Женитьба Пердыча
У нас в Седлах, насчитывается 120 жителей. Кстати, мало, кто задумывается, но такого понятия как "деревня" в российском законодательстве не существует. Есть село. Еще есть хутор. Но хутор - это уж совсем беда. На хуторе всего несколько дворов. Как правило, сегодня это либо вымирающее такое образование, либо уже давно не хутор - название по-старому осталось, а по количеству жителей тянет на село.
Так вот. У нас в селе проживает 120 человек. Чуть больше 70 дворов. Сам по головам считал дважды. Ровно 120 получилось.
В селе две власти. Олигархи и чиновники. Те, что чиновники - это Валя Матвиенко (не путать с председателем Совфеда - просто полная тезка). Валя - тетка 42-х лет, по должности глава сельского поселения. По жизни бывшая учительница-разведенка с двумя детьми. Та власть - что элита - это бывший председатель колхоза, а теперь владелец магазина "Лада" Петр Сидорович. В простонародье - Пердыч. Про Пердыча надо рассказывать отдельно. С него наверное и начнем.
Пердыч
В девяносто пятом хитрожопому агроному Пердычу, который всегда искал, где что плохо лежит, в наследство отошел бывший колхоз, а ныне ООО "Родина", основной специализацией которого всегда было молочное животноводство. Старый председатель колхоза скоропостижно скончался. По официальной версии - от сердечного приступа. А по правдивой - допившись до беспамятства, упал со стула навзничь и проблевавшись во сне захлебнулся собственной рвотой. Впрочем, земля ему пухом. Разговор не об этом тихом алкоголике, а о Пердыче.
Так вот, Пердыч как единственный представитель колхозного "топ-менеджмента" стал председателем гендиректором "Родины" и понял, что вот он его звездный час. В течение полутора лет оставшиеся от советского благолепия коровы были проданы в неизвестность, коровники разобраны на составляющие их стройматериалы приезжими лицами кавказской наружности и тоже вывезены хрен знает куда. Пердыч же странным образом оказался обладателем нового "Пассата" и собственного магазина в центре села под милым названием "Лада", ООО оказалось банкротом, а 35 работников "Родины" оказались без работы.
По серьезным меркам Пердыч конечно на олигарха не тянет, но его торговая точка - одно из главных мест притяжения народа в селе. Каждый второй местный алкоголик (читай, каждый второй местный житель) ходит у у непьющего по жизни Пердыча в должниках. Благодаря чему тот имеет по факту огромное количество бесплатных грузчиков, копателей картошки и тому подобных рабов. Этот факт, а также то, что Пердыч все-таки не отказывается в долг спаивать лиц мужского пола детородного возраста, делает его объектом всеобщей ненависти как среди мужиков - которые ему должны. Так и среди баб - чьих мужиков он спаивает.
Женитьба Пердыча
Пердыч - плотный мужик слегка азиатской наружности. Где-то в надцатом колене у него скрываются татары или казахи. Пердыч непьющ и прижимист. Одевается "по-городскому" - в джинсы и несильно потрепанные пуловеры. Улыбается редко и в основном платежеспособным клиентам. С алкогольной нищетой строг и жесток. В долг занимает, но только тем, кто может отдать - если не деньгами, то работой. В общем, такой типичный кулак из далеких двадцатых теперь уже прошлого века.
Несмотря на то, что Пердычу давно под полтинник живет он один. Говорят, в далекие восьмидесятые у него была жена, но насмотревшись на скупердяйство и хитрожопство мужа она сбежала от него в райцентр к какому-то дальнобойщику, который не вылазит из командировок и рейсов.
И вот, разумно подумав, что надо наращивать влияние в селе, Пердыч решил жениться на Вале Матвиенко. Срастить, так сказать, бизнес с капиталом. Подкатывал к ней он сначала стандартно - ходил в гости с коньяком и цветами. Таскал коробошные конфеты в сельсовет. Пытался приударить на всякого рода массовых мероприятиях вроде Дня села.
Вале же Пердыч в целом не нравился, так как дама она была образованная и рассудительная, но в силу природной тихости раз навсегда и конкретно послать ухажера не могла, и поэтому молча терпела все его поползновения, не говоря ни да ни нет. Зато крайне отрицательно к пердычевским подкатам относился старший валин сын - Вадик. Пару раз он отлавливал бизнесмена в вечерах и нежестоко, без следов, бил ему морду. Однако Пердыч был в своей настойчивости упорен и единственное, что смог изменить Вадик - это то, что Пердыч стал заглядывать к Вале домой, когда точно знал, что отпрыска на месте не будет. Деревня же дело такое, что мешка в шиле не утаишь и Вадика о набегах Пердыча периодически информировали.
Как-то раз Пердыч решил делать Вале окончательное и бесповоротное предложение о замужестве. Надел костюм с галстуком, достал из каких-то заначек Курвуазье, наломал где-то ромашек и пошел перед окончанием рабочего дня в сельсовет свататься.
Валя встретила гостя на рабочем месте. Голова ее была забита местными сельскими проблемами, поэтому серьезность пердычевских намерений она раскусила не сразу. Пердыч же молча поставил коньяк на стол, положил рядом цветы и перевернув стул спинкой вперед, сел на него верхом. Пока Валя перебирала свои бумажки, Пердыч сидел молча. Дождавшись момента, когда она поднимет на него голову, он без обиняков позвал ее замуж.
До сих пор остается загадкой, согласилась бы Валя, если б была в своем обычном тихом меланхоличном настроении, но в тот день ее видимо глодало что-то рабочее и очень неприятное. Посему Пердыч был послан прямым текстом нахер.
Ожидать "нахера" от Вали было очень сложно. Как правило, человек этот вел себя тихо и спокойно, поэтому Пердыч опешил, а потом начал быстро-быстро злиться, приходя в крайне агрессивное настроение, так как отказов никогда не принимал, а тем более совмещенных с нецензурщиной.
Далее события развивались крайне непредсказуемо. Пердыч снял со стоявшего на столе графина пробку-стакан. Вскрыл свой драгоценный Курвуазье и прямо на глазах у Вали очень быстро хлопнул стакан. А так как по жизни своей Пердыч был непьющ, то алкоголь привел его и вовсе в невменяемое состояние. Вскочив со стула, он схватил початый коньяк и в ярости хлопнул бутылку об стену. После чего развернулся и ушел, хлопнув дверью.
Валя же от такого форс-мажора мгновенно пришла в свое стандартное тишайшее состояние. В шоке созерцая залитый коньяком кабинет и рабочий стол, она с минуту сидела прижимая рукой посеченную случайным осколком щеку, а после зарыдала как школьница.
Месть Вадика
Про этот - самый экшеновский эпизод - истории я могу рассказывать со всей ответственностью, ибо было его непосредственным участником. Поздно ночью - часа в три, я проснулся от легкого, но уверенного стука в окно. Кое-как продрав глаза и поняв, что мне не показалось, я, стараясь не скрипеть половицами, чтобы не разбудить бабку Марфу у которой квартирую, открыл форточку и увидел Вадика.
- Пойдем поможешь, - громким шепотом сказал он и кивнул головой в сторону улицы.
- Воровать что собрался? - зло в ответ прошептал ему я. Зол я был на него по двум причинам. Во-первых, оттого, что разбудил он меня в самой что ни на есть глубокой ночи, а во-вторых, оттого, что я крайне отрицательно относился к криминальному способу заработка, которым не гнушались многие селяне, обнося фермерские хозяйства в радиусе нескольких километров в округе.
- Не, - Вадик сдвинул кепку на затылок, как заправский мытищинский гопник. - Пойдем, дело есть.
- Ладно, хрен с тобой, - я оделся, и распахнув окно, тихо выбрался в сад, чтобы не потревожить бабку Марфу.
Вадик ловко лавируя между грядок бабкиного садо-огорода вывел меня к калитке. На улице стояло чудо техники - асенизаторская машина. План мести Вадика за поруганную честь матери начал смутно прорисовываться в моей голове. "Залазь", - сам он запрыгнул на водительское место, и не дожидаясь пока я кряхтя залезу с противоположной стороны, завел двигатель. "У знакомого в районе взял на ночь покататься", - пояснил Вадик, выруливая в проулок, где находилась пердычевская торговая точка.
Надо сказать, что сигнализации у Пердыча в магазине отродясь не было. Впрочем и не нужна она была тут - до ближайшего милиционера километров десять. Главной защитой от местного жулья была металлическая дверь и решетки на окнах. В промежуток между решеточными прутьями Вадик и просунул ребристый асенизаторский хобот, предусмотрительно тюкнув перед этим гаечным ключом оконное стекло. "Ты держи трубу, а я пойду напор дам", - Вадик хлопнул все еще полуспящего меня по плечу и побежал к кабине. В машине что-то хрюкнуло, хобот в моих руках дернулся и завибрировал. Через дырку в стекле ощутимо запахло канализацией...
Мы ехали назад.... "Пять кубометров отборного человеческого говна", - повернулся ко мне Вадик и обнажил желтую коронку на зубах, сразу заблестевшую в темноте. От меня ощутимо тянуло этим самым человеческим дерьмом. Уж не представляю себе все те ароматы, которые прообоняет Пердыч, открыв утром магазин, если уж на меня сквозь окошко столько натянуло. "Ну ладно, бывай", - Вадик тормознул около бабкомарфиного дома. - "Если, че, сам понимаешь, ты ничего не видел, ничего не знаешь". Я понятливо кивнул головой и пошел досыпать.
Что там наобонял себе по утру Пердыч я не знаю, но местные алкоголики в счет погашения долгов отмывали его лавку с неделю, а гавнецом там, если принюхаться до сих пор попахивает. Неизвестно, правда, понял ли горе-олигарх кто ему так напакостил, но к Вале Матвиенко он больше ближе чем на сто метров не подходил никогда.
Так вот. У нас в селе проживает 120 человек. Чуть больше 70 дворов. Сам по головам считал дважды. Ровно 120 получилось.
В селе две власти. Олигархи и чиновники. Те, что чиновники - это Валя Матвиенко (не путать с председателем Совфеда - просто полная тезка). Валя - тетка 42-х лет, по должности глава сельского поселения. По жизни бывшая учительница-разведенка с двумя детьми. Та власть - что элита - это бывший председатель колхоза, а теперь владелец магазина "Лада" Петр Сидорович. В простонародье - Пердыч. Про Пердыча надо рассказывать отдельно. С него наверное и начнем.
Пердыч
В девяносто пятом хитрожопому агроному Пердычу, который всегда искал, где что плохо лежит, в наследство отошел бывший колхоз, а ныне ООО "Родина", основной специализацией которого всегда было молочное животноводство. Старый председатель колхоза скоропостижно скончался. По официальной версии - от сердечного приступа. А по правдивой - допившись до беспамятства, упал со стула навзничь и проблевавшись во сне захлебнулся собственной рвотой. Впрочем, земля ему пухом. Разговор не об этом тихом алкоголике, а о Пердыче.
Так вот, Пердыч как единственный представитель колхозного "топ-менеджмента" стал председателем гендиректором "Родины" и понял, что вот он его звездный час. В течение полутора лет оставшиеся от советского благолепия коровы были проданы в неизвестность, коровники разобраны на составляющие их стройматериалы приезжими лицами кавказской наружности и тоже вывезены хрен знает куда. Пердыч же странным образом оказался обладателем нового "Пассата" и собственного магазина в центре села под милым названием "Лада", ООО оказалось банкротом, а 35 работников "Родины" оказались без работы.
По серьезным меркам Пердыч конечно на олигарха не тянет, но его торговая точка - одно из главных мест притяжения народа в селе. Каждый второй местный алкоголик (читай, каждый второй местный житель) ходит у у непьющего по жизни Пердыча в должниках. Благодаря чему тот имеет по факту огромное количество бесплатных грузчиков, копателей картошки и тому подобных рабов. Этот факт, а также то, что Пердыч все-таки не отказывается в долг спаивать лиц мужского пола детородного возраста, делает его объектом всеобщей ненависти как среди мужиков - которые ему должны. Так и среди баб - чьих мужиков он спаивает.
Женитьба Пердыча
Пердыч - плотный мужик слегка азиатской наружности. Где-то в надцатом колене у него скрываются татары или казахи. Пердыч непьющ и прижимист. Одевается "по-городскому" - в джинсы и несильно потрепанные пуловеры. Улыбается редко и в основном платежеспособным клиентам. С алкогольной нищетой строг и жесток. В долг занимает, но только тем, кто может отдать - если не деньгами, то работой. В общем, такой типичный кулак из далеких двадцатых теперь уже прошлого века.
Несмотря на то, что Пердычу давно под полтинник живет он один. Говорят, в далекие восьмидесятые у него была жена, но насмотревшись на скупердяйство и хитрожопство мужа она сбежала от него в райцентр к какому-то дальнобойщику, который не вылазит из командировок и рейсов.
И вот, разумно подумав, что надо наращивать влияние в селе, Пердыч решил жениться на Вале Матвиенко. Срастить, так сказать, бизнес с капиталом. Подкатывал к ней он сначала стандартно - ходил в гости с коньяком и цветами. Таскал коробошные конфеты в сельсовет. Пытался приударить на всякого рода массовых мероприятиях вроде Дня села.
Вале же Пердыч в целом не нравился, так как дама она была образованная и рассудительная, но в силу природной тихости раз навсегда и конкретно послать ухажера не могла, и поэтому молча терпела все его поползновения, не говоря ни да ни нет. Зато крайне отрицательно к пердычевским подкатам относился старший валин сын - Вадик. Пару раз он отлавливал бизнесмена в вечерах и нежестоко, без следов, бил ему морду. Однако Пердыч был в своей настойчивости упорен и единственное, что смог изменить Вадик - это то, что Пердыч стал заглядывать к Вале домой, когда точно знал, что отпрыска на месте не будет. Деревня же дело такое, что мешка в шиле не утаишь и Вадика о набегах Пердыча периодически информировали.
Как-то раз Пердыч решил делать Вале окончательное и бесповоротное предложение о замужестве. Надел костюм с галстуком, достал из каких-то заначек Курвуазье, наломал где-то ромашек и пошел перед окончанием рабочего дня в сельсовет свататься.
Валя встретила гостя на рабочем месте. Голова ее была забита местными сельскими проблемами, поэтому серьезность пердычевских намерений она раскусила не сразу. Пердыч же молча поставил коньяк на стол, положил рядом цветы и перевернув стул спинкой вперед, сел на него верхом. Пока Валя перебирала свои бумажки, Пердыч сидел молча. Дождавшись момента, когда она поднимет на него голову, он без обиняков позвал ее замуж.
До сих пор остается загадкой, согласилась бы Валя, если б была в своем обычном тихом меланхоличном настроении, но в тот день ее видимо глодало что-то рабочее и очень неприятное. Посему Пердыч был послан прямым текстом нахер.
Ожидать "нахера" от Вали было очень сложно. Как правило, человек этот вел себя тихо и спокойно, поэтому Пердыч опешил, а потом начал быстро-быстро злиться, приходя в крайне агрессивное настроение, так как отказов никогда не принимал, а тем более совмещенных с нецензурщиной.
Далее события развивались крайне непредсказуемо. Пердыч снял со стоявшего на столе графина пробку-стакан. Вскрыл свой драгоценный Курвуазье и прямо на глазах у Вали очень быстро хлопнул стакан. А так как по жизни своей Пердыч был непьющ, то алкоголь привел его и вовсе в невменяемое состояние. Вскочив со стула, он схватил початый коньяк и в ярости хлопнул бутылку об стену. После чего развернулся и ушел, хлопнув дверью.
Валя же от такого форс-мажора мгновенно пришла в свое стандартное тишайшее состояние. В шоке созерцая залитый коньяком кабинет и рабочий стол, она с минуту сидела прижимая рукой посеченную случайным осколком щеку, а после зарыдала как школьница.
Месть Вадика
Про этот - самый экшеновский эпизод - истории я могу рассказывать со всей ответственностью, ибо было его непосредственным участником. Поздно ночью - часа в три, я проснулся от легкого, но уверенного стука в окно. Кое-как продрав глаза и поняв, что мне не показалось, я, стараясь не скрипеть половицами, чтобы не разбудить бабку Марфу у которой квартирую, открыл форточку и увидел Вадика.
- Пойдем поможешь, - громким шепотом сказал он и кивнул головой в сторону улицы.
- Воровать что собрался? - зло в ответ прошептал ему я. Зол я был на него по двум причинам. Во-первых, оттого, что разбудил он меня в самой что ни на есть глубокой ночи, а во-вторых, оттого, что я крайне отрицательно относился к криминальному способу заработка, которым не гнушались многие селяне, обнося фермерские хозяйства в радиусе нескольких километров в округе.
- Не, - Вадик сдвинул кепку на затылок, как заправский мытищинский гопник. - Пойдем, дело есть.
- Ладно, хрен с тобой, - я оделся, и распахнув окно, тихо выбрался в сад, чтобы не потревожить бабку Марфу.
Вадик ловко лавируя между грядок бабкиного садо-огорода вывел меня к калитке. На улице стояло чудо техники - асенизаторская машина. План мести Вадика за поруганную честь матери начал смутно прорисовываться в моей голове. "Залазь", - сам он запрыгнул на водительское место, и не дожидаясь пока я кряхтя залезу с противоположной стороны, завел двигатель. "У знакомого в районе взял на ночь покататься", - пояснил Вадик, выруливая в проулок, где находилась пердычевская торговая точка.
Надо сказать, что сигнализации у Пердыча в магазине отродясь не было. Впрочем и не нужна она была тут - до ближайшего милиционера километров десять. Главной защитой от местного жулья была металлическая дверь и решетки на окнах. В промежуток между решеточными прутьями Вадик и просунул ребристый асенизаторский хобот, предусмотрительно тюкнув перед этим гаечным ключом оконное стекло. "Ты держи трубу, а я пойду напор дам", - Вадик хлопнул все еще полуспящего меня по плечу и побежал к кабине. В машине что-то хрюкнуло, хобот в моих руках дернулся и завибрировал. Через дырку в стекле ощутимо запахло канализацией...
Мы ехали назад.... "Пять кубометров отборного человеческого говна", - повернулся ко мне Вадик и обнажил желтую коронку на зубах, сразу заблестевшую в темноте. От меня ощутимо тянуло этим самым человеческим дерьмом. Уж не представляю себе все те ароматы, которые прообоняет Пердыч, открыв утром магазин, если уж на меня сквозь окошко столько натянуло. "Ну ладно, бывай", - Вадик тормознул около бабкомарфиного дома. - "Если, че, сам понимаешь, ты ничего не видел, ничего не знаешь". Я понятливо кивнул головой и пошел досыпать.
Что там наобонял себе по утру Пердыч я не знаю, но местные алкоголики в счет погашения долгов отмывали его лавку с неделю, а гавнецом там, если принюхаться до сих пор попахивает. Неизвестно, правда, понял ли горе-олигарх кто ему так напакостил, но к Вале Матвиенко он больше ближе чем на сто метров не подходил никогда.