ЗА РУССКИХ
Во многих, если не в подавляющем числе разговоров о Кавказе звучит страх. Пример я уже сегодня приводил. Причем я ни в коем случа не осуждаю. Они реально страшные. Просто русские тоже страшные, но как-то об этом подзабыли.
А. К. Гейнс. Дневник 1866 года. Путешествие в Туркестан.
Нужно прибавить, что наш конвой отстал на несколько верст, и это придавало смелости адаевцам. Один из них прошел мимо меня так, что чуть не задел моего носа, и стал на порожнее место на кошме. Открытый вызов был сделан. Я взял его за грудь и, несмотря на молнии, которые бросали его глаза, столкнул его с места и сел на кошму, отпихнув голые ноги сидящего парня. В юрту вошли несколько молодых людей и уселись безмолвно против нас, смотря на нас наглым образом в упор. Около юрты начали шуметь. Я подумывал уже о револьвере, оставленном в седле, как шум стих; в виду аула показался наш конвой. ( ... ) Питье чаю смягчило адаевцев, хотя были и такие, которые с видом презрения бросали другим даваемые им сухари и сахар. Тогда я спросил, какое они имели право принять таким враждебным образом проезжих, когда гостеприимство обязательно относительно джалаучи, путешествующих, для каждого киргиза. Молодежь опять стала смотреть свирепо, а тот, кто постарше, объяснил, что глупая молодежь испугалась русских, которых никогда не видала.
Впрочем не все:
Когда человек невооруженный и даже слабый поднимается в вагоне метро, чтобы защитить девушку от нападок гадких и скверных людей, и затем оказывается в реанимации - это Божья правда
А. К. Гейнс. Дневник 1866 года. Путешествие в Туркестан.
Нужно прибавить, что наш конвой отстал на несколько верст, и это придавало смелости адаевцам. Один из них прошел мимо меня так, что чуть не задел моего носа, и стал на порожнее место на кошме. Открытый вызов был сделан. Я взял его за грудь и, несмотря на молнии, которые бросали его глаза, столкнул его с места и сел на кошму, отпихнув голые ноги сидящего парня. В юрту вошли несколько молодых людей и уселись безмолвно против нас, смотря на нас наглым образом в упор. Около юрты начали шуметь. Я подумывал уже о револьвере, оставленном в седле, как шум стих; в виду аула показался наш конвой. ( ... ) Питье чаю смягчило адаевцев, хотя были и такие, которые с видом презрения бросали другим даваемые им сухари и сахар. Тогда я спросил, какое они имели право принять таким враждебным образом проезжих, когда гостеприимство обязательно относительно джалаучи, путешествующих, для каждого киргиза. Молодежь опять стала смотреть свирепо, а тот, кто постарше, объяснил, что глупая молодежь испугалась русских, которых никогда не видала.
Впрочем не все:
Когда человек невооруженный и даже слабый поднимается в вагоне метро, чтобы защитить девушку от нападок гадких и скверных людей, и затем оказывается в реанимации - это Божья правда