(no subject)
Завершилась одна из самых трудных для меня смен в лагере.
Были и труднее - когда дети рвали струны гитары, когда я плакал на ступенях Финских домиков "Зеркального", потому что мои дети меня ненавидели и смеялись надо мной.
Но все это было в прошлом, и это был другой лагерь, не Нить Ариадны.
Я впервые за несколько лет работал с совершенно новыми детьми - ни один из них до этого не был в моем отряде. Я волновался, но в тайне надеялся, что все будет хорошо - ведь у меня такой опыт!
Оказалось, ерунда. Опыт, высокий авторитет в лагере, умение договориться с детьми - пшик, только мое воображение.
На этой смене я был обычной неопытной училкой, постоянно орущей и ничего не понимающей. Не разбирающейся в сложной ролевой программе лагеря. Не умеющей решить ерундовые пед. ситуации.
Говорят, что за смену эти дети сильно изменились. Да, изменились, еще бы, мы ведь с напарницей вложили в них по огромному куску собственных душ. И что же? Ни одного "спасибо" на прощальном огоньке. Ни одного объятия на прощание.
"Оби Ван, он разрисовал мою кофту маркером", "Оби Ван, он поставил мне подножку", "Оби Ван, они не убираются в комнате", горящая веревка на кровати мальчика, украденный значок, пакет с едой под кроватью, "Оби Ван", "Оби Ван", "Оби Ван"...
Дети, совершенно не умеющие соображать, гулко чувствующие. Дети-потребители. Я не знаю, как быть дальше. Я ничего не смог сделать с ними. Не достучался до них. Что делать с ними теперь? Вожатые, которые будут работать в будущем, обречены на муки, я хорошо знаю, на какие. Я, пожалуй, хочу попробовать еще, хочу попробовать найти щель в этой непроницаемой стене, о которую отбил руки. Но что, если этой щели не существует?
Лагерь, дети, вожатые, ролевая игра, - все было таким чужим. Все были такими чужими!
Я себя обманываю. Я ничего не хочу.
Были и труднее - когда дети рвали струны гитары, когда я плакал на ступенях Финских домиков "Зеркального", потому что мои дети меня ненавидели и смеялись надо мной.
Но все это было в прошлом, и это был другой лагерь, не Нить Ариадны.
Я впервые за несколько лет работал с совершенно новыми детьми - ни один из них до этого не был в моем отряде. Я волновался, но в тайне надеялся, что все будет хорошо - ведь у меня такой опыт!
Оказалось, ерунда. Опыт, высокий авторитет в лагере, умение договориться с детьми - пшик, только мое воображение.
На этой смене я был обычной неопытной училкой, постоянно орущей и ничего не понимающей. Не разбирающейся в сложной ролевой программе лагеря. Не умеющей решить ерундовые пед. ситуации.
Говорят, что за смену эти дети сильно изменились. Да, изменились, еще бы, мы ведь с напарницей вложили в них по огромному куску собственных душ. И что же? Ни одного "спасибо" на прощальном огоньке. Ни одного объятия на прощание.
"Оби Ван, он разрисовал мою кофту маркером", "Оби Ван, он поставил мне подножку", "Оби Ван, они не убираются в комнате", горящая веревка на кровати мальчика, украденный значок, пакет с едой под кроватью, "Оби Ван", "Оби Ван", "Оби Ван"...
Дети, совершенно не умеющие соображать, гулко чувствующие. Дети-потребители. Я не знаю, как быть дальше. Я ничего не смог сделать с ними. Не достучался до них. Что делать с ними теперь? Вожатые, которые будут работать в будущем, обречены на муки, я хорошо знаю, на какие. Я, пожалуй, хочу попробовать еще, хочу попробовать найти щель в этой непроницаемой стене, о которую отбил руки. Но что, если этой щели не существует?
Лагерь, дети, вожатые, ролевая игра, - все было таким чужим. Все были такими чужими!
Я себя обманываю. Я ничего не хочу.