"Человек не отсюда" Д.Гранин
"Самая большая потеря для человека - несчастное детство. Мое детство было счастливым. Я своему детству благодарен. Я живу с ним до сих пор. Оно помогало мне с внуком. Я вспоминал себя и старался терпеливо отвечать на его «почему? как? зачем?». Понимал, что ему нужно упрямиться, делать по-своему. Кажется, мой отец тоже это понимал. Чувства к сыну и внуку разные. Внук - любовь напоследок, самая сладкая, с горьким вкусом - не дожить, не узнать, как у него сложится."
"О русской душе
Несколько забавных рассказов немцев про русских. Все они из серии «За что мы любим русских». Серия же эта родилась, когда шел разговор о пресловутом понятии «русская душа». Немцы уверяли меня, что понятия «немецкая душа» не существует. И тем более «французская душа», «английская душа». Как же они обходятся? А вот так, раз понятия такого в народе нет, то, вполне возможно, и в наличии не имеется. Не проявляет себя. А у русских проявляется. Хорошо это или плохо? Как для самих русских - об этом немцы судить не берутся, но их, немцев, проявления души трогают. Они воспринимают ее действия с некоторой тоской и печалью, как собственный недостаток. Увечье, что ли. Или обделенность. Хотя рассказы их были… мм-да.
Рассказ первый
В первый послевоенный год в Берлине идет немец-рассказчик по улице, навстречу американский солдат. Да, немец тот, между прочим, идет на работу, где требуют являться минута в минуту и даже надо в такое-то время делать то-то и то-то. Солдат останавливает его, говорит - покажи левую руку. Немец показывает. На руке часы. Американец говорит - снимай. Делать нечего, не поспоришь, у солдата автомат и вся власть. Снимает, отдает. Тот в карман - и привет.
Вернулся немец с работы. Что делать. Надо доставать часы. Без них не обойтись. Туда-сюда, выпросил у матери. Идет на работу, встречает советского солдата. Тот останавливает его: покажи левую руку. Видимо, таков был тогда прием у всех союзников. Показал. Снимай часы. Приказ есть приказ. Снял. Русский взял, ушел.
Вдруг кричит - эй! Догоняет, говорит сочувственно: «Бедные вы, фрицы», обнял и пошел своей дорогой. Часы не отдал, но ведь пожалел!
Рассказ второй
Поезд Париж - Берлин. Послевоенная публика. Немец в потрепанной военной куртке открывает большую бутылку коньяка. Арманьяк, угощает всех в купе. Рассказывает, как французы подарили ему эту бутылку. Коньяк отличный, стаканчик ходит по кругу, все чмокают, наслаждаются, расхваливают. Доходит до тетки, француженка-толстуха, она выпивает и кричит на солдатика:
- Как тебе не стыдно. Тебе подарили, чтобы ты домой привез, а ты тут кому попало наливаешь. Пустую бутыль привезешь, бездельник ты непутевый, это же дорогой коньяк.
В таком духе честит его.
Он, бедняга, виновато вздыхает, берет бутылку, смотрит на остатки:
- Это русские. Они в лагере, все, что достанут, разливали, раздавали.
- Дурацкая привычка, - говорит француженка.
- Дурацкая, - соглашается солдат и разливает остатки.
Рассказ третий
- У меня квартировали русские офицеры. Верхний этаж дома занимали. Веселые парни. Ухаживали за двумя моими дочками. Нет, ничего плохого не позволяли. Просто веселились. Молодежь. Песням учили советским.
Однажды Первое мая справляли. Пришли их товарищи. Пирушка была, мои дочери танцевали, играли на пианино. Напились, конечно, потом под утро выбросили пианино в сад со второго этажа. Места им было мало. Мне дочери говорят - наши, говорят, никогда бы не решились. Говорят с восторгом. Вот как умеют гулять. Я на них не сердился, если у них так принято.
Если к этому сводится душа… но есть в этих рассказах, может, глуповатых, может, ироничных, есть тайная зависть, так что не стоит обижаться."
"О русской душе
Несколько забавных рассказов немцев про русских. Все они из серии «За что мы любим русских». Серия же эта родилась, когда шел разговор о пресловутом понятии «русская душа». Немцы уверяли меня, что понятия «немецкая душа» не существует. И тем более «французская душа», «английская душа». Как же они обходятся? А вот так, раз понятия такого в народе нет, то, вполне возможно, и в наличии не имеется. Не проявляет себя. А у русских проявляется. Хорошо это или плохо? Как для самих русских - об этом немцы судить не берутся, но их, немцев, проявления души трогают. Они воспринимают ее действия с некоторой тоской и печалью, как собственный недостаток. Увечье, что ли. Или обделенность. Хотя рассказы их были… мм-да.
Рассказ первый
В первый послевоенный год в Берлине идет немец-рассказчик по улице, навстречу американский солдат. Да, немец тот, между прочим, идет на работу, где требуют являться минута в минуту и даже надо в такое-то время делать то-то и то-то. Солдат останавливает его, говорит - покажи левую руку. Немец показывает. На руке часы. Американец говорит - снимай. Делать нечего, не поспоришь, у солдата автомат и вся власть. Снимает, отдает. Тот в карман - и привет.
Вернулся немец с работы. Что делать. Надо доставать часы. Без них не обойтись. Туда-сюда, выпросил у матери. Идет на работу, встречает советского солдата. Тот останавливает его: покажи левую руку. Видимо, таков был тогда прием у всех союзников. Показал. Снимай часы. Приказ есть приказ. Снял. Русский взял, ушел.
Вдруг кричит - эй! Догоняет, говорит сочувственно: «Бедные вы, фрицы», обнял и пошел своей дорогой. Часы не отдал, но ведь пожалел!
Рассказ второй
Поезд Париж - Берлин. Послевоенная публика. Немец в потрепанной военной куртке открывает большую бутылку коньяка. Арманьяк, угощает всех в купе. Рассказывает, как французы подарили ему эту бутылку. Коньяк отличный, стаканчик ходит по кругу, все чмокают, наслаждаются, расхваливают. Доходит до тетки, француженка-толстуха, она выпивает и кричит на солдатика:
- Как тебе не стыдно. Тебе подарили, чтобы ты домой привез, а ты тут кому попало наливаешь. Пустую бутыль привезешь, бездельник ты непутевый, это же дорогой коньяк.
В таком духе честит его.
Он, бедняга, виновато вздыхает, берет бутылку, смотрит на остатки:
- Это русские. Они в лагере, все, что достанут, разливали, раздавали.
- Дурацкая привычка, - говорит француженка.
- Дурацкая, - соглашается солдат и разливает остатки.
Рассказ третий
- У меня квартировали русские офицеры. Верхний этаж дома занимали. Веселые парни. Ухаживали за двумя моими дочками. Нет, ничего плохого не позволяли. Просто веселились. Молодежь. Песням учили советским.
Однажды Первое мая справляли. Пришли их товарищи. Пирушка была, мои дочери танцевали, играли на пианино. Напились, конечно, потом под утро выбросили пианино в сад со второго этажа. Места им было мало. Мне дочери говорят - наши, говорят, никогда бы не решились. Говорят с восторгом. Вот как умеют гулять. Я на них не сердился, если у них так принято.
Если к этому сводится душа… но есть в этих рассказах, может, глуповатых, может, ироничных, есть тайная зависть, так что не стоит обижаться."