Иди и смотри. Мысли о войне
Одна смерть - трагедия, миллион смертей - статистика. Очень сильно хотел понять эту фразу и однажды… Я почувствовал горе, словно умер близкий человек. Потом ещё один, ещё и ещё… Когда и в какой момент это кончилось я не помню, но помню, что после этого мне стало примерно понятно, через что именно прошли мои дедушки и бабушки. Но одно дело мысленно почувствовать и совсем другое - прикоснуться к этим эмоциям напрямую.
Однажды я ехал в поезде с ветераном, прошедшим через всю войну. Слово за слово и разговорились. Он рассказал несколько историй, были среди них и забавные, и грустные, но просто истории, без эмоций. А потом, ночью, я проснулся от стона переходящего в крик. Ветеран кричал во сне и так, что было не слышно стука коле поезда. Конечно, его разбудили и успокоили. На вопрос: Что случилось? Ответ был короткий: Войну увидел. Вот тогда я увидел, что именно оставляет война в человеке.
Но к чему это? Во время болезни, в полудреме, образ взаимоотношения войны и человека оформился в маленький рассказ. Образ был яркий, с эмоциями. (При температуре в 40 - других не бывает). Постарался его переложить на бумагу. Получилось или нет - не мне судить.
П.С. В конце приложил фильм «Иди и смотри». Самый тяжелый художественный фильм о великой отечественной войне. Сюжет другой, но главная мысль - та же.
------
Зелень, солнце и ландшафты Германии сменились знакомой весенней распутицей родной страны. Природа пробудилась совсем недавно, и деревья были покрыты зелёным туманом, словно говоря о новом рассвете после долгого и страшного времени. В воздухе пахло победой. Они возвращались. Вокзал. Дав протяжный гудок, поезд подошел к платформе и замер. Солдат собрал свой нехитрый скарб, вышел на перрон и остановился. «Спасибо за Победу, сынок - прошептала, взяв его за руки, невесть откуда взявшаяся пожилая женщина, - спасибо!» Он посмотрел на нее внимательно: морщинистое лицо с выцветшие голубыми глазами, седые волосы, выбивающиеся из под черного платка… Солдатская мать. Видимо ни сыновья, ни муж к ней уже не вернутся. Сразу вспомнил такую же мать, в 41 в Белоруссии, прятавшую его, раненого выползающего из котла, на хуторе от карателей. Её дети тоже погибли сразу, в самые первые дни войны, и свою материнскую заботу она отдавала тем, что спасала тех, кого могла спасти. Его спасла, а сама не спаслась. Вспомнил - и побежали слезы по щекам. «И тебе спасибо. Спасибо, мама,» - хриплым голосом ответил этой незнакомой женщине и, обняв ее, прикоснувшись к старческой морщинистой щеке, добавил - «теперь все будет хорошо!»
Куда идти дальше он не знал, семья сгинула в блокадном Ленинграде, но он верил, нет, знал твёрдо: боль пройдет и будет построена новая, счастливая для всех жизнь.
Прошли годы. И чем старше становился, тем больше в своих воспоминаниях он возвращался к этому эпизоду. То чувство, что все будет хорошо, давало силы для труда и для жизни, оно было его путеводной звездой. К самой войне он старался не возвращаться, пока… Пока ее не стали романтизировать. Конечно, такое было и во время войны: поэму Василий Тёркин читали и любили многие. Но это были единичные случаи. Чаще всего писали реально. А романтика затирает реальность. Люди стали забывать войну, а это значит, что она вернется. Ведь война не приключенческий роман, а жизнь. Короткая, но насыщенная. Когда все события сжимаются даже не в годы и месяцы, а в дни и недели. То количество радости и боли, отпущенных человеку в обычной жизни на много лет, или поднимут душу на небеса, или бросят ее в бездну ада за считанные дни. И куда себя определит человек - определится его малейшими поступками.
Теперь же он уже вспоминал всю войну. Как же ему хотелось донести до молодого поколения, что на одну героическую жизнь пришлись десятки и сотни тех, кто уже ничего не расскажет. Тех, чьи мечты оборвались в самом расцвете, хотя они были достойны воплощения больше, чем тех, кто выжили. Но война - это жизнь, и у нее свои законы.
Тот первый день… -«Братья и сестры …» - из репродуктора донёсся голос Сталина … Хотя все войну ждали, сообщение о войне было словно гром среди ясного неба. В тот же день он записался добровольцем. Не смотря на то, что сводки с фронтов были тяжелыми, было ощущение, что все ненадолго. Была учеба, новая форма, тыл вокруг и всё было хорошо. Даже уже в поезде, на пути к передовой, они смеялись, шутили, пели песни.
А потом был бой. Зарывшись в окопы от летящего металла , боялись поднять головы. Но не это было самое страшное. Страшно, когда над траншеей идёт колесо мессершмитов, укладывая бомбы через каждые 10 метров. Страшно, когда уже не только слышишь свист падающий бомбы, а уже чувствуешь ее каждой клеточкой своего тела и мысленно кричишь - не в меня, только не в меня. Тогда, в том бою, первый раз ощутив дыхание смерти, он понял, что бог всё же есть. И тогда понял, что самое большое счастье - суметь остаться человеком. А потом пошли танки.
Из того боя его, оглушенного, вытащил Серёга. Три года потом они дружили. Три года он хотел вернуть ему это долг тем же. А вышло иначе. Перед ними, всей ротой, поставили задачу отвлекать противника боем - т.е. умереть. Никто из них уже не кланялся снарядам и пулям - своего не услышишь. Наступали демонстративно, отвлекая огонь на себя. И Серёга, любимец всей роты, ученый, до войны изучавший культуру народов Сибири, сейчас лежащий на земле и мучившийся от нестерпимой боли, просил именем бога его добить….
Помнил он и сожженную фашистами при отступлении деревню, где на пепелище родного дома сидел маленький ребёнок и разгребал ручками золу, в попытке найти своих родителей.
И как освобождали из плена измученных пытками людей. Надломленных, с потухшими глазами.
Он никогда об этом не говорил. Ни об этом, ни о многом другом. Это была та жизнь, от которой бы хотелось бы уберечь людей навсегда. Но теперь, когда война романтизируется, превращается в шоу… Когда слова «Лишь бы не было войны» несут только образ слабости - пришло время вспомнить, пока не поздно.
Однажды я ехал в поезде с ветераном, прошедшим через всю войну. Слово за слово и разговорились. Он рассказал несколько историй, были среди них и забавные, и грустные, но просто истории, без эмоций. А потом, ночью, я проснулся от стона переходящего в крик. Ветеран кричал во сне и так, что было не слышно стука коле поезда. Конечно, его разбудили и успокоили. На вопрос: Что случилось? Ответ был короткий: Войну увидел. Вот тогда я увидел, что именно оставляет война в человеке.
Но к чему это? Во время болезни, в полудреме, образ взаимоотношения войны и человека оформился в маленький рассказ. Образ был яркий, с эмоциями. (При температуре в 40 - других не бывает). Постарался его переложить на бумагу. Получилось или нет - не мне судить.
П.С. В конце приложил фильм «Иди и смотри». Самый тяжелый художественный фильм о великой отечественной войне. Сюжет другой, но главная мысль - та же.
------
Зелень, солнце и ландшафты Германии сменились знакомой весенней распутицей родной страны. Природа пробудилась совсем недавно, и деревья были покрыты зелёным туманом, словно говоря о новом рассвете после долгого и страшного времени. В воздухе пахло победой. Они возвращались. Вокзал. Дав протяжный гудок, поезд подошел к платформе и замер. Солдат собрал свой нехитрый скарб, вышел на перрон и остановился. «Спасибо за Победу, сынок - прошептала, взяв его за руки, невесть откуда взявшаяся пожилая женщина, - спасибо!» Он посмотрел на нее внимательно: морщинистое лицо с выцветшие голубыми глазами, седые волосы, выбивающиеся из под черного платка… Солдатская мать. Видимо ни сыновья, ни муж к ней уже не вернутся. Сразу вспомнил такую же мать, в 41 в Белоруссии, прятавшую его, раненого выползающего из котла, на хуторе от карателей. Её дети тоже погибли сразу, в самые первые дни войны, и свою материнскую заботу она отдавала тем, что спасала тех, кого могла спасти. Его спасла, а сама не спаслась. Вспомнил - и побежали слезы по щекам. «И тебе спасибо. Спасибо, мама,» - хриплым голосом ответил этой незнакомой женщине и, обняв ее, прикоснувшись к старческой морщинистой щеке, добавил - «теперь все будет хорошо!»
Куда идти дальше он не знал, семья сгинула в блокадном Ленинграде, но он верил, нет, знал твёрдо: боль пройдет и будет построена новая, счастливая для всех жизнь.
Прошли годы. И чем старше становился, тем больше в своих воспоминаниях он возвращался к этому эпизоду. То чувство, что все будет хорошо, давало силы для труда и для жизни, оно было его путеводной звездой. К самой войне он старался не возвращаться, пока… Пока ее не стали романтизировать. Конечно, такое было и во время войны: поэму Василий Тёркин читали и любили многие. Но это были единичные случаи. Чаще всего писали реально. А романтика затирает реальность. Люди стали забывать войну, а это значит, что она вернется. Ведь война не приключенческий роман, а жизнь. Короткая, но насыщенная. Когда все события сжимаются даже не в годы и месяцы, а в дни и недели. То количество радости и боли, отпущенных человеку в обычной жизни на много лет, или поднимут душу на небеса, или бросят ее в бездну ада за считанные дни. И куда себя определит человек - определится его малейшими поступками.
Теперь же он уже вспоминал всю войну. Как же ему хотелось донести до молодого поколения, что на одну героическую жизнь пришлись десятки и сотни тех, кто уже ничего не расскажет. Тех, чьи мечты оборвались в самом расцвете, хотя они были достойны воплощения больше, чем тех, кто выжили. Но война - это жизнь, и у нее свои законы.
Тот первый день… -«Братья и сестры …» - из репродуктора донёсся голос Сталина … Хотя все войну ждали, сообщение о войне было словно гром среди ясного неба. В тот же день он записался добровольцем. Не смотря на то, что сводки с фронтов были тяжелыми, было ощущение, что все ненадолго. Была учеба, новая форма, тыл вокруг и всё было хорошо. Даже уже в поезде, на пути к передовой, они смеялись, шутили, пели песни.
А потом был бой. Зарывшись в окопы от летящего металла , боялись поднять головы. Но не это было самое страшное. Страшно, когда над траншеей идёт колесо мессершмитов, укладывая бомбы через каждые 10 метров. Страшно, когда уже не только слышишь свист падающий бомбы, а уже чувствуешь ее каждой клеточкой своего тела и мысленно кричишь - не в меня, только не в меня. Тогда, в том бою, первый раз ощутив дыхание смерти, он понял, что бог всё же есть. И тогда понял, что самое большое счастье - суметь остаться человеком. А потом пошли танки.
Из того боя его, оглушенного, вытащил Серёга. Три года потом они дружили. Три года он хотел вернуть ему это долг тем же. А вышло иначе. Перед ними, всей ротой, поставили задачу отвлекать противника боем - т.е. умереть. Никто из них уже не кланялся снарядам и пулям - своего не услышишь. Наступали демонстративно, отвлекая огонь на себя. И Серёга, любимец всей роты, ученый, до войны изучавший культуру народов Сибири, сейчас лежащий на земле и мучившийся от нестерпимой боли, просил именем бога его добить….
Помнил он и сожженную фашистами при отступлении деревню, где на пепелище родного дома сидел маленький ребёнок и разгребал ручками золу, в попытке найти своих родителей.
И как освобождали из плена измученных пытками людей. Надломленных, с потухшими глазами.
Он никогда об этом не говорил. Ни об этом, ни о многом другом. Это была та жизнь, от которой бы хотелось бы уберечь людей навсегда. Но теперь, когда война романтизируется, превращается в шоу… Когда слова «Лишь бы не было войны» несут только образ слабости - пришло время вспомнить, пока не поздно.