ЗА ИМПЕРИЮ
Одна из любопытных идеологических трансформаций последних лет это плавный дрейф русского имперства в сторону современной западной толерантности.
Начав отстраиваться от несомненно разрушительного этнического национализма имперство двух популярных изводов (ссср 2.0-ского и евразиского) незаметно перешло ту грань, где имперский универсализм превращается в политкоректность.
Между тем для империи, для которой, действительно, этническое происхождение не играет первостепенной роли, есть другое ключевое разделение: "мы" и "варвары".
Этот образ закрепляется в искусстве и пропаганде. Статуи пленных галлов и германцев, фигурки на монетах попираемые императором или «фракийским всадником» (иконографическим прототипом Святого Георгия) на барельефах. Образ «фашистского варвара» в советской пропаганде военных и послевоенных лет. Без определения, фиксации, "канонизации" образа варвара имперское мышление неполноценно. Ибо имперский Порядок существует прежде всего как антитеза варварскому, а значит первобытному, изначальному Хаосу.
После того как такой образ сформирован, межу Империей и варварами проводится Граница, которая сама по себе становится одной из несущих конструкций Империи.
Limes у римлян, Великая Стена у Китайцев, габсбургский Grenzland, русские «засечные черты» и « лини», американский frontier, Берлинская стена, (как материальное воплощение Железного Занавеса от Щецина до Триеста) в СССР. Без такой границы образ Империи невозможен.
Даже там, где по объективным историческим причинам такого образа не было, он потом додумывается последующей традицией. Например, Александр Македонский, как мы знаем, ничего такого построить не успел, но зато уже в средневековье образ непреодолимых ворот, или стены, за которую изгнаны варвары Гога и Магога, был одним из обязательных элементов картины мира на Востоке. В какой-то мере можно сказать, что Халифат существовал в этих вымышленных границах.
Вот эти два признака, наличие образа варвара и идеи границы, и отличают подлинно имперское мышление от его противоположностей.
Начав отстраиваться от несомненно разрушительного этнического национализма имперство двух популярных изводов (ссср 2.0-ского и евразиского) незаметно перешло ту грань, где имперский универсализм превращается в политкоректность.
Между тем для империи, для которой, действительно, этническое происхождение не играет первостепенной роли, есть другое ключевое разделение: "мы" и "варвары".
Этот образ закрепляется в искусстве и пропаганде. Статуи пленных галлов и германцев, фигурки на монетах попираемые императором или «фракийским всадником» (иконографическим прототипом Святого Георгия) на барельефах. Образ «фашистского варвара» в советской пропаганде военных и послевоенных лет. Без определения, фиксации, "канонизации" образа варвара имперское мышление неполноценно. Ибо имперский Порядок существует прежде всего как антитеза варварскому, а значит первобытному, изначальному Хаосу.
После того как такой образ сформирован, межу Империей и варварами проводится Граница, которая сама по себе становится одной из несущих конструкций Империи.
Limes у римлян, Великая Стена у Китайцев, габсбургский Grenzland, русские «засечные черты» и « лини», американский frontier, Берлинская стена, (как материальное воплощение Железного Занавеса от Щецина до Триеста) в СССР. Без такой границы образ Империи невозможен.
Даже там, где по объективным историческим причинам такого образа не было, он потом додумывается последующей традицией. Например, Александр Македонский, как мы знаем, ничего такого построить не успел, но зато уже в средневековье образ непреодолимых ворот, или стены, за которую изгнаны варвары Гога и Магога, был одним из обязательных элементов картины мира на Востоке. В какой-то мере можно сказать, что Халифат существовал в этих вымышленных границах.
Вот эти два признака, наличие образа варвара и идеи границы, и отличают подлинно имперское мышление от его противоположностей.