Небольшой обзор художественной литературы и книг об искусстве, прочитанных мной в минувшем году.
Аркадий и Борис Стругацкие. За миллиард лет до конца света
И я опустил глаза. Я сидел скорчившись, прижимая к животу обеими руками свою белую папку, и повторял про себя - в десятый раз, в двадцатый раз повторял про себя: «...с тех пор все тянутся передо мной глухие кривые окольные тропы...».
Крепкая повесть "зрелых" Стругацких (написана в 74-м году). Далеко не самое популярное произведение авторов, но, как и все вещи этого периода, написана на высоком уровне.
Основные вопросы, которые, довольно жестко, ставят авторы перед читателем: как сохранить себя (убеждения, свободу творчества, достоинство) под давлением безличной, непонятной и страшной силы? и стоит ли это здоровья и жизни близких?
Из-за острого подтекста, повесть попала под цензуру: издательства отказывались ее печатать, требовали перенести события в другую страну, вырезать некоторые сцены и фразы.
В книге представлен "золотой век" (середина XVI - конец XVII века) голландской пейзажной живописи на основе коллекции будапештского Музея изобразительных искусств. Интересная вводная статья и аннотации к полусотне репродукций, написаны искусствоведом Агнесой Цобор.
Одновременно с этой книгой, я читал посты моих друзей об автомобильном путешествии по Нидерландам, невольно сравнивая их солнечные фотографии с классическими пасмурными и туманными пейзажами голландских живописцев.
Все на земле изменяется, все скоротечно; всего же, Что ни цветет, ни живет на земле, человек скоротечней...
Раз в год беру с полки книгу из "всемирного литературного наследия". Далеко не всегда это увлекательное чтение, но расширяет представление о литературе и помогает при чтении современных произведений, регулярно ссылающихся или обыгрывающих классику. В этот раз, с прицелом на "Улисса" Джойса, прочел "Одиссею" в переводе Жуковского.
Известный сюжет, читанный-перечитанный в детстве, в адоптированном прозаическом пересказе. Оригинальная поэма читается труднее, но все-же, довольно увлекательно, особенно в сравнении с "Иллиадой".
К моему удивлению, странствиям Одиссея посвященно всего несколько песен поэмы, основные события разворачиваются на Итаке. Отдельная значительная сюжетная линия - тайное путешествие Телемаха, в поисках сведений об отце.
И главное, много замечательных поэтических строк, не потускневших со временем.
[Цитаты] ...себя ж наградим за убытки богатым cбором с народа...
Скоро всегда раздражаемся мы, земнородные люди.
Странно, как смертные люди за все нас, богов, обвиняют!
Зло от нас, утверждают они; но не сами ли часто
Гибель, судьбе вопреки, на себя навлекают безумством?
Мальчика Люсю Изя Лившиц прозвал "тот" мальчик. Что скрывалось под этим южным термином, объяснить было почти невозможно. Но каждый из нас в первый же день появления Люси испытал на собственной шкуре, что это действительно был "тот" мальчик.
К.Паустовский. Время больших ожиданий
Антология "одесского юмора", составленная известным сатириком Валерием Хаитом. Охватывает весь 20-й век и включает в себя как классику: рассказы Куприна, Саши Черного, Бабеля, Олеши, отрывки из произведений Чуковского, Тэффи, Паустовского, стихи Багрицкого, Инбер, Эскесса, фельетоны Катаева, Ильфа и Петрова и т.д., так и современность: историю "Юморин", фрагменты из КВН и "Джентльмен-шоу", стихи Барского, песни Бурды и т.д.
Как по мне, в книге много "порожняка", я бы выбросил больше половины материала - получился бы отличный сборник. Тем не менее, я нашел несколько замечательных текстов, которые не читал ранее.
Повесть известного английского натуралиста о путешествии в Новую Зеландию, Австралию и Малайю и съемках телевизионного фильма об охране животных в этих странах.
Может и не самая яркая из книг Даррела, но, тем не менее, полна юмора, интересных фактов и наблюдений. Первая глава о приезде в Новую Зеландию просто великолепна.
Отдельно, отмечу любопытную историю из книги:
[Утконос для Черчилля] - Знаете, в Англии в войну ходил один странный слух, - сказал я Дэвиду. - Это было примерно в сорок втором, если не ошибаюсь. Кто-то рассказал мне, будто в Лондонский зоопарк был отправлен утконос. Больше я ничего не слышал и решил, что все это пустые разговоры. Вы случайно не знаете об этом? - Нет, то были не пустые разговоры, - усмехнулся Дэвид. - Это факт. - Как, - удивился я, - в разгар мировой войны через все моря везли утконоса? - Вот именно, - подтвердил Дэвид. - Чистое сумасбродство, верно? В самый разгар войны Уинстон Черчилль вдруг решил, что ему нужен утконос. То ли он рассчитывал, что это хорошее средство поднять дух людей, то ли собирался как-то обыграть это в пропаганде, то ли просто захотел получить утконоса - не знаю. Так или иначе, Мензис обратился ко мне и поручил поймать утконоса, приучить его к неволе и подготовить к плаванию. Ну так вот, я поймал красивого молодого самца, готовил его полгода, потом решил, что можно его отправлять. Проинструктировал человека на судне, которое должно было везти утконоса, снабдил его кучей письменных наставлений. Команда страшно увлеклась этим заданием, все старались мне помочь, и вот утконос вышел в плавание на «Порт Филипе». Дэвид остановился, внимательно посмотрел на утконоса, который вознамерился съесть его ботинок, нагнулся, осторожно взял озорника за хвост и водворил обратно в «спальню». - Представьте себе, - продолжал он, - утконос пересек весь Тихий океан, прошел Панамский канал, пересек Атлантику, и вдруг в двух днях пути от Ливерпуля - подводные лодки! Понятно, пришлось бросать глубинные бомбы. А утконосы, как я уже говорил, страшно впечатлительны и очень восприимчивы к шуму. Разрывы глубинных бомб оказались для нашего путешественника последней каплей, и он испустил дух. В двух днях пути от Ливерпуля! Мне эта история показалась одним из великолепнейших примеров донкихотства, о каких я когда-либо слышал. Человечество раскололось на два враждующих лагеря, идет самая лютая война в истории, а тут Черчилль с его неизменной сигарой приказывает, чтобы ему подали (подумать только!) утконоса. И вот уже на другом конце света Дэвид терпеливо растит молодого утконоса и старательно готовит его к долгому плаванию через моря, кишащие подводными лодками. Жаль, что у этой истории не было счастливого конца. И все-таки: какой великолепный идиотизм! Сомневаюсь, чтобы Гитлер, даже в минуты умственного просветления, был способен на такое чудачество - в разгар войны потребовать утконоса!
Но я не ушел - и, должно быть, правильно сделал, потому что вы никогда не можете уйти от того, от чего вам хотелось бы уйти больше всего на свете.
От романа, основанного на биографии известного американского политика Хью Лонга, я ожидал, в первую очередь, политической сатиры. Но книга оказалась настолько глубже и многограннее, что я не берусь написать аннотацию, которая охватила, хотя бы, главные сюжетные линии и темы.
Без преувеличения, гениальный роман. Лучшая книга, прочитанная мной в минувшем году.
[Цитаты] Ты должен сделать добро из зла, потому что его больше не из чего делать.
Черт возьми, законы - это штаны, купленные мальчишке в прошлом году...
Право - это узкое одеяло на двуспальной кровати, когда ночь холодная, а на кровати - трое.
Чего вы не знаете, то вам не вредит, ибо не существует.
Женщины никого так не любят, как пропойц, озорников, скандалистов, подонков.
Некоторые рассказы Бабеля я читал и раньше, но никогда по-настоящему не погружался в его непредсказуемый, довольно страшный и, очень печальный, мир.
Текст Бабеля настолько "плотный", что приходится несколько раз возвращаться к началу, почти каждой, строки. Ну, а об оригинальном языке Бабеля написано столько литературных трудов, что мне сложно что-то добавить. Но в "Конармии" метафоричность и гиперболизм на контрасте с лаконичностью и натурализмом, производят, порой, ошеломляющее впечатление.
Толстенный альбом, содержащий более двух тысяч произведений русской живописи от ранней иконографии XIIIв. до новейших произведений XXIв.
Замечательная полиграфия, большой формат. Однако, подписи к репродукциям отформатированы неудобно, приходится постоянно листать страницы в поисках названия рассматриваемой картины.
Текста, по-счастью, мало, разделы предварены короткими аннотациями, с такими вот сентенциями:
Дело разрушения русских традиций, начатое Петром I и выразившееся в лишении крестьян прав и свобод, разгроме купечества и духовенства, настойчиво продолжалось в течение полутора веков.
Ну, а вот так представлен в альбоме "русский авангард", одно из немногих явлений русской живописи, действительно, мирового значения.
Способность видеть и чувствовать "души высокие порывы" и красоту бытия и умение творчески отразить их на холсте и бумаге, в скульптурных формах или в архитектуре подменялись способностью придумывать некие новации, отличающие одно от другого, словно это не искусство, а изобретательство. Отсюда парад всевозможных "измов": абстракционизм, авангардизм, конструктивизм, концептуализм, модернизм, постмодернизм, сюрреализм, футуризм...
И ни одной картины Кандинского, Малевича, Гончаровой...
Сотни восторженных отзывов об этой "феноменально увлекательной" автобиографии, обещавших удивительные приключения на экзотическом фоне "подлинной" Индии, реалистичные описания жизни бомбейского дна и т.д., высоко подняли планку моих ожиданий. Поэтому, я был сильно разочарован.
Редкий случай, но я не дочитал книгу до конца, бросил где-то на середине. Скучная, пафосная тягомотина.
Красный дворник плещет вёдра С пьяно-алою водой, Пляшут огненные бёдра Проститутки площадной...
В литературе Серебряного века нет более значимого автора, чем Блок. Его авторитет и место на поэтическом Олимпе не оспаривалось никем из его известных, талантливых, очень разных, часто ненавидевших друг друга литературных современников. В общем, точно, как у Быкова: "Но Блока все простили."
В школьные годы я был потрясен избранными стихами Блока, и, в первую очередь, гениальной поэмой "Двенадцать", а "Незнакомку", до сих пор, часто читаю в слух. Но так, за всю жизнь, ни разу и не прочитал ни одной его книги, ни одного сборника стихов.
И вот, наконец, прочел первую и вторую книги из тома "Библиотеки Всемирной Литературы", сборники стихов написанных в период 1898-1908гг.
К сожалению, сплошное разочарование. Всего несколько (из пары сотен) стихотворений меня зацепили. Ранние сборники "Ante Lucem" и "Стихи о Прекрасной Даме", вообще осилил с трудом. Банальные, скучные рифмы, туманные, невнятные образы... Возможно, я просто "не дорос" до этой поэзии.
Безусловно понравился лишь короткий сборник "Вольные мысли" (1907г.)
Жизнь коротка. И надо уметь. Надо уметь уходить с плохого фильма. Бросать плохую книгу. Уходить от плохого человека.
Никогда раньше не читал Жванецкого, только слушал. И, кстати, авторское исполнение мне не нравится, люблю миниатюры Карцева и Ильченко.
В книге собраны тексты, написанные после 2000 года. Мне они показались более глубокими и интимными, чем ранние, популярные произведения автора.
Читал небольшими порциями, ожидая ребенка после занятий или в дороге, по несколько страничек, как стихи. Да, собственно, это и есть поэзия в прозе. Не все, но многое понравилось. И еще заметил, что этот своеобразный стиль Жванецкого, очень "прилипчив", невольно начинаешь подражать.
Мы не утверждаем, что это отсутствие духовности есть органическое свойство американского народа. Ведь шли же когда-то северные армии освобождать негров от рабства! Такими сделал людей капитализм, и он всемерно поддерживает в них эту духовную вялость.
Книга, созданная на материале автомобильного путешествия знаменитых соавторов по США в 1935г. В этот период США оказывало существенную помощь СССР и отношения между странами были довольно "теплыми".
Написано увлекательно, не без юмора и интересных наблюдений, но местами коробит от "плоских" идеологических штампов и шаблонного восприятия Америки, словно списанных с советских передовиц. Некоторые цитаты выглядят просто фантасмагорично:
- У вас (в СССР, на дворе 1935 год!), я слышал, пенитенциарная система имеет своей целью исправление преступника и возвращение его в ряды общества. Увы, мы занимаемся только наказанием преступников.
Авторы не устают критиковать мещанство и неравноправие разъедающее американское общество. Довольно беспомощно высмеивают однообразность и навязчивость американского сервиса, признавая при этом его высочайший уровень. И, безусловно, восторгаются достижениями американских инженеров.
Магидович И.П., Магидович В.И. Очерки по истории географических открытий. 4-й том.
Четвертый том научно-популярного труда, посвящен географическим открытиям и исследованиям с конца XVIII до начала XX века.
Как и в предыдущем томе, большая часть книги посвящена открытиям русских первопроходцев Сибири, Алтая, Средней Азии, Аляски и Арктики. Соответственно, она перегружена, показавшимися мне довольно скучными, подробностями.
Наиболее интересные главы повествуют об исследованиях экваториальной Африки, центральной Австралии, поисках Северо-Западного прохода и штурме Южного полюса.
[Любопытный факт] До конца 40-х гг. XIX в. об Арале имелись крайне отрывочные сведения. Для его съемки была организована экспедиция под начальством военного моряка Алексея Ивановича Бутакова; в качестве живописца он зачислил сосланного в солдаты Тараса Григорьевича Шевченко, поручив ему "снимать все виды местности [и] морской перспективы".
Зимой 1849/50 г., перебравшись в Оренбург, Бутаков составил первую сравнительно точную карту Аральского моря. Шевченко создал альбом акварельных видов моря; "почти все названия, встречающиеся в отчетах экспедиции, отмечены специальным рисунком Шевченко".
С.Лем. Маска
Выслушав мой ответ, он прикрыл глаза рукой и промолвил: - Ты - сестра моя.
Странная, ни на что не похожая повесть. По форме - смесь техно-фентези, психологического триллера и готической повести. Сюжет - андроид-убийца осознает свою запрограммированость в ходе преследования жертвы.
Очень необычное чтение, не могу сказать, что я получил удовольствие, но Лем - гений.
Начал чайник на целых пять минут - по маленьким голландским часам с глянцевитым циферблатом, что стояли в углу, - на целых пять минут раньше, чем застрекотал сверчок.
На Рождество, да еще в больнице под капельницей, очень хочется сказок. Вот тут меня, в очередной раз, выручил Диккенс.
"Сверчок за очагом" - третья из входящих в цикл "Рождественских повестей". Сентиментальная сказка о домашнем уюте и семейном счастье. Сильно уступает знаменитой "Рождественской песни в прозе" и, даже, "Колоколам", но меня немного подбодрила. И, как же здорово она начинается!