Гайдар шагает впереди
В пятом классе учитель пения, Алексей Адамович, сказал на уроке, что во вторник к нам придет руководитель хора районного дома пионеров. Отбирать кандидатов для своего хора. И я сразу, сразу захотел, чтобы меня отобрали. Я очень хотел петь в хоре районного дома пионеров. Стоять в белой рубашке и красном галстуке где-нибудь во втором или третьем ряду, и петь в коллективе.
Во вторник, когда в класс пришел руководитель хора, учительский стол был по такому случаю застелен красной скатертью, в центре стояла стеклянная ваза с тремя красными гвоздиками. Алексей Адамович поднял нас с мест, сделал паузу, и заиграл на баяне марш. По его кивку мы запели:
«Слышишь, товарищ, гроза надвигается…
С белыми наши отряды сражаются…
Только в борьбе можно счастье найти.
Гайдар шагает впереди! Гайдар шагает впереди!»
Алексей Адамович был очень грузным человеком, и баян лежал на его огромном глобусообразном животе горизонтально. Я подумал, что он играет на баяне как на пианино. У пианино ведь тоже клавиши расположены горизонтально. Было видно, что самому Алексею Адамовичу песня очень нравится, он в такт притопывал ногой обутой в рыжий босоножек фабрики «Скороход», и вполголоса подпевал:
«Видишь, товарищ, заря поднимается…
Вновь за работу народ принимается…
Там, где труднее и круче пути,
Гайдар шагает впереди! Гайдар шагает впереди!»
Алексей Адамович играл отрывисто, он растягивал меха своего инструмента рывками, как бы при этом дирижируя нами. Следуя ритму, заданному движениями его рук, мы отрывисто пели:
«Ви-дишь, из книжек, в коло-нны построены,
Вы-шли герои и ста-ли героями.»
Руководитель хора дома пионеров ходил вдоль рядов, от ученика к ученику, наклонялся, приближал ухо к лицу поющего и прослушивал его в течение минуты. Потом делал или не делал отметку в своем блокноте и переходил к следующему. Когда он направился ко мне, я красиво и громко запел:
«Сколь-ко Тимуров и-дет, погляди!
Гай-дар шагает впереди! Гай-дар шагает впереди!»
Руководитель хора, не останавливаясь, проследовал к ученику, поющему за моей спиной.
На меня нахлынули противоречивые чувства. С одной стороны, я, конечно же понял, что в хор меня не отобрали. И надежды на то, что это можно как-то изменить у меня не было. Этим взрослым же ничего не докажешь. А с другой стороны, мне самому было до обидного ясно, что произошла ошибка. Ведь я пел не хуже, а может быть даже и лучше и громче других. Так что может еще не все потеряно? Я, видимо все же надеясь, что руководитель хора услышит как хорошо я пою, запел еще громче:
«Ес-ли вновь тучи надви-нутся грозные,
Вый-дут Тимуры - ребя-та и взрослые…»
А потом еще громче:
«Каж-дый готов до побе-ды идти.
Гай-дар шагает впереди!»
Алексей Адамович, за движениями рук я внимательно следил, неожиданно прекратил играть, схватил стоявшую на столе стеклянную вазу, выплеснул куда-то в сторону воду с гвоздиками, и запустил ее в меня. В пятом классе я ходил на борьбу самбо, и реакция у меня была неплохая. Я мгновенно пригнулся, ваза пролетела надо мной и разбилась о спинку моей парты.
Я не мог понять почему он так поступил. В те годы я еще не знал, что у меня нет музыкального слуха, и мне самому очень нравилось петь и очень нравилось мое пение.
На следующий день Алексей Адамович не вышел на работу. Уроки пения стала вести другая учительница, и я уже даже имени ее не помню. Я потерял интерес к музицированию.
Я понимал, что Алексея Адамовича выгнали из школы из-за инцидента со мной, и я переживал по этому поводу. Мне нравилось петь под его аккомпанемент. Гай-дар шагает впереди! Гай-дар шагает впереди!
Спустя 15 лет я поехал на три года в пост-докторантуру в Тель-Авивский университет. В первую же пятницу, после первой же трудовой недели, я махнул на север, навестить старых друзей, живших в небольшом поселке неподалеку от Хайфы. Вместе с друзьями мы поехали в арабскую лавочку неподалеку, закупить еду для шабата. В шабат же все закрыто! Арабы, владельцы лавочки, были христианами и торговали не только колбасой куриной и говяжьей, но и колбасой из «другого мяса». Так политически корректно на этикетках обозначалась свинина. За полгода до этого кнессет принял закон, по которому «нога свиньи не должна ступать на землю Израиля». Арабам пришлось забетонировать землю на своих свинофермах, чтобы не нарушать закон. И, соответственно, поднять цены. Затраты же увеличились…
В арабской лавочке было около двадцати покупателей, все репатрианты из России, естественно. Помимо колбасы, здесь также продавались книги «Щит и меч», «Кортик», детективы братьев Вайнеров. И кассеты с фильмами «Москва слезам не верит» и «Семнадцать мгновений весны». Владелец лавки, как мне объяснили, в свое время окончил институт Патриса Лумумбы и в этих делах разбирался.
Среди покупателей я неожиданно увидел Алексея Адамовича, он брал для шабата палку московской сырокопченой, палку полтавской, докторскую и сервелат.
- Алексей Адамович! - радостно обратился я к нему. - Вы, наверное, не узнаете меня? Я - Ольшевский, я учился у вас пению в пятом классе.
- Узнаю, конечно, - обрадовался и он мне. - Помнишь, как я в тебя тогда швырнул вазой?
Он засмеялся.
- Мне жаль, что вас из-за меня выгнали из школы, - сказал я ему. - Мне очень нравились ваши уроки.
- Нет, меня выгнали вовсе не из-за тебя, - возразил мне Алексей Адамович. - Утром того дня я подал документы на выезд в Израиль на ПМЖ. Так что это по-любому был мой последний день в школе. Я потому и швырнул в тебя вазой. Набрался смелости. Ты у меня учился с первого класса по пятый, и все пять лет дико фальшивил. И я все пять лет хотел чем-нибудь в тебя запустить. Но я боролся со своим желанием. Я ведь, как советский учитель, не мог себе этого позволить.
- Вокруг была одна фальшь, - рассказывал Алексей Адамович. - Включишь телевизор, а там Брежнев фальшивит о развитом социализме. Придешь на собрание учителей, а там директор втюхивает о социалистической системе воспитания. В книжный магазин зайдешь, а там кроме «Как закалялась сталь» ничего нету. И даже в классе, начнешь петь, и даже тут Ольшевский фальшивит! Вот я и не выдержал. Я ведь, когда швырял в тебя вазу, я ее швырял в весь СССР! На самом деле.
Мы помолчали.
- Если вновь тучи надвинутся грозные, - вдруг тихо запел Алексей Адамович.
- Выйдут Тимуры - ребята и взрослые… - улыбнувшись, чуть громче подхватила какая-то рыжая веснушчатая пожилая женщина.
- Каждый готов до победы идти. - подхватили, уже в полный голос, еще несколько покупателей.
Алексей Адамович отступил назад, торжественно поднял руки, и стал дирижировать двумя палками свиной колбасы. Все покупатели и владелец лавочки повернулись к нему и непроизвольно выстроились в три шеренги.
- Гай-дар шагает впереди! - грянули все слаженным хором. - Гай-дар шагает впереди!
------------- PS. Не мог отказать себе, вот нашел марш “Гайдар шагает впереди”. Стакатто на четыре четверти: https://www.youtube.com/watch?v=JyL...
Во вторник, когда в класс пришел руководитель хора, учительский стол был по такому случаю застелен красной скатертью, в центре стояла стеклянная ваза с тремя красными гвоздиками. Алексей Адамович поднял нас с мест, сделал паузу, и заиграл на баяне марш. По его кивку мы запели:
«Слышишь, товарищ, гроза надвигается…
С белыми наши отряды сражаются…
Только в борьбе можно счастье найти.
Гайдар шагает впереди! Гайдар шагает впереди!»
Алексей Адамович был очень грузным человеком, и баян лежал на его огромном глобусообразном животе горизонтально. Я подумал, что он играет на баяне как на пианино. У пианино ведь тоже клавиши расположены горизонтально. Было видно, что самому Алексею Адамовичу песня очень нравится, он в такт притопывал ногой обутой в рыжий босоножек фабрики «Скороход», и вполголоса подпевал:
«Видишь, товарищ, заря поднимается…
Вновь за работу народ принимается…
Там, где труднее и круче пути,
Гайдар шагает впереди! Гайдар шагает впереди!»
Алексей Адамович играл отрывисто, он растягивал меха своего инструмента рывками, как бы при этом дирижируя нами. Следуя ритму, заданному движениями его рук, мы отрывисто пели:
«Ви-дишь, из книжек, в коло-нны построены,
Вы-шли герои и ста-ли героями.»
Руководитель хора дома пионеров ходил вдоль рядов, от ученика к ученику, наклонялся, приближал ухо к лицу поющего и прослушивал его в течение минуты. Потом делал или не делал отметку в своем блокноте и переходил к следующему. Когда он направился ко мне, я красиво и громко запел:
«Сколь-ко Тимуров и-дет, погляди!
Гай-дар шагает впереди! Гай-дар шагает впереди!»
Руководитель хора, не останавливаясь, проследовал к ученику, поющему за моей спиной.
На меня нахлынули противоречивые чувства. С одной стороны, я, конечно же понял, что в хор меня не отобрали. И надежды на то, что это можно как-то изменить у меня не было. Этим взрослым же ничего не докажешь. А с другой стороны, мне самому было до обидного ясно, что произошла ошибка. Ведь я пел не хуже, а может быть даже и лучше и громче других. Так что может еще не все потеряно? Я, видимо все же надеясь, что руководитель хора услышит как хорошо я пою, запел еще громче:
«Ес-ли вновь тучи надви-нутся грозные,
Вый-дут Тимуры - ребя-та и взрослые…»
А потом еще громче:
«Каж-дый готов до побе-ды идти.
Гай-дар шагает впереди!»
Алексей Адамович, за движениями рук я внимательно следил, неожиданно прекратил играть, схватил стоявшую на столе стеклянную вазу, выплеснул куда-то в сторону воду с гвоздиками, и запустил ее в меня. В пятом классе я ходил на борьбу самбо, и реакция у меня была неплохая. Я мгновенно пригнулся, ваза пролетела надо мной и разбилась о спинку моей парты.
Я не мог понять почему он так поступил. В те годы я еще не знал, что у меня нет музыкального слуха, и мне самому очень нравилось петь и очень нравилось мое пение.
На следующий день Алексей Адамович не вышел на работу. Уроки пения стала вести другая учительница, и я уже даже имени ее не помню. Я потерял интерес к музицированию.
Я понимал, что Алексея Адамовича выгнали из школы из-за инцидента со мной, и я переживал по этому поводу. Мне нравилось петь под его аккомпанемент. Гай-дар шагает впереди! Гай-дар шагает впереди!
Спустя 15 лет я поехал на три года в пост-докторантуру в Тель-Авивский университет. В первую же пятницу, после первой же трудовой недели, я махнул на север, навестить старых друзей, живших в небольшом поселке неподалеку от Хайфы. Вместе с друзьями мы поехали в арабскую лавочку неподалеку, закупить еду для шабата. В шабат же все закрыто! Арабы, владельцы лавочки, были христианами и торговали не только колбасой куриной и говяжьей, но и колбасой из «другого мяса». Так политически корректно на этикетках обозначалась свинина. За полгода до этого кнессет принял закон, по которому «нога свиньи не должна ступать на землю Израиля». Арабам пришлось забетонировать землю на своих свинофермах, чтобы не нарушать закон. И, соответственно, поднять цены. Затраты же увеличились…
В арабской лавочке было около двадцати покупателей, все репатрианты из России, естественно. Помимо колбасы, здесь также продавались книги «Щит и меч», «Кортик», детективы братьев Вайнеров. И кассеты с фильмами «Москва слезам не верит» и «Семнадцать мгновений весны». Владелец лавки, как мне объяснили, в свое время окончил институт Патриса Лумумбы и в этих делах разбирался.
Среди покупателей я неожиданно увидел Алексея Адамовича, он брал для шабата палку московской сырокопченой, палку полтавской, докторскую и сервелат.
- Алексей Адамович! - радостно обратился я к нему. - Вы, наверное, не узнаете меня? Я - Ольшевский, я учился у вас пению в пятом классе.
- Узнаю, конечно, - обрадовался и он мне. - Помнишь, как я в тебя тогда швырнул вазой?
Он засмеялся.
- Мне жаль, что вас из-за меня выгнали из школы, - сказал я ему. - Мне очень нравились ваши уроки.
- Нет, меня выгнали вовсе не из-за тебя, - возразил мне Алексей Адамович. - Утром того дня я подал документы на выезд в Израиль на ПМЖ. Так что это по-любому был мой последний день в школе. Я потому и швырнул в тебя вазой. Набрался смелости. Ты у меня учился с первого класса по пятый, и все пять лет дико фальшивил. И я все пять лет хотел чем-нибудь в тебя запустить. Но я боролся со своим желанием. Я ведь, как советский учитель, не мог себе этого позволить.
- Вокруг была одна фальшь, - рассказывал Алексей Адамович. - Включишь телевизор, а там Брежнев фальшивит о развитом социализме. Придешь на собрание учителей, а там директор втюхивает о социалистической системе воспитания. В книжный магазин зайдешь, а там кроме «Как закалялась сталь» ничего нету. И даже в классе, начнешь петь, и даже тут Ольшевский фальшивит! Вот я и не выдержал. Я ведь, когда швырял в тебя вазу, я ее швырял в весь СССР! На самом деле.
Мы помолчали.
- Если вновь тучи надвинутся грозные, - вдруг тихо запел Алексей Адамович.
- Выйдут Тимуры - ребята и взрослые… - улыбнувшись, чуть громче подхватила какая-то рыжая веснушчатая пожилая женщина.
- Каждый готов до победы идти. - подхватили, уже в полный голос, еще несколько покупателей.
Алексей Адамович отступил назад, торжественно поднял руки, и стал дирижировать двумя палками свиной колбасы. Все покупатели и владелец лавочки повернулись к нему и непроизвольно выстроились в три шеренги.
- Гай-дар шагает впереди! - грянули все слаженным хором. - Гай-дар шагает впереди!
------------- PS. Не мог отказать себе, вот нашел марш “Гайдар шагает впереди”. Стакатто на четыре четверти: https://www.youtube.com/watch?v=JyL...