Три дня Кондора
Смотрел «Три дня Кондора». Даже после стольких лет, захватывающий фильм.
Я нуждаюсь в покое, всего остального у меня полно. И вот Нью-Йорк семидесятых мне это чувство покоя обеспечивает. А «Энни Холл» я уже по тридцатому разу смотреть не могу. Так вот, «Три дня Кондора».
Понятно, что ещё полгода... ну... семь месяцев назад можно было просто купить билет и полететь куда угодно, увидеть всё на свете. Но хочется уже не «куда». Хочется «когда». Как в сериале «Тьма». Вопрос не «Где он?», вопрос «Когда?».
Вот Нью-Йорк семидесятых-восьмидесятых - моя выдуманная страна чудес.
Там женщины хотят быть похожими на Фэй Данауэй, а не на волосатого кита, выбросившегося на берег, как им диктует модный портал. Там мужчины хотят быть похожими на Роберта Рэтфорда, а не на диджея Халеда или репера Фейса.
Там красивые и разные автомобили, а не одинаково выпуклые игрушки для умственно отсталых.
Там, наверное, можно встретить молодого и опасного Лимонова.
Там нужно покупать газеты и куски дешёвой пиццы, пить в барах с героями Буковски и в других барах с героями Тома Вульфа.
Нет, я не сумасшедший. Я понимаю, что в таком Нью-Йорке я бы прожил один день, а потом меня ограбили и избили. Да и вообще: этот город изверг бы меня - милого и наивного - как кит Иону. Но посмотреть-то хочется.
Ближе к финалу там есть короткий и почти философский монолог от убийцы, которого играет Макс фон Сюдоф: «Это будет так. Однажды ты будешь идти по улице. Рядом с тобой притормозит тёмная машина. Дверь откроется и ты увидишь своего друга, который улыбнется тебе своей знакомой и дружеской улыбкой. Вот так это и будет». Да, я верю, именно так это и будет.
Но главное: как я воспринимаю финальный диалог «цэрэушника» Хиггинса и молодого интеллектуального книжного червя, разоблачающего родное ЦРУ, Кондора.
Кондор узнаёт, что всё дело в нефти: ЦРУ готовит вторжение США в страны, где эта нефть есть. И он возмущается: «Что это за игра? Зачем вы её ведёте?».
И «цэрэушник» ему отвечает что-то, вроде: «А все ведут игру. И в ней необходимо участвовать. И лучше в ней преуспевать, лучше в ней вести. Это и есть политика, это и есть основа государства».
Но Кондор, вроде бы, должен посрамить бездушную машину: он передаёт все материалы в «Нью-Йорк Таймс», он красиво смотрит в кадр, разворачивается и уходит.
И вот, что странно. Ещё лет пятнадцать назад я бы был на стороне Кондора (так и задуманы фильм и пьеса, по которой он снят). Побеждает прекраснодушный парень, ведомый желанием служить гуманистическим идеалам человечества.
Но сейчас я смотрю и думаю: «Да, хороший ты парень, Кондор. Хороший, красивый. Но прав то "цэрэушничек", противный, усатый, стареющий и в сутенёрском пальто. Мерзкий, подлый ястреб, противостоящий исчезающему кондору, прав. Горько и неизбежно прав».
https://seoded.blogspot.com/2020/09/3-dnya-kondora.html
Я нуждаюсь в покое, всего остального у меня полно. И вот Нью-Йорк семидесятых мне это чувство покоя обеспечивает. А «Энни Холл» я уже по тридцатому разу смотреть не могу. Так вот, «Три дня Кондора».
Понятно, что ещё полгода... ну... семь месяцев назад можно было просто купить билет и полететь куда угодно, увидеть всё на свете. Но хочется уже не «куда». Хочется «когда». Как в сериале «Тьма». Вопрос не «Где он?», вопрос «Когда?».
Вот Нью-Йорк семидесятых-восьмидесятых - моя выдуманная страна чудес.
Там женщины хотят быть похожими на Фэй Данауэй, а не на волосатого кита, выбросившегося на берег, как им диктует модный портал. Там мужчины хотят быть похожими на Роберта Рэтфорда, а не на диджея Халеда или репера Фейса.
Там красивые и разные автомобили, а не одинаково выпуклые игрушки для умственно отсталых.
Там, наверное, можно встретить молодого и опасного Лимонова.
Там нужно покупать газеты и куски дешёвой пиццы, пить в барах с героями Буковски и в других барах с героями Тома Вульфа.
Нет, я не сумасшедший. Я понимаю, что в таком Нью-Йорке я бы прожил один день, а потом меня ограбили и избили. Да и вообще: этот город изверг бы меня - милого и наивного - как кит Иону. Но посмотреть-то хочется.
Ближе к финалу там есть короткий и почти философский монолог от убийцы, которого играет Макс фон Сюдоф: «Это будет так. Однажды ты будешь идти по улице. Рядом с тобой притормозит тёмная машина. Дверь откроется и ты увидишь своего друга, который улыбнется тебе своей знакомой и дружеской улыбкой. Вот так это и будет». Да, я верю, именно так это и будет.
Но главное: как я воспринимаю финальный диалог «цэрэушника» Хиггинса и молодого интеллектуального книжного червя, разоблачающего родное ЦРУ, Кондора.
Кондор узнаёт, что всё дело в нефти: ЦРУ готовит вторжение США в страны, где эта нефть есть. И он возмущается: «Что это за игра? Зачем вы её ведёте?».
И «цэрэушник» ему отвечает что-то, вроде: «А все ведут игру. И в ней необходимо участвовать. И лучше в ней преуспевать, лучше в ней вести. Это и есть политика, это и есть основа государства».
Но Кондор, вроде бы, должен посрамить бездушную машину: он передаёт все материалы в «Нью-Йорк Таймс», он красиво смотрит в кадр, разворачивается и уходит.
И вот, что странно. Ещё лет пятнадцать назад я бы был на стороне Кондора (так и задуманы фильм и пьеса, по которой он снят). Побеждает прекраснодушный парень, ведомый желанием служить гуманистическим идеалам человечества.
Но сейчас я смотрю и думаю: «Да, хороший ты парень, Кондор. Хороший, красивый. Но прав то "цэрэушничек", противный, усатый, стареющий и в сутенёрском пальто. Мерзкий, подлый ястреб, противостоящий исчезающему кондору, прав. Горько и неизбежно прав».
https://seoded.blogspot.com/2020/09/3-dnya-kondora.html