В Таллинне праздновали 7 Ноября. Колонны демонстрантов тянулись в центр города. Трибуны для правительства были воздвигнуты у здания Центрального Комитета. Звучала музыка. Над площадью летали воздушные шары. Диктор выкрикивал бесчисленные здравицы и поздравления. Люди несли транспаранты и портреты вождей. Милиционеры следили за порядком. Настроение у всех было приподнятое. Что ни говори, а все-таки праздник. Среди демонстрантов находился Буш. Мало того, он нес кусок фанеры с деревянной ручкой. Это напоминало лопату для уборки снега. На фанере зеленой гуашью было размашисто выведено: "Дадим суровый отпор врагам мирового империализма!" С этим плакатом Буш шел от Кадриорга до фабрики роялей. И только тут, наконец, милиционеры спохватились.
Здесь-то двусмысленности нет. И цитата вспомнилась другая:
Миляга был растерян, ошеломлен, раздавлен. Кто-кто, а уж он-то совершенно ничего не мог понять. Кто эти люди? И кто он сам?
- Их бин... - Ну вот, видишь,- повернулся генерал к Ревкину,- я же говорю, что он немец. - Найн, найн!- приходя в ужас, закричал Миляга, перепутав все известные ему слова из всех языков.- Я нет немец, я никс немец. Русский я, товарищ генерал. - Какой же ты русский, так твою мать, когда ты слова по-русски сказать не можешь. - Я могу,- приложив руку к груди, стал горячо уверять Миляга.- Я могу. Я оченьМдаже могу.- Для того, чтобы убедить генерала, он выкрикнул:- Да здравствует товарищ Гитлер! Конечно, он хотел назвать другую фамилию. Это была просто ошибка. Трагическая ошибка. Но то тяжелое состояние, в котором он находился с момента пленения, перемешало в его стукнутой голове все, что в ней было.
Comments 15
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
Центрального Комитета. Звучала музыка. Над площадью летали воздушные шары. Диктор выкрикивал бесчисленные здравицы и поздравления.
Люди несли транспаранты и портреты вождей. Милиционеры следили за порядком. Настроение у всех было приподнятое. Что ни говори, а все-таки
праздник.
Среди демонстрантов находился Буш. Мало того, он нес кусок фанеры с деревянной ручкой. Это напоминало лопату для уборки снега. На фанере зеленой
гуашью было размашисто выведено:
"Дадим суровый отпор врагам мирового империализма!"
С этим плакатом Буш шел от Кадриорга до фабрики роялей. И только тут, наконец, милиционеры спохватились.
Reply
Миляга был растерян, ошеломлен, раздавлен. Кто-кто, а уж он-то совершенно ничего не мог понять. Кто эти люди? И кто он сам?
- Их бин...
- Ну вот, видишь,- повернулся генерал к Ревкину,- я же говорю, что он немец.
- Найн, найн!- приходя в ужас, закричал Миляга, перепутав все известные ему слова из всех языков.- Я нет немец, я никс немец. Русский я, товарищ генерал.
- Какой же ты русский, так твою мать, когда ты слова по-русски сказать не можешь.
- Я могу,- приложив руку к груди, стал горячо уверять Миляга.- Я могу. Я оченьМдаже могу.- Для того, чтобы убедить генерала, он выкрикнул:- Да здравствует товарищ Гитлер!
Конечно, он хотел назвать другую фамилию. Это была просто ошибка. Трагическая ошибка. Но то тяжелое состояние, в котором он находился с момента пленения, перемешало в его стукнутой голове все, что в ней было.
Reply
Так и во фразе "бороться с безбожием" тоже нет двусмысленности.
Reply
Leave a comment