"Дьявол", расплатившийся детьми
Самое, пожалуй, знаменитое внутреннее перерождение в российской истории продемонстрировал знаменитый граф Федор Иванович Толстой по кличке "Американец" или "Татуированный дьявол".
Ф. Толстой в молодости
Будучи совершенно безбашенным в молодости, к старости Американец стал очень набожным и богобоязненным человеком. Причем слово безбашенный следует понимать буквально, товарищ реально был без башки, в 90-е его бы окрестили "отморозком".
Чтобы было понятно - "Американцем" и "Татуированным дьяволом" он стал после одной истории, в которой как нельзя ярче проявился весь его характер. Окончив Морской Кадетский Корпус, тогда еще просто Федор служил в элитнейшем Лейб-гвардии Преображенском полку. Однажды, устраивая полеты на супермодной новинке - воздушном шаре, он "пролетал" смотр полка и по возвращении полковник отчитал его при всех. Фёдор обиделся и плюнул старику в лицо. Они стрелялись, полковник получил тяжелое ранение, а Федора ожидали серьезные неприятности.
Тогда родственники решили спрятать прошрафившегося, и отправили его в кругосветное плавание с экспедицией Крузенштерна вместо другого Федора Толстого - кузена дуэлянта и будущего художника-медальера. Родственники - знаменитый клан Толстых - у Федора были хоть и обедневшие, но все еще очень влиятельные и, кстати, весьма известные. Писатель Лев Толстой, например, доводился ему двоюродным племянником, а Мария Лопухина со знаменитого портрета - родной сестрой.
Толстой ушел в плавание, и вскоре на судне "Надежда" от нового члена экипажа выли все - так он всех достал. Николай Резанов (тот, который "Юнона" и "Авось"), вот что писал о нем в своем дневнике:
Крузенштерн взял себе в товарищи гвардии подпоручика Толстого, человека без всяких правил и не чтущего ни Бога, ни власти, от него поставленной. Сей развращенный молодой человек производит всякий день ссоры, оскорбляет всех, беспрестанно сквернословит и ругает меня без пощады.
В итоге Крузенштерн воспользовался своей капитанской властью и высадил склочника на берег во время стоянки на Камчатке, велев добираться в Петербург своим ходом. А незадолго до этого, при заходе на Маркизовы острова, Федор татуировался у тамошних аборигенов от пальцев ног до шеи и кистей рук.
Татуировками этими, кстати, он очень гордился и хвастался долгие годы, его племянница Мария Каменская (дочь уступившего место на корабле "второго Федора Толстого"), вспоминала, что сначала дядюшка раздевался до пояса и его разглядывали охающие дамы, "потом мужчины все вместе отправлялись в курительную комнату и уж там-то стягивали с дядюшки последние подштанники, за трубками изучая графа что спереди, что сзади...".
Вдохновленный этой историей Грибоедов не удержался и упомянул героя великосветских салонов и карточных столов в своей пьесе "Горе от ума". Помните?
Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,
И крепко на руку не чист.
Толстой, мухлевавший за карточным столом практически в открытую, обиделся. Тщательно зачеркнул вторую строчку и рядом написал: "В Камчатке черт носил", а в скобках добавил: "Ибо сослан никогда не был". Потом при случае спросил у Грибоедова:
- Ты что это написал, будто я на руку нечист?
- Так ведь все знают, что ты передергиваешь, играя в карты.
- И только-то? - искренне удивился Американец, - так бы и писал, а то подумают, что я табакерки со стола ворую.
Федор Толстой. Рисунок Пушкина, на свадьбе которого с Гончаровой Американец был сватом.
Но я отвлекся, вернемся к его, как любил говорить племянник Лёвушка, "нравственному перерождению". Произошло оно при следующих обстоятельствах.
Толстой, как вы, наверное, уже поняли, был завзятым дуэлянтом, одним из самых знаменитых бретеров Империи. Он одинаково хорошо и стрелял, и фехтовал, при этом с пугающим равнодушием относился к человеческой жизни. Известен, например, такой случай.
Как-то раз, проводя вечер за картами у Толстого, кто-то из его друзей, по одним сведениям Гагарин, по другим, Нащокин, с кем-то повздорил и вызвал обидчика. Секундантом пригласил хозяина дома, "Американца". Зайдя за ним утром, он обнаружил Федора спящим, и начал будить его - опаздываем, дескать. На что Толстой перевернулся на другой бок и ответил: "Уже не опаздываем. Ты был оскорблен под моим кровом и воображал, что я допущу тебя до дуэли? Я твоего приятеля уже убил".
Оказалось, что он тем же вечером специально поссорился с обидчиком друга, вызвал его, назначил дуэль на 6 часов утра, застрелил своего противника, вернулся домой и лег спать.
Федор Толстой в преклонных годах. Художник Филипп Рейхель, 1846 г.
Все изменилось после того, как Толстой женился - как всегда, со скандалом, на цыганской плясунье Авдотье Максимовне Тугаевой, после многолетнего сожительства. Вот что рассказывает о проклятии дяди та же Мария Каменская:
"Убитых им на дуэлях он насчитывал одиннадцать человек. Он аккуратно записывал имена убитых в свой синодик. У него было 12 человек детей, которые все умерли в младенчестве, кроме двух дочерей. По мере того, как умирали дети, он вычеркивал из своего синодика по одному имени из убитых им людей и ставил сбоку слово «квит»".
Он действительно считал смерть одиннадцати своих детей Божьей карой за смерть одиннадцати человек, убитых им на дуэлях. Вот тогда-то он и стал тем набожным прихожанином. Эти страшные "квитания" прекратились только после того, как одиннадцатой - уже в 17-летнем возрасте - умерла его любимая дочь, многообещающая поэтесса Сарра.
Дочь Толстого Сарра. Акварель П. Ф. Соколова
Как заключает Каменская, "когда же у него умер одиннадцатый ребёнок, прелестная умная девочка, он вычеркнул последнее имя убитого им и сказал: «Ну, слава Богу, хоть мой курчавый цыганеночек будет жив»".
И действительно, последний "цыганенок" - дочь Параша - жила долго. Она стала Прасковьей Федоровной, супругой московского губернатора В. С. Перфильева и дожила почти до конца XIX века, умерев в 1887 году.
Сам же Американец умер в 1846-м, в 64 года. Говорят, перед смертью исповедовался несколько часов - оно и понятно, нагрешил он в этой жизни немало.
Его могила на Ваганьковском кладбище до сих пор цела, при случае можете навестить.
Посмотреть на место упокоения грешника, обредшего покой.