Опять Павел Калмыков, "Разноцветные пионеры"
(Настроение у меня сегодня отвратительное, поэтому выложу ка я три маленькие главки из сказки Павла Калмыкова про медвежат. Для утешения тех, кто вчера кричал «Хорошо, но мало!».
Пусть хоть кому-то будет хорошо. Больше выкладывать не буду, не обижайтесь)
С ПРИБЫТИЕМ, ДЕТОЧКИ!
На самом востоке России, на полуострове Камчатка, наступило утро. По берегу моря бродила пожилая медведица Аксинья Потаповна. Обнюхивала длинные водоросли на чёрном песке, разгрызала ракушки. Желтоносые чайки семенили на перепончатых лапках чуть поодаль и ругались писклявыми голосами:
- Чего наш берег объедаешь, прожора лохматая! Иди к себе в лес!
Медведица не слушала чаек, а время от времени вглядывалась в море, приставив ко лбу лапу:
- Ну и где же он? Жду, жду. Чужой берег, понимаешь ли, объедаю.
И вот на глади моря вздулся огромный блестящий пузырь. Тут же вода с него с шумом скатилась, и над волнами повисло что-то невиданное, по форме как шляпка великанского гриба, цветом небесно-морское. Чайки с воплями разлетелись прочь, а медведица запрыгала и замахала приветственно:
- Я здесь, я здесь!
Как вы догадываетесь, странным объектом, перепугавшим чаек, была "Медведуза", летающая и плавающая живая машина. Она качнулась в воздухе, словно кивнула Аксинье Потаповне, и бесшумно перенеслась на полянку у края ольховых зарослей. Медведица, забыв о солидности, помчалась туда, прыгая через ягодные кустики.
Из «Медведузы» уже выбрался на травку Зелёный Медведь и с наслаждением потягивался, словно кот.
- Здравствуй, Потаповна, - сказал он. - Ух, как же у вас тут свежо, хорошо. Сам бы остался, да работа.
- Привет, привет, Зелёненький, - ответила Аксинья Потаповна, переводя дух. - Уф-ф, загонял. Отчего же ты всё-таки зелёный? Словно мохом порос. Дай-ка я тебя понюхаю.
- И чем я пахну? - заинтересовался Зелёный.
- Медведем пахнешь. Морем. Травами нездешними. И мохом немного тоже.
- Это потому что я мутант. В основе я медведь, но модифицированный генами мха.
- Мута-а-ант, - протянула медведица. - Ну ничего, главное, чтобы душа добрая.
- Да, ну ты как, Потаповна, не передумала? Выгружать будем?
- Выгружай, чего там, - кивнула медведица.
И один за другим из “Медведузы” стали вылазить, вываливаться, выпрыгивать медвежата. И стали оглядываться, почесываться, позевывать. И такие они были разные, что бывалая медведица от удивления села на хвост.
- Мутанты! - выговорила она. - Да какие же вы все лапочки!
Один был медвежонок чёрный, другой - весь белый, третий - бело-чёрный, пятнами. Четвёртый - лохматый-прелохматый, сам рыжий, а рыльце вытянутое, белое. И был ещё один, самый маленький, серый, лопоухий, его так и хотелось взять на ручки и приласкать.
- Нравятся? - спросил Зелёный Медведь.
- Лапочки, лапочки! - повторила Аксинья Потаповна. - Оставляй, всех возьму. Им здесь будет хорошо.
- Вот и я говорю, - поддержал Зелёный, - Камчатка - медвежий рай. Так пусть здесь и начнется дружба медведей всех стран. А это первые посланцы - так сказать, пионеры. Эх, и сам бы остался, но пора мне. До встречи, ребятки.
- Бай-бай! - крикнул чёрный медвежонок и принялся кувыркаться по траве.
- Пока, - пробурчал белый и вытянулся на травке белым брюхом кверху.
- До фиданья, - сказал лохматый.
Чёрно-белый молча помахал ладошкой и отвернулся, скрывая слезу. А маленький серый ушастик словно и не слышал, что с ним прощаются, неторопливо и деловито карабкался вверх по спине Аксиньи Потаповны.
Зелёный медведь запрыгнул в “Медведузу”, и спустя мгновение “Медведуза” унеслась к морю, только её и видели.
- Ну, с прибытием, деточки, - сказала медведица. - Знаете, где мы? Это Камчатка. Поглядите, как у нас красиво!
Утренний туман рассеялся, показалось солнце. Ярко зеленели деревья и травы, сияли цветы жёлтые и сиреневые. На востоке блестело море, на западе синели сопки, над сопками высился белоснежный вулкан. Медвежата глядели во все глаза: здесь им предстояло прожить лето.
А серый лопоухий малыш добрался наконец до загривка Аксиньи Потаповны, повернулся вслед улетевшей “Медведузе”, медленно покачал лапкой из стороны в сторону и сказал:
- До свидания.
ЗНАКОМСТВО
- Давайте знакомиться. Я ваша вожатая, Аксинья Потаповна, - представила себя медведица.
- Хай! - воскликнул непоседливый чёрный медвежонок и оскалил белые зубы.
- Тебя зовут Хай? - переспросила вожатая.
- Нет, меня зовут Тедди, я мальчик-барибальчик, медведь Скалистых Гор. А “хай” - это наш американский привет, - пояснил чёрный медвежонок.
- Значит, Тедди. А зубы зачем показываешь? Мы же не враги.
- Зубы - это наша американская улыбка. Означает “хай”, - сказал Тедди и снова старательно обнажил клыки.
- Понятно, - кивнула медведица. - Но знаешь, Тедди, у нас лучше такой зубастый “хай” не показывать, а то всех зверей напугаешь.
- Ну и ладно, - пожал плечами юный барибал Тедди и снова принялся скакать и кувыркаться по поляне.
Тут белый медвежонок, до этого лежавший на травке, без слов поднялся и пошёл в сторону моря.
- Постой, куда ты? - окликнула его вожатая.
- Однако, жарко, - ответил белый. - Хочу купаться.
- Купаться - вот речка рядом. Ты у нас кто?
- Как “кто”? - удивился белый. - Я Умка. Значит, самый умный. - И Умка уверенным шагом направился к речке.
- Да смотри, глубоко не заходи, а то унесёт в море, - предупредила вслед медведица. - А дай-ка я вас для начала сосчитаю. Чёрный - раз, лохматый - два, чёрный - три, пятнистый - четыре, опять чёрный... Тедди, да посиди немного на месте, а то сколько же у меня чёрных! Снова: раз, два, три, да четвёртый купается, да ещё серенький где-то был. Ах, вот он, на мне висит, пятый. Кто ты такой, лапочка?
Лопоухий серый лапочка ничего не ответил, только моргнул чёрными глазками-ягодками.
- Совсем малыш, плохо понимает, - догадалась Аксинья Потаповна. - Ничего, на Камчатке медвежата быстро подрастают. А вот ты лохмастик-губастик, кто будешь?
Рыжий лохматый медвежонок почесал за ухом когтистой задней лапой, сделал губы трубочкой и протянул, будто жалуясь:
- У-у-у... Я буду Бхалу. Вдефь вябко.
“Здесь зябко” - догадалась медведица.
Чёрный Тедди обхватил губастика лапами и повалил на траву:
- Давай бороться, согреешься!
- Ты, Бхалу, верно, из южных краев? - предположила Аксинья Потаповна.
Бхалу только пыхтел, пытаясь перебороть Тедди. Зато неожиданно раздался голос серого лопоухого малыша:
- Я не подрасту. Я Коала. Я уже бабушка. Я из Австралии.
Тедди и Бхалу даже раскатились в разные стороны:
- Ничего себе бабушка из Австралии!
- Простите, бабушка Коала, - сказала вожатая. - А я вас “лапочка”. Что же вы сразу-то молчали?
Но Коала опять не ответила.
Оставался ещё один медвежонок, с которым Аксинья Потаповна не познакомилась. Чёрные “очки” вокруг глаз, чёрные ушки, чёрные лапы, а остальная шерсть вся белая. Он сидел ко всем спиной и жевал ивовый прутик.
- Как тебя зовут? - спросила Аксинья Потаповна.
- Пай Сюн, - ответило чёрно-белое существо, не оборачиваясь. - Я девочка Панда.
- А почему ты прячешь лицо, Пай Сюн?
- Стесняюсь, - сказала девочка Панда и совсем сгорбилась, глядя себе в живот. Но грызть прутик не перестала.
- Вот такие разные пионеры, - подвела итог Аксинья Потаповна. - Значит, чёрный Тедди - это раз, лохматый Бхалу - два, бабушка Коала у меня на шее - три, девочка Пай Сюн - четыре. А пятый?
- Купаться ушёл, - подсказал Тедди.
- Правильно. Только что-то не видно его и не слышно. Умка! О-хо-хонюшки! Как бы не утонул. - И медведица тяжёлыми скачками побежала к речке.
Коала только покрепче вцепилась в шерсть на медведицыном загривке, а трое остальных медвежат поспешили следом.
Но навстречу им из реки поднялся фонтан брызг, c фырком разлетелся в стороны - и на берегу объявился мокрый и довольный Умка. А в зубах у него трепыхалась серебристая рыба!
РАЗВЕ ЭТО ДЕРЕВЬЯ?
Умка разжал зубы, рыбка ударила по земле хвостом и отскочила под ноги лохматому Бхалу.
- Ой, фто это?! - отпрянул Бхалу. Он никогда в жизни не видел рыбы.
- Вау, рыба! - завистливо сказал Тедди. - Где взял?
- В реке, - ответил Умка и ещё раз отряхнул от воды свою густую шубу. - Там ещё есть.
Аксинья Потаповна недоверчиво понюхала рыбку и сказала:
- Это голец. А рыбы в эту пору ещё не бывает.
Умка пожал плечами: не бывает, так не бывает. Придавил гольца передней лапой и с аппетитом съел.
У чёрного Тедди прямо слюнки потекли:
- Я тоже хочу рыбу.
- Рыбы нет, - назидательно сказала вожатая, - медведи в июне питаются растениями. Сейчас пойдём на завтрак в заросли.
- У-у-у, в джунгли? - обрадовался Бхалу.
Что такое “джунгли”, медведица не знала и сказала:
- Увидишь.
А белый Умка заявил:
- Я наелся. Я хочу спать. - И прямо тут же на месте повалился на бок и закрыл глаза.
- Да брось ты прикидываться, эскимос, - потряс его за плечо Тедди. - Вставай, на завтрак пойдём.
Но Умка самым честным образом крепко спал. И даже не слышал, как Аксинья Потаповна взяла его за шкирку и понесла.
- А у ваф в джунглях ефть муравейники? - спросил Бхалу.
(Тут надо пояснить, что все медведи губачи немного шепелявят: так уж у них устроены передние зубы.)
- Ефть, ефть, - пропыхтела вожатая, у которой в зубах висел спящий Умка.
- У-у-у, а вкуфные?
(Пожалуй, я больше не буду передразнивать, как губачи шепелявят. Они ведь не нарочно. - Автор.)
- У-у-у, а вкусные?
- Вкуфные, - ответила медведица. - Потом опустила Умку на траву, чтобы передохнуть, и повторила: - Вкусные.
Тут, как всегда неожиданно, заговорила маленькая бабушка Коала, ехавшая на Аксинье Потаповне верхом:
- Коалы живут на деревьях. Где у вас деревья?
- Да вот же вокруг деревья, - показала медведица. - Вот берёзы, вот ива, вот ольха.
А Умка проснулся, открыл глаза, открыл рот и сказал:
- Это для неё очень большие деревья. Вот у нас в тундре деревья нормальные - по брюшко высотой.
- У-у, по брюшко - это не деревья, а дохлые кустики, - поправил Бхалу. - А нормальные растут в джунглях - до неба. А эти маленькие.
- А вот врать не надо, - посоветовал Умка. - Или может, у вас небо низкое?
- А вот узнаем, кто врет, - сказал губач Бхалу и толкнул Умку, опрокидывая на траву.
- Большие деревья! - рявкнул Умка и обхватил Бхалу поперек живота.
- Маленькие! - прорычал Бхалу и перекатил Умку через себя.
- Самые большие деревья - в Америке, - ревниво сказал чёрный Тедди и тоже ринулся в схватку. - И самые маленькие - в Америке, добавил он, ногами отпихивая губача, а зубами пытаясь схватить мохнатое белое ухо.
Застенчивая девочка Панда в потасовку не лезла. Размеры камчатских деревьев её вполне устраивали. К примеру, ива - легко залезть и дотянуться до вкусных зелёных веточек. Вот и сидела Панда на иве и спокойно пожевывала ветки.
- Ладно, - сказала медведица Аксинья Потаповна. - Порезвились, идём дальше. Прекращайте возню, говорю.
Где там! Борьба кипела вовсю!
- Большие!
- Маленькие!
- В Амеррике!
- В тундрре!
- В джунглях!
- Р-р-р!!!
- А мой старший брат тебя одной лапой!
- А мой дядя Гризли твоего брата...
- Ах, так, - сказала тогда вожатая и отвесила три точных шлепка своей медвежьей лапой. И в разные стороны раскатились три шерстяных клубка - чёрный, белый и самый лохматый, рыжий.
И снова разноцветный медвежий отряд пустился в путь и уже скоро прикосолапил в заросли.
Ну и заросли это были!
- Вау! - воскликнул Тедди, оглядываясь.
- У-у-у, это джунгли? - спросил Бхалу.
- Это бамбук? - спросила Панда.
- Это высокотравье, - сказала Аксинья Потаповна торжественно.
А маленькая серая бабушка Коала медленно покачала пальцем и произнесла:
- Драться нехорошо!
Пусть хоть кому-то будет хорошо. Больше выкладывать не буду, не обижайтесь)
С ПРИБЫТИЕМ, ДЕТОЧКИ!
На самом востоке России, на полуострове Камчатка, наступило утро. По берегу моря бродила пожилая медведица Аксинья Потаповна. Обнюхивала длинные водоросли на чёрном песке, разгрызала ракушки. Желтоносые чайки семенили на перепончатых лапках чуть поодаль и ругались писклявыми голосами:
- Чего наш берег объедаешь, прожора лохматая! Иди к себе в лес!
Медведица не слушала чаек, а время от времени вглядывалась в море, приставив ко лбу лапу:
- Ну и где же он? Жду, жду. Чужой берег, понимаешь ли, объедаю.
И вот на глади моря вздулся огромный блестящий пузырь. Тут же вода с него с шумом скатилась, и над волнами повисло что-то невиданное, по форме как шляпка великанского гриба, цветом небесно-морское. Чайки с воплями разлетелись прочь, а медведица запрыгала и замахала приветственно:
- Я здесь, я здесь!
Как вы догадываетесь, странным объектом, перепугавшим чаек, была "Медведуза", летающая и плавающая живая машина. Она качнулась в воздухе, словно кивнула Аксинье Потаповне, и бесшумно перенеслась на полянку у края ольховых зарослей. Медведица, забыв о солидности, помчалась туда, прыгая через ягодные кустики.
Из «Медведузы» уже выбрался на травку Зелёный Медведь и с наслаждением потягивался, словно кот.
- Здравствуй, Потаповна, - сказал он. - Ух, как же у вас тут свежо, хорошо. Сам бы остался, да работа.
- Привет, привет, Зелёненький, - ответила Аксинья Потаповна, переводя дух. - Уф-ф, загонял. Отчего же ты всё-таки зелёный? Словно мохом порос. Дай-ка я тебя понюхаю.
- И чем я пахну? - заинтересовался Зелёный.
- Медведем пахнешь. Морем. Травами нездешними. И мохом немного тоже.
- Это потому что я мутант. В основе я медведь, но модифицированный генами мха.
- Мута-а-ант, - протянула медведица. - Ну ничего, главное, чтобы душа добрая.
- Да, ну ты как, Потаповна, не передумала? Выгружать будем?
- Выгружай, чего там, - кивнула медведица.
И один за другим из “Медведузы” стали вылазить, вываливаться, выпрыгивать медвежата. И стали оглядываться, почесываться, позевывать. И такие они были разные, что бывалая медведица от удивления села на хвост.
- Мутанты! - выговорила она. - Да какие же вы все лапочки!
Один был медвежонок чёрный, другой - весь белый, третий - бело-чёрный, пятнами. Четвёртый - лохматый-прелохматый, сам рыжий, а рыльце вытянутое, белое. И был ещё один, самый маленький, серый, лопоухий, его так и хотелось взять на ручки и приласкать.
- Нравятся? - спросил Зелёный Медведь.
- Лапочки, лапочки! - повторила Аксинья Потаповна. - Оставляй, всех возьму. Им здесь будет хорошо.
- Вот и я говорю, - поддержал Зелёный, - Камчатка - медвежий рай. Так пусть здесь и начнется дружба медведей всех стран. А это первые посланцы - так сказать, пионеры. Эх, и сам бы остался, но пора мне. До встречи, ребятки.
- Бай-бай! - крикнул чёрный медвежонок и принялся кувыркаться по траве.
- Пока, - пробурчал белый и вытянулся на травке белым брюхом кверху.
- До фиданья, - сказал лохматый.
Чёрно-белый молча помахал ладошкой и отвернулся, скрывая слезу. А маленький серый ушастик словно и не слышал, что с ним прощаются, неторопливо и деловито карабкался вверх по спине Аксиньи Потаповны.
Зелёный медведь запрыгнул в “Медведузу”, и спустя мгновение “Медведуза” унеслась к морю, только её и видели.
- Ну, с прибытием, деточки, - сказала медведица. - Знаете, где мы? Это Камчатка. Поглядите, как у нас красиво!
Утренний туман рассеялся, показалось солнце. Ярко зеленели деревья и травы, сияли цветы жёлтые и сиреневые. На востоке блестело море, на западе синели сопки, над сопками высился белоснежный вулкан. Медвежата глядели во все глаза: здесь им предстояло прожить лето.
А серый лопоухий малыш добрался наконец до загривка Аксиньи Потаповны, повернулся вслед улетевшей “Медведузе”, медленно покачал лапкой из стороны в сторону и сказал:
- До свидания.
ЗНАКОМСТВО
- Давайте знакомиться. Я ваша вожатая, Аксинья Потаповна, - представила себя медведица.
- Хай! - воскликнул непоседливый чёрный медвежонок и оскалил белые зубы.
- Тебя зовут Хай? - переспросила вожатая.
- Нет, меня зовут Тедди, я мальчик-барибальчик, медведь Скалистых Гор. А “хай” - это наш американский привет, - пояснил чёрный медвежонок.
- Значит, Тедди. А зубы зачем показываешь? Мы же не враги.
- Зубы - это наша американская улыбка. Означает “хай”, - сказал Тедди и снова старательно обнажил клыки.
- Понятно, - кивнула медведица. - Но знаешь, Тедди, у нас лучше такой зубастый “хай” не показывать, а то всех зверей напугаешь.
- Ну и ладно, - пожал плечами юный барибал Тедди и снова принялся скакать и кувыркаться по поляне.
Тут белый медвежонок, до этого лежавший на травке, без слов поднялся и пошёл в сторону моря.
- Постой, куда ты? - окликнула его вожатая.
- Однако, жарко, - ответил белый. - Хочу купаться.
- Купаться - вот речка рядом. Ты у нас кто?
- Как “кто”? - удивился белый. - Я Умка. Значит, самый умный. - И Умка уверенным шагом направился к речке.
- Да смотри, глубоко не заходи, а то унесёт в море, - предупредила вслед медведица. - А дай-ка я вас для начала сосчитаю. Чёрный - раз, лохматый - два, чёрный - три, пятнистый - четыре, опять чёрный... Тедди, да посиди немного на месте, а то сколько же у меня чёрных! Снова: раз, два, три, да четвёртый купается, да ещё серенький где-то был. Ах, вот он, на мне висит, пятый. Кто ты такой, лапочка?
Лопоухий серый лапочка ничего не ответил, только моргнул чёрными глазками-ягодками.
- Совсем малыш, плохо понимает, - догадалась Аксинья Потаповна. - Ничего, на Камчатке медвежата быстро подрастают. А вот ты лохмастик-губастик, кто будешь?
Рыжий лохматый медвежонок почесал за ухом когтистой задней лапой, сделал губы трубочкой и протянул, будто жалуясь:
- У-у-у... Я буду Бхалу. Вдефь вябко.
“Здесь зябко” - догадалась медведица.
Чёрный Тедди обхватил губастика лапами и повалил на траву:
- Давай бороться, согреешься!
- Ты, Бхалу, верно, из южных краев? - предположила Аксинья Потаповна.
Бхалу только пыхтел, пытаясь перебороть Тедди. Зато неожиданно раздался голос серого лопоухого малыша:
- Я не подрасту. Я Коала. Я уже бабушка. Я из Австралии.
Тедди и Бхалу даже раскатились в разные стороны:
- Ничего себе бабушка из Австралии!
- Простите, бабушка Коала, - сказала вожатая. - А я вас “лапочка”. Что же вы сразу-то молчали?
Но Коала опять не ответила.
Оставался ещё один медвежонок, с которым Аксинья Потаповна не познакомилась. Чёрные “очки” вокруг глаз, чёрные ушки, чёрные лапы, а остальная шерсть вся белая. Он сидел ко всем спиной и жевал ивовый прутик.
- Как тебя зовут? - спросила Аксинья Потаповна.
- Пай Сюн, - ответило чёрно-белое существо, не оборачиваясь. - Я девочка Панда.
- А почему ты прячешь лицо, Пай Сюн?
- Стесняюсь, - сказала девочка Панда и совсем сгорбилась, глядя себе в живот. Но грызть прутик не перестала.
- Вот такие разные пионеры, - подвела итог Аксинья Потаповна. - Значит, чёрный Тедди - это раз, лохматый Бхалу - два, бабушка Коала у меня на шее - три, девочка Пай Сюн - четыре. А пятый?
- Купаться ушёл, - подсказал Тедди.
- Правильно. Только что-то не видно его и не слышно. Умка! О-хо-хонюшки! Как бы не утонул. - И медведица тяжёлыми скачками побежала к речке.
Коала только покрепче вцепилась в шерсть на медведицыном загривке, а трое остальных медвежат поспешили следом.
Но навстречу им из реки поднялся фонтан брызг, c фырком разлетелся в стороны - и на берегу объявился мокрый и довольный Умка. А в зубах у него трепыхалась серебристая рыба!
РАЗВЕ ЭТО ДЕРЕВЬЯ?
Умка разжал зубы, рыбка ударила по земле хвостом и отскочила под ноги лохматому Бхалу.
- Ой, фто это?! - отпрянул Бхалу. Он никогда в жизни не видел рыбы.
- Вау, рыба! - завистливо сказал Тедди. - Где взял?
- В реке, - ответил Умка и ещё раз отряхнул от воды свою густую шубу. - Там ещё есть.
Аксинья Потаповна недоверчиво понюхала рыбку и сказала:
- Это голец. А рыбы в эту пору ещё не бывает.
Умка пожал плечами: не бывает, так не бывает. Придавил гольца передней лапой и с аппетитом съел.
У чёрного Тедди прямо слюнки потекли:
- Я тоже хочу рыбу.
- Рыбы нет, - назидательно сказала вожатая, - медведи в июне питаются растениями. Сейчас пойдём на завтрак в заросли.
- У-у-у, в джунгли? - обрадовался Бхалу.
Что такое “джунгли”, медведица не знала и сказала:
- Увидишь.
А белый Умка заявил:
- Я наелся. Я хочу спать. - И прямо тут же на месте повалился на бок и закрыл глаза.
- Да брось ты прикидываться, эскимос, - потряс его за плечо Тедди. - Вставай, на завтрак пойдём.
Но Умка самым честным образом крепко спал. И даже не слышал, как Аксинья Потаповна взяла его за шкирку и понесла.
- А у ваф в джунглях ефть муравейники? - спросил Бхалу.
(Тут надо пояснить, что все медведи губачи немного шепелявят: так уж у них устроены передние зубы.)
- Ефть, ефть, - пропыхтела вожатая, у которой в зубах висел спящий Умка.
- У-у-у, а вкуфные?
(Пожалуй, я больше не буду передразнивать, как губачи шепелявят. Они ведь не нарочно. - Автор.)
- У-у-у, а вкусные?
- Вкуфные, - ответила медведица. - Потом опустила Умку на траву, чтобы передохнуть, и повторила: - Вкусные.
Тут, как всегда неожиданно, заговорила маленькая бабушка Коала, ехавшая на Аксинье Потаповне верхом:
- Коалы живут на деревьях. Где у вас деревья?
- Да вот же вокруг деревья, - показала медведица. - Вот берёзы, вот ива, вот ольха.
А Умка проснулся, открыл глаза, открыл рот и сказал:
- Это для неё очень большие деревья. Вот у нас в тундре деревья нормальные - по брюшко высотой.
- У-у, по брюшко - это не деревья, а дохлые кустики, - поправил Бхалу. - А нормальные растут в джунглях - до неба. А эти маленькие.
- А вот врать не надо, - посоветовал Умка. - Или может, у вас небо низкое?
- А вот узнаем, кто врет, - сказал губач Бхалу и толкнул Умку, опрокидывая на траву.
- Большие деревья! - рявкнул Умка и обхватил Бхалу поперек живота.
- Маленькие! - прорычал Бхалу и перекатил Умку через себя.
- Самые большие деревья - в Америке, - ревниво сказал чёрный Тедди и тоже ринулся в схватку. - И самые маленькие - в Америке, добавил он, ногами отпихивая губача, а зубами пытаясь схватить мохнатое белое ухо.
Застенчивая девочка Панда в потасовку не лезла. Размеры камчатских деревьев её вполне устраивали. К примеру, ива - легко залезть и дотянуться до вкусных зелёных веточек. Вот и сидела Панда на иве и спокойно пожевывала ветки.
- Ладно, - сказала медведица Аксинья Потаповна. - Порезвились, идём дальше. Прекращайте возню, говорю.
Где там! Борьба кипела вовсю!
- Большие!
- Маленькие!
- В Амеррике!
- В тундрре!
- В джунглях!
- Р-р-р!!!
- А мой старший брат тебя одной лапой!
- А мой дядя Гризли твоего брата...
- Ах, так, - сказала тогда вожатая и отвесила три точных шлепка своей медвежьей лапой. И в разные стороны раскатились три шерстяных клубка - чёрный, белый и самый лохматый, рыжий.
И снова разноцветный медвежий отряд пустился в путь и уже скоро прикосолапил в заросли.
Ну и заросли это были!
- Вау! - воскликнул Тедди, оглядываясь.
- У-у-у, это джунгли? - спросил Бхалу.
- Это бамбук? - спросила Панда.
- Это высокотравье, - сказала Аксинья Потаповна торжественно.
А маленькая серая бабушка Коала медленно покачала пальцем и произнесла:
- Драться нехорошо!