Зарисовки для себя
... Мне вдруг стало тепло и уютно у своего окошка. Стены купе раздвинулись и утонули с бежевой дымке. В ней же растаяли Страшный прапор и Дед-морпех, превратившись в неясные тени. Весь мир утонул в мерном рокоте колес, в котором слышались неясные обещания и тоска по ушедшему, напористость металла, и долгая, мерная песня дороги. Дороги, существующей для себя самой, такой же древней как и сама земля, безропотно несущая их.
Стенка и окно купе протаяли наружу, слившись с серо-зеленым маревом проносящихся мимо сумеречных пейзажей. Настал тот момент пути, когда теряешь ощущение времени и пространства. Когда все воспринимается вне понятия движения и кажется, что можно дотянуться рукою до волнистых полос за окном, ощутив пушистый холод уходящего вдаль мира. Страшный прапор и Дед-морпех продолжали спорить между собою, но я уже не воспринимал их. Они были для меня так же фантасмогоричны, как и поезд, и купе, и все закатное небо, мелькавшее сквозь все более и более чернеющие полосы перед окном. Мне было тепло и уютно сидеть вот так, без желания шевелиться или просто прислушаться к разговору соседей. Однако мое подсознание продолжало реагировать на него. На периферии зрения, вдруг, возникали горы, то засыпанные снегом, то золотящиеся утренней листвой, то волна накатывала на далекий, незнакомый берег, и пальмы лоснились зеленью в жарком воздухе. Пролетали видения каких то механизмов и людей в военной форме. Их сменяли призраки домиков, зажатых горными кряжами, незнакомый говор женщины, стоящей на крыльце, улыбки, обрывки разговоров…. Потом видения исчезли. Попутчики замолчали, погрузившись каждый в свои видения и купе залил мерный рокот дороги. Мой зеркальный призрак задумчиво смотрел в наше купе, скользя взглядом по дремлющему Страшному прапору, по полкам, по бутылкам на столике, не замечая ничего и видя все. В какой то момент рядом с ним появился призрак проводницы, моча постоял и растворился за мягко стукнувшей дверью. Пахло угольным дымком, постельным бельем и тем неуловимым, но всегда присутствующим ароматом поезда, только что покинувшего перрон и не успевшего вобрать в себя запахи своих пассажиров....
Стенка и окно купе протаяли наружу, слившись с серо-зеленым маревом проносящихся мимо сумеречных пейзажей. Настал тот момент пути, когда теряешь ощущение времени и пространства. Когда все воспринимается вне понятия движения и кажется, что можно дотянуться рукою до волнистых полос за окном, ощутив пушистый холод уходящего вдаль мира. Страшный прапор и Дед-морпех продолжали спорить между собою, но я уже не воспринимал их. Они были для меня так же фантасмогоричны, как и поезд, и купе, и все закатное небо, мелькавшее сквозь все более и более чернеющие полосы перед окном. Мне было тепло и уютно сидеть вот так, без желания шевелиться или просто прислушаться к разговору соседей. Однако мое подсознание продолжало реагировать на него. На периферии зрения, вдруг, возникали горы, то засыпанные снегом, то золотящиеся утренней листвой, то волна накатывала на далекий, незнакомый берег, и пальмы лоснились зеленью в жарком воздухе. Пролетали видения каких то механизмов и людей в военной форме. Их сменяли призраки домиков, зажатых горными кряжами, незнакомый говор женщины, стоящей на крыльце, улыбки, обрывки разговоров…. Потом видения исчезли. Попутчики замолчали, погрузившись каждый в свои видения и купе залил мерный рокот дороги. Мой зеркальный призрак задумчиво смотрел в наше купе, скользя взглядом по дремлющему Страшному прапору, по полкам, по бутылкам на столике, не замечая ничего и видя все. В какой то момент рядом с ним появился призрак проводницы, моча постоял и растворился за мягко стукнувшей дверью. Пахло угольным дымком, постельным бельем и тем неуловимым, но всегда присутствующим ароматом поезда, только что покинувшего перрон и не успевшего вобрать в себя запахи своих пассажиров....