к соседям. Соседи, люди добродушные, накормили, напоили и спать уложили. После долгих приключений Лида быстро уснула, но спать пришлось недолго. Ночью пришел отец, приказал, чтоб быстренько собиралась и шла домой, они уже давно приехали и печь истопили. Послушная дочь нехотя оделась и пошла домой, но дома, вместо отдыха, разревелась в очередной раз. На одной кровати спал пьяный отец, на другой - такой же родственник, причём, не раздетые, даже в сапогах. Попыталась разбудить своего отца, но ничего не получилось. Пришлось дремать сидя, не раздеваясь, привалившись головой на стол. Утром с обидой высказала отцу всё, что она о нём думает. Твёрдо заявила, что больше никогда, никуда вместе с ним не поедет!