Первые 5 фактов про Гулливера и его злобного автора
Факт первый. Книжку про Гулливера написал мужик с отвратительным характером.
Мужика звали Джонатан Свифт, он был священником по профессии, писателем по роду занятий и троллем по призванию. Лучше всего у него получалось издеваться над людьми.
Приведу только один пример - будучи деканом собора св. Патрика в Дублине, однажды Свифт обратил внимание, что многие могилы в соборе пришли в плачевный вид. Тогда он написал потомкам обветшалых покойников и попросил денег на реставрацию могилы предка. И сразу предупредил - если кто затихарится, отмолчится и денег не даст, Свифт оплатит ремонт из своих, точнее, из денег прихода. Но в отместку напишет на надгробии, что потомки этого достойного человека - жадные скупердяи.
Все поржали, а зря - первая подобная надпись появилась на могиле одного из предков тогдашнего короля Великобритании - Георга II, который не только денег не дал, но даже на письмо не ответил.
Благодарные прихожане позже установили в соборе бюст Джонатана Свифта. Вот он. И содержится в порядке.
Факт второй. Как вы догадываетесь, Георг Второй Джонатана Свифта не любил. И папа его, Георг Первый, тоже писателя не любил. Но сделать с ним они ничего не могли. Ядовитого на язык публициста в свое время буквально выдавили обратно на малую родину, в Ирландию, в Дублин. И там случилось невероятное - не будучи ни ирландцем, ни даже католиком, Свифт умудрился стать национальным героем Ирландии. Исключительно благодаря своему острому языку.
Он включился в борьбу за права ирландцев и принялся писать невероятно смешные и невероятно обидные анонимки-пасквили, которые разлетались по всей стране. Один из этих памфлетов, "Письма суконщика" привел английское правительство в бешенство. Премьер-министр Уолпол назначил награду за раскрытие авторства - никто не рискнул сдать декана. Подумывали о его аресте, но полиция со скорбным лицом заявила, что для этого понадобится немалая армия - потому что поднимется вся Ирландия.
В итоге Лондон пошел на уступки, ирландцы ликовали и кричали: "Англичане, что с лицом?". А Свифту, как национальному герою, выделили личную охрану и его прибытие всюду встречали колокольным звоном.
Факт третий. Практически все свои сочинения Свифт выпускал анонимно - потому что еще и подписываться под таким неистовым глумлением было бы открытым вызовом правительству.
"Путешествия Гулливера" (а точнее - «Путешествия в некоторые отдалённые страны мира в четырёх частях: сочинение Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а затем капитана нескольких кораблей») - не исключение.
До сих пор не найдено никаких прямых доказательств, что эту книгу написал Свифт.
Рукопись была подброшена - одним прекрасным утром 1726 года знаменитый издатель Бенджамин Мотт обнаружил ее на крыльце своего издательства. Гонорары автор всегда получал через посредника - «кузена мистера Гулливера Ричарда Симпсона» - и посредник никогда не раскрывал имени автора. При жизни Свифта на титульном листе книги, где всегда помещается портрет автора, изображался вовсе не Свифт, а... сам Лемюэль Гулливер.
Наконец, Свифт никогда ни в одном тексте не назвал себя автором напрямую, обычно он писал что-нибудь вроде: "Если бы я писал "Путешествия Гулливера", я бы..." или "Мне кажется, автор "Путешествий Гулливера" имел в виду, что...".
Хотя, конечно, это был секрет Полишинеля в чистом виде - вся Англия от мала до велика прекрасно знала, кто был автором этого бестселлера.
Факт четвертый. «Путешествия в некоторые отдалённые страны мира в четырёх частях: сочинение Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а затем капитана нескольких кораблей» сразу же стали одним из самых успешных бестселлеров своего времени.
Первое издание книги, в котором были только путешествия в страну лилипутов и в страну великанов (еще две части автор написал позже) вышло в октябре 1726 года. Первый тираж смело с прилавков как пылесосом.
За два месяца, оставшиеся до конца года, книгу переиздавали трижды.
Факт пятый. Разумеется, роман, написанный лучшим троллем Великобритании, представляет собой глумливое издевательство над всем, что только приходило в голову автору.
Не все, например, знают, что "Путешествие Гулливера" - это пародия на Даниэля Дефо. Во время выхода книги вся Англия зачитывалась романами о путешественниках, мореплавателях и тому подобное, они были на пике моды. Главным и самым популярным романом из этой серии был, разумеется, "Робинзон Крузо". Вот его и пародировал Свифт.
Эти двое вообще не любили друг друга. Как-то Свифт назвал Дефо «тщеславным, сентенциозным и демагогическим плутом, который положительно невыносим». В ответ автор "Робинзона" объяснил всем, что Свифт - «циничная, грубая личность, фурия, публичный ругатель, негодяй, носильщик, извозчик...».
Сейчас объясню, почему.
Дело в том, что Дефо писал что-нибудь вроде "мы двигались на зюйд-зюйд-вест и свинцовые волны били в левую скулу корабля" на серьезных щах, а автор Гулливера над этим пафосом тонко глумился, и оттого было вдвойне обиднее.
Свифт в своей книге нес какую-то невероятную, лютейшую дичь, но оформлял ее максимально правдоподобно, по всем правилам подобных романов - постоянно вставлял широту, долготу и прочие географические привязки, периодически бубнил про даты прибытия и отплытия, грузил всех скрупулезным перечислением снаряжения корабля - в общем, делал все, что любят читатели подобных романов.
Но при этом у всех знающих людей глаза вылезали из орбит, потому что основой этого антуража был какой-то запредельный бред.
Чтобы было понятно, о чем я, процитирую отрывок из повести Владислава Крапивина "Тень Каравеллы".
А потом Павлик принес «Приключения Гулливера».
Книжка начиналась словами, похожими на строчку из песни: «Трехмачтовый бриг «Антилопа» уходил в Южный океан…»
Мне показалось, что ласковый ветер пошевелил волосы и приподнял листы книги - вот какие это были слова.
Но Павлик оборвал чтение.
- Что за чушь? - сказал он серьезно, даже встревоженно.
- Что? - не понял я.
- Не бывает же трехмачтовых бригов…
Для меня эта наука была как темная ночь.
- Почему?
Несколько секунд он смотрел на меня молча, потом, видно, понял, что разговаривать со мной об этом бесполезно. Сердито и негромко сказал:
- Вот потому… Кончается на «у».
- Раз написано, значит, бывают, - заметил я.
Тогда он взорвался:
- «Написано»! Если он трехмачтовый с прямыми парусами, значит, он фрегат, а не бриг!
- А если не с прямыми?
- Не с прямыми бриги не бывают, ясно? Они всегда с прямыми, всегда двухмачтовые! Вот!
- Ну ладно. Давай читать, - нетерпеливо потребовал я.
Павлик помолчал немного и вдруг сказал:
- Не буду.
- Ну, Павлик! - взмолился я.
- Не буду, - спокойно и твердо повторил он. - Если с первого слова вранье начинается, дальше, значит, совсем…
Павлик был умный ребенок. Дальше действительно было "совсем". Но об этом - в следующей главе.