Иван был крепкий мужик. Корчевал лес, пахал пашню, ставил избу, растил детей. И дети - одни сыновья - были как на подбор. Сильные, трудолюбивые, добрые. Радовалось сердце Ивана, глядя на них на старости лет. Т вот однажды почувствовал он, что приходит к нему смерть. И созвал он всех сыновей. Т явились они незамедлительно. И снова перед смертью радостно забилось его сердце, глядя на свое потомство, свою плоть, на дело трудов своих. Нет, не зря он пожил на свете, потоптал землюшку, плотью своей с женской соединялся. Но и тревожно одновременно. Как-то они станут жить без него? Все ли пойдет у них ладно и хорошо? А земля здесь суровая, погоды коварные, звери злые, тайга черная… Ах, не порушится ли все то, что с таким трудом он создавал. От одной этой мысли горько забилось сердце у старика в груди. И попросил они тогда своего старшего сына, которого также звали Иван, принести пучок веток. И когда тот принес, подзывает старый Иван своего молодшенького, которого также звали Иван, точнее, Иванушкой, и говорит ему, хоть сил было мало, чувствовал, смерть с косой у него у изголовья стоит: -Ломай, Иванушка, прутики. Стал Иванушка ломать прутик за прутиком, так что еще минута - и вся принесенная гора прутиков в одни обломки превратилась бы. -Стой, Иванушка. Свяжи теперь, Иванушка, из оставшихся прутьев веник. Подивились сыновья, зачем старику перед смертью, на том свете может в баньку захотел сходить, но воля отца священна, и в тот же миг связал Иванушка веник. -Ломай, Иванушка, веник, - сказал старик. Взялся, Иванушка ломать, кряхтит, тужится, а силушки не хватает. -Не могу, батя, - говорит Иванушка. -А ну-ка, ломайте все по-молодшеству. По одному от младшего к старшему принимались братья ломать веник, но никому он оказался не под силу, даже самому старшему сыну Ивану с плечами в косую сажень. -Нет, батюшка, не можем мы поломать веник, - отвечали братья. -Вот так-то, детушки. Поняли вы? -Все поняли, батюшка. Пока мы вместе никто нас не сломит, ни зверь, ни тайга, ни лихой человек. -Ну, тогда я спокойно могу умереть. Прощайте, мои детушки. А обиды, коли были, простите. Принимай меня, мати - сыра земля. Сказал так старик Иван, и в тот же миг как скосила его коса смерти, отлетела его душа, а куда, где она место себе нашла - о том нам не ведомо.
Кто не знал в Техасе на мексиканской границе Джо-ковбоя? Хорошим ковбоем был Джо, “парень что надо”, - так говорили о нем все его друзья и соседи, а также и в городке, куда являлся он раз в месяц, чтоб купить муки для хлеба, кофе, пороху да пару новых ковбойских штанов, подшитых кожей, да и других мелочей. В молодости, с двенадцати лет, как ушел он из дома, много он побродил по Штатам. Мыл золотишко в Скалистых горах, возил почту на Дальнем Западе и шерифскую звезду поносил. А затем приехал сюда вместе с молодой белокурой женой-шведкой, купил ранчо и стал ковбоем. Гонял он стада коров и быков по расстилавшейся кудрявыми убегающими вдаль холмами прерии, и любил он свое дело всей душой. А работа ковбоя - что говорить - не в конторе сидеть. Ну-ка, покачайся целый день в седле, да примечай пастбища, куда гнать скот, а ну-ка поваляй молодых бычков, когда их тавришь, а волки, койоты, зимние песчаные бури и летний зной. Но все было ему сладко и радостно, ибо чувствовал он себя хозяином на своей земле. И скот удачен, и конь у него горяч, но умен, просто что человек, и жена молодец, все сама управляется по дому, да и детишек ему принесла целых шесть душ, живых и здоровых мальчишек и девчонок, старшие уже помогают ему и жене в работе, младшие за юбку еще держатся. Но пришла однажды беда. Ранней весной, когда еще даже не проснулись почки на ветках большой яблони, росшей у самого их дома, угнали его скот. Утром он обнаружил взломанную ограду загона. Целый день он скакал по следам грабителей и лишь перед ночью догнал их перед самой мексиканской границей. В перестрелке он был ранен, и лишь верный конь донес его до дома. И вот он лежит на своей семейной кровати. И смерть, он чувствует, шелестит над ним своими черными крылами. Уже прошел страх смерти, пришло уже чувство неизбежности ее. “Что ж, Джо-ковбой, подумал он про себя, может и рановато тебе помирать, но уж земельку ты потоптал не зря”. И тут увидел он, что собралась вокруг него вся семья - жена и дети. И горькая мысль и страх ворвались в его душу. Не пропадут ли они без него, одни в целом свете, не иссякнет ли корень его на этой земле. -Кэт, нарежь, пойди, веток яблони, - попросил вдруг он. Удивилась старшая дочь Кэт этой просьбе, но быстро нарезала яблоневых веток. -Свяжи их в пучок, - попросил умирающий Джо-ковбой. Еще больше поразились этой просьбе все. Уж не решил ли он в чистилище с веником въехать, в раю-то вряд ли ковбою Петр-ключарь место предоставит. -Жена, - сказал умирающий ослабевшим голосом, похороши меня на холме Рыжей Собаки. И хочу я, чтоб над моей могилой шумела яблоня. Посади эти ветки вот так, прямо веником. -Па, - вдруг вскричала младшая малышка Джози, любимица отца, - да кто ж сажает деревья веником? Они же лруг друга задушат и погубят. -А как же надо, дочурка? -А надо сажать саженец от саженца подальше. Один сожрут червяки - второй вырастет, второй объест коза - третий вырастет, трет ий поразит молния - четвертый вырастет. И вечно будет шуметь над тобой яблоневый шум. -Вы все поняли, дети мои? - спросил Джо-ковбой. -Да, папа, - хором сказали все, - разойтись надо по миру, каждый должен искать свою долю, чтоб наша фамилия никогда не исчезла с лица прекрасной Америки. -Тогда я могу спокойно умирать, - сказал Джо-ковбой, и в то же миг ангелы смерти выхватили его душу из тела и понесли - куда, увы, нам неведомо.
Click to view
Старинная притча
Иван был крепкий мужик. Корчевал лес, пахал пашню, ставил избу, растил детей. И дети - одни сыновья - были как на подбор. Сильные, трудолюбивые, добрые. Радовалось сердце Ивана, глядя на них на старости лет. Т вот однажды почувствовал он, что приходит к нему смерть. И созвал он всех сыновей. Т явились они незамедлительно. И снова перед смертью радостно забилось его сердце, глядя на свое потомство, свою плоть, на дело трудов своих. Нет, не зря он пожил на свете, потоптал землюшку, плотью своей с женской соединялся. Но и тревожно одновременно. Как-то они станут жить без него? Все ли пойдет у них ладно и хорошо? А земля здесь суровая, погоды коварные, звери злые, тайга черная… Ах, не порушится ли все то, что с таким трудом он создавал. От одной этой мысли горько забилось сердце у старика в груди.
И попросил они тогда своего старшего сына, которого также звали Иван, принести пучок веток. И когда тот принес, подзывает старый Иван своего молодшенького, которого также звали Иван, точнее, Иванушкой, и говорит ему, хоть сил было мало, чувствовал, смерть с косой у него у изголовья стоит:
-Ломай, Иванушка, прутики.
Стал Иванушка ломать прутик за прутиком, так что еще минута - и вся принесенная гора прутиков в одни обломки превратилась бы.
-Стой, Иванушка. Свяжи теперь, Иванушка, из оставшихся прутьев веник.
Подивились сыновья, зачем старику перед смертью, на том свете может в баньку захотел сходить, но воля отца священна, и в тот же миг связал Иванушка веник.
-Ломай, Иванушка, веник, - сказал старик.
Взялся, Иванушка ломать, кряхтит, тужится, а силушки не хватает.
-Не могу, батя, - говорит Иванушка.
-А ну-ка, ломайте все по-молодшеству.
По одному от младшего к старшему принимались братья ломать веник, но никому он оказался не под силу, даже самому старшему сыну Ивану с плечами в косую сажень.
-Нет, батюшка, не можем мы поломать веник, - отвечали братья.
-Вот так-то, детушки. Поняли вы?
-Все поняли, батюшка. Пока мы вместе никто нас не сломит, ни зверь, ни тайга, ни лихой человек.
-Ну, тогда я спокойно могу умереть. Прощайте, мои детушки. А обиды, коли были, простите. Принимай меня, мати - сыра земля.
Сказал так старик Иван, и в тот же миг как скосила его коса смерти, отлетела его душа, а куда, где она место себе нашла - о том нам не ведомо.
Reply
продолжение
Кто не знал в Техасе на мексиканской границе Джо-ковбоя? Хорошим ковбоем был Джо, “парень что надо”, - так говорили о нем все его друзья и соседи, а также и в городке, куда являлся он раз в месяц, чтоб купить муки для хлеба, кофе, пороху да пару новых ковбойских штанов, подшитых кожей, да и других мелочей.
В молодости, с двенадцати лет, как ушел он из дома, много он побродил по Штатам. Мыл золотишко в Скалистых горах, возил почту на Дальнем Западе и шерифскую звезду поносил. А затем приехал сюда вместе с молодой белокурой женой-шведкой, купил ранчо и стал ковбоем. Гонял он стада коров и быков по расстилавшейся кудрявыми убегающими вдаль холмами прерии, и любил он свое дело всей душой. А работа ковбоя - что говорить - не в конторе сидеть. Ну-ка, покачайся целый день в седле, да примечай пастбища, куда гнать скот, а ну-ка поваляй молодых бычков, когда их тавришь, а волки, койоты, зимние песчаные бури и летний зной. Но все было ему сладко и радостно, ибо чувствовал он себя хозяином на своей земле. И скот удачен, и конь у него горяч, но умен, просто что человек, и жена молодец, все сама управляется по дому, да и детишек ему принесла целых шесть душ, живых и здоровых мальчишек и девчонок, старшие уже помогают ему и жене в работе, младшие за юбку еще держатся.
Но пришла однажды беда. Ранней весной, когда еще даже не проснулись почки на ветках большой яблони, росшей у самого их дома, угнали его скот. Утром он обнаружил взломанную ограду загона. Целый день он скакал по следам грабителей и лишь перед ночью догнал их перед самой мексиканской границей. В перестрелке он был ранен, и лишь верный конь донес его до дома.
И вот он лежит на своей семейной кровати. И смерть, он чувствует, шелестит над ним своими черными крылами. Уже прошел страх смерти, пришло уже чувство неизбежности ее. “Что ж, Джо-ковбой, подумал он про себя, может и рановато тебе помирать, но уж земельку ты потоптал не зря”.
И тут увидел он, что собралась вокруг него вся семья - жена и дети. И горькая мысль и страх ворвались в его душу. Не пропадут ли они без него, одни в целом свете, не иссякнет ли корень его на этой земле.
-Кэт, нарежь, пойди, веток яблони, - попросил вдруг он.
Удивилась старшая дочь Кэт этой просьбе, но быстро нарезала яблоневых веток.
-Свяжи их в пучок, - попросил умирающий Джо-ковбой.
Еще больше поразились этой просьбе все. Уж не решил ли он в чистилище с веником въехать, в раю-то вряд ли ковбою Петр-ключарь место предоставит.
-Жена, - сказал умирающий ослабевшим голосом, похороши меня на холме Рыжей Собаки. И хочу я, чтоб над моей могилой шумела яблоня. Посади эти ветки вот так, прямо веником.
-Па, - вдруг вскричала младшая малышка Джози, любимица отца, - да кто ж сажает деревья веником? Они же лруг друга задушат и погубят.
-А как же надо, дочурка?
-А надо сажать саженец от саженца подальше. Один сожрут червяки - второй вырастет, второй объест коза - третий вырастет, трет ий поразит молния - четвертый вырастет. И вечно будет шуметь над тобой яблоневый шум.
-Вы все поняли, дети мои? - спросил Джо-ковбой.
-Да, папа, - хором сказали все, - разойтись надо по миру, каждый должен искать свою долю, чтоб наша фамилия никогда не исчезла с лица прекрасной Америки.
-Тогда я могу спокойно умирать, - сказал Джо-ковбой, и в то же миг ангелы смерти выхватили его душу из тела и понесли - куда, увы, нам неведомо.
15.5.82 Небит-Даг
Reply
Leave a comment